— Собираешься стесняться? Поскольку твоя задница пойдёт в этот душ вместе со мной, и я не думаю, что это было бы комфортно делать со всей этой чёртовой одеждой на тебе.

Я почувствовала, как кончики моих губ рефлекторно поднимаются, не знаю почему, но я всегда находила комфорт в его сарказме. Возможно, потому что это был он. Помню, как слышала однажды, что когда ты встречаешься с потенциальными партнёрами, то поначалу, ты не встречаешься с ними, ты встречаешься с их представителями. Подавляющее большинство людей показывают себя только с хорошей стороны первые несколько недель или даже месяцев, ужасаясь демонстрировать какие-либо недостатки. Это не то, как ведёт себя Сойер. Как сказала Мардж, он знал, как коротка может быть жизнь, поэтому он и не тратит времени на какую-либо чушь. Сойер всегда на сто процентов был он сам.

И после того, как я встречалась с мужчинами, которые так же не знали, кем они были или притворялись теми, кем они не были, это было успокаивающе и обнадеживающе знать, что ты просто знаешь кого-то.

Я подняла подбородок и потянулась за низом своей футболки, потянув её вверх и отбросив в сторону. Я выскользнула из своих штанов и носок, оставаясь в несовпадающем нижнем белье — ярко-розовом бюстгальтере и трусиках цвета хаки, в действительности я никогда не была из тех, кто проводит много времени над совмещением бюстгальтера и трусиков.

Глаза Сойера опустились и медленно двинулись по мне, снизу вверх, каждый сантиметр кожи будто жгло от его осмотра, когда я потянулась за спину расстегнуть бюстгальтер, затем стянула трусики.

Обнажённая, я подсознательно потянулась рукой вниз к животу, задаваясь вопросом, насколько он изменится в течение нескольких месяцев. Я слышала, что предрасположенность к растяжкам передаётся с генами, вот почему у некоторых женщин гладкий живот, а у других — на нём «тигровые полоски». Не зная своей биологической матери, я понятия не имею, как будет выглядеть мой, когда всё закончится.

Заметив небольшое движение, потому что Сойер, чёрт побери, всё замечает, он придвинулся ближе, одной рукой обхватывая мою спину, а другую положив поверх моей руки на живот. Он слегка наклонил голову, так что наши лбы соприкоснулись. Мы долго стояли так, я делала глубокие вдохи и медленно выдыхала, позволяя беспокойству по поводу моего тела на мгновение покинуть меня.

Я задрожала, соски заострились, кожа покрылась мурашками.

— Давай-ка согреем тебя, — предложил он, опустив свою руку с живота, но только чтобы схватить мою, затем Сойер притянул меня под душ, давая мне время постоять под водой и согреться, затем забрался ко мне, прижав моё тело к своему, просто крепко обняв меня и удерживая целую минуту.

Мне стало любопытно, как часто, он может приходить домой ко мне таким, как сейчас: уставшим, совершенно без сил. Мне так же стало интересно, всегда ли это будет близость, успокоение, которое он хочет, или будут ночи, когда он будет возвращаться взвинченным, нуждающимся в выходе энергии, и будет трахать меня жёстко, быстро и грязно, пока не успокоится.

Я обнаружена, что озабочена тем, чтобы выяснить это.

Это должно быть пугающим.

Всё, что я действительно знала, это то, что есть люди, которым я не должна доверять, которых я переоценила и вложила в них все силы.

Но я пришла к Сойеру со своей разбитой на кусочки жизнью, лежащей у моих ног, и он не уклонился от беспорядка, от работы. Он закатал рукава, вытащил меня из трясины и помог мне восстановить её.

Я могла бы довериться ему.

И я буду доверять ему.

Не только то, что касается меня.

Я могла бы и буду доверять ему с жизнью, которую мы создали, и вероятно с жизнями детей, которых мы можем усыновить в будущем.

— Ладно, искупались. Ты чистая. Жди меня в постели, — сказал он, шлёпнув меня по попе и двинувшись под душ, когда достал своё мыло.

Я вытерлась и направилась в постель, забравшись голой под одеяло, потому что, как мне думается, это то, что у него на уме и, ну, у меня тоже.

Он пришёл пять минут спустя, полотенце свисало неприлично низко на его бёдрах, мышцы его брюшного пресса ловили отблески света светильника с прикроватной тумбочки. Сойер подошёл к подножью кровати, стоя там долгое мгновение, прежде чем потянуться за одеялом и медленно начать тянуть его на себя, гладкий материал чувствительно скользнул по моей коже, отчего на ней практически ощущалось электричество. Он не остановился, пока всё одеяло не соскользнуло на пол к его ногам, полностью раскрыв меня.

— Это нечестно, — сказала я, приподнимаясь на четвереньки и подползая к краю кровати. От этого движения, его глаза запылали, а дыхание с шипением вырвалось изо рта. Мои колени оказались на краю матраса, а моё тело в нескольких дюймах от его.

Я наблюдала за его лицом, когда мой палец прижался к его солнечному сплетению, затем мучительно медленно двинулся вниз по его животу, по маленькой дорожке волос, которая исчезала за полотенцем, затем туда, где завязывалось полотенце, схватив и подтянув его.

Полотенце упало.

Сойер стоял передо мной обнажённым, его член был уже твёрд и напряжён, капелька смазки уже появилась на его головке.

— Так вот, — сказала я, двигая грудью так, чтобы она прижалась к его царапающим волоскам на груди, которые заставили мои соски затвердеть ещё больше. Мои губы прижались к его шее. — Знаешь, каким вопросом я задавалась чуть раньше?

— М-м-м? — спросил он, мужская грудь завибрировала от звука.

— Мне было интересно узнать, когда ты возвращаешься домой после работы, ты будешь нуждаться в нежности и близости или жёстком, грубом и грязном сексе?

Когда я отодвинулась назад, его губы были приподняты вверх.

— Детка, я приму от тебя всё, что у тебя есть.

— Что ж, посмотрим, — сказала я, потянувшись ниже, чтобы дотронуться до его бедренных мышц, которые я нахожу такими восхитительными. — Мы уже такие чистые…

Поняв намёк, его руки , наконец , потянулись и впились в мои бока, кинув меня спиной на кровать.

Я приземлилась, слегка подпрыгнув, и засмеялась, мне понравился тот факт, что он не стал обращаться со мной, будто я нечто хрупкое. Когда я двинулась, чтобы сесть, он схватил мои лодыжки, подтащив меня обратно к себе, пока моя попа не зависла на краю постели. В ту же секунду моё тело перестало шевелиться, его руки прижимали мои бёдра вниз, пока они широко не раздвинулись, и он опустился на колени.

Его рот оказался на мне ещё до того, как я успела сделать вдох. В этом не было ничего медленного, сладкого или благоговейного.

Он пожирал меня.

Его язык проследовал к моему клитору, нажимая на него. Его зубы царапали его. Его губы жёстко всасывали.

— Бл*дь, — выкрикнула я, моя рука сжалась у него на затылке , когда его глаза открылись и взглянули на меня, после чего его язык начал всё сначала. Он издал звук «м-м-м», и так быстро созданный оргазм судорогой прошёлся через всё моё тело.

Он не стал продолжать лизать и всасывать меня, пока это происходило со мной.

Сойер поднялся на колени на краю матраса, и одним резким толчком вошёл в меня, от этого вторжения другая волна накатила на меня, заставляя выгнуться на матрасе и сжать простыни в кулаки, когда я издала громкий стон.

— Охренеть, как я люблю, когда твоя киска доит меня, — прорычал он, потянувшись вниз подхватить мои колени и дёрнуть их вверх, придерживая, поскольку он начал толкаться в меня — жёстко, быстро, безжалостно.

Он толкнул мои колени к моей груди, наполовину свернувшись над ними, врываясь так глубоко, как только мог, интенсивно удерживая мой взгляд.

— Моя охренительная киска, — прорычал Сойер, приподнимая бёдра вверх, когда он глубоко входил в меня, заставляя ощущать восхитительный толчок на особое местечко внутри меня, который мне хотелось почувствовать снова, так что когда он снова двигался вперёд, я опускала свои бёдра, чтобы получить больше этих ощущений.

Именно в тот момент, когда я уже подумала, что ничто не может ощущаться лучше, он свёл мои ноги вместе и повернул их на бок , согнув их под углом и создав новое ощущение.