— Видишь ли, твой план дал осечку. Рия сейчас у меня и у неё в животе мой ребёнок. Так что отличная работа, чёртов псих.

И прямо тогда, какая бы борьба не велась в нём, что бы ни привело его к полному сумасшествию в цели оплодотворить женщину, оставили его. Его плечи резко упали, голова поникла, и он медленно опустился на колени.

Я поставил свой пистолет на предохранитель и убрал его прочь, двигаясь через комнату к нему.

Затем он сделал единственную вещь, которую он мог бы сделать, чтобы хотя бы немного искупить свою вину в моих глазах.

Он посмотрел вверх на меня с печальными глазами.

— Она в порядке? Она… Счастлива?

Прямо в тот момент весь гнев покинул мой организм, будто сквозь меня прошла волна и всё смыла.

Потому что он действительно любил её.

И это абсолютно сломало его.

Это дерьмо было неприятно видеть; это не давало покоя.

От этого то, что он сделал, не стало хоть сколько-то лучше, или менее херово, но это очеловечило демоническую составляющее этого.

Если и была одна вещь, которой я научился за годы моей службы, так это то, что люди, хорошие, уравновешенные, мягкие люди все способны на ужасные, злые поступки. Ни один из нас не мог бы заявить, что он сколько-нибудь отличается. При определённых обстоятельствах и под давлением, мы все могли бы делать вещи, о которых будем сожалеть, с другими людьми. Это была маленькая, но бесспорная часть человеческой природы.

И наиболее мощным спусковым крючком всегда была любовь.

Любовь к бывшим, которые двинулись дальше, принимает форму убийства или суицида.

Любовь к сестре, которая была избита мужем, приводит к тому, что вы стоите над мужчиной с отрезанным членом в руке, его кровь насыщает вас, как в каком-то ужастике, синие и красные огни освещают комнату.

Любовь к брату, который был убит вторгшейся компанией, приводит к тому, что через пять лет вы ведёте небольшой карательный отряд, убивая братьев других людей.

Любовь исцеляет, пока ситуация идеальна.

Но так же часто любовь разжигает пламя, которое часто сжигает оставленные тела на своём пути, изменяя их до неузнаваемости.

— Она в ужасе. Но в порядке. И я собираюсь удостовериться, что она счастлива, — заявил я.

— Хорошо. Это хорошо.

— Они в пути, — произнёс Тиг, и я кивнул. Краем глаза я заметил, как Тиг двинулся к Шеннон, прижимая пальцы к её горлу.

— Она в порядке, — сказал Майкл, оглянувшись. — Я следил за её состоянием.

— Прости, что мы не верим на слово мужчине, который пахнет так, будто неделю не принимал душ, — сказал я, взглянув на Тига, который кивнул, говоря, что её пульс в норме.

Прошло всего пару минут, как стук ботинок заполнил коридор вместе с криками людей.

— Полицейский Департамент Несевик Бэнк!

Тиг и я подняли руки вверх.

— Пистолет у левого ботинка. Разрешение в бумажнике, в заднем кармане, — представил информацию я.

— Не нужно, — произнёс знакомый голос, заставляя офицера, который наклонился над моим ботинком, замереть и встать. — Сойер, Тиг, думаю, вы можете опустить свои руки.

— Коллинс, — сказал я, поворачиваюсь лицом к нему, давая ему настолько подлинную улыбку, которую только смог, учитывая сложившуюся ситуацию. — Думал ты ушёл на пенсию, — сказал я мужчине, который держал всё под контролем в Несевик Бэнк долгое время, который понимал странный баланс сил, удерживаемый различными криминальными группами.

— Завтра, — сказал он, фыркнув.

— Решил тряхнуть стариной, да? — проговорил я, наблюдая, как один из офицеров зачитывал Майклу его права и надевал наручники.

— Что произошло с… — спросил Коллинс, махнув головой в сторону Шеннон.

— Пентобарбитал.

— И ты знаешь это, потому что…

— Потому что он проделал то же самое с другой женщиной, которая является моим клиентом. У Брока есть свидетель и он, вероятнее всего, сейчас на пути в участок вместе с ним. Мы всё объясним.

— И всё сделано по закону, — предположил он, чертовски хорошо зная, что в этом законе есть некоторые лазейки.

— Ну, передняя дверь была открыта…

— И это место выставлено на продажу, — кивком согласился Коллинс, с понимающий улыбкой на лице. — И разве это был не настоящий агент по недвижимости, которого я видел снаружи?

Я усмехнулся этому.

— Должно быть он, — согласился я.

— Мне нужно будет поговорить с твоим клиентом.

— Знаю, — согласился я, ужасаясь этой реальности. — Она подавала заявление, но думаю, его отнесли к другим в категорию «от безумцев».

— Ну, тогда мы его разыщем.

Прибыли парамедики, когда мы выводили Майкла, зависнув над капельницами и прищуриваясь.

— Пентобарбитал? — спросил один , и они посмотрели друг на друга.

— Она находилась под ним около недели, — предположил я. — Её зовут Шеннон Робинсон. Она жена парня, которого только что вывели отсюда.

На этом Тиг и я двинулись наружу, обменявшись парой слов с Коллинсом и согласившись встретиться с ним прямо в участке, когда я заберу Рию.

Я согласился, и Тиг отвез нас к моему дому.

Но по дороге мне нужно было сделать небольшой крюк.

Баррет не был отличной компанией.

Ну, нет, я к нему несправедлива.

Он составляет мне хорошую компанию, когда я была в хорошем настроении и, соответственно, могу насладиться его сарказмом, отстранённостью и разведывающей беседой.

Но когда я довожу себя до беспокойства, потому что Сойер, Брок и Тиг выслеживают моего бывшего, который в течение года держал меня в проклятой коме, а также недавно забрал свою жену и по всем признакам, просто сошёл с ума, да, он отстойная компания.

Потому что всякий раз, когда я озвучиваю своё беспокойство, его попытка успокоить меня — это сказать, что Сойер и ребята знают, что делают.

И, ладно, конечно. Конечно, они знают. Они на протяжении жизни ставят себя в опасные ситуации. Но это не значит, что я не должна беспокоиться.

В конце концов, обеспокоенная, я задремала на диване в гостиной, Слим заснул около дивана, лёжа на спине, лапами вверх.

Я проснулась, когда что-то шлёпнулось на журнальный столик.

Дезориентированная я заморгала, смотря целую минуту на тёмный пузырёк, заставляя свои сонные глаза прочитать этикетку. Затем что-то ещё шлёпнулось рядом.

Моя голова вздёрнулась вверх, взгляд сосредоточился на Сойере.

Он выглядел уставшим. Его глаза были полуприкрытыми , и от недостатка сна виднелись тёмные круги под глазами. Но он был в порядке. Не похоже, чтобы на нём была хоть царапинка.

— Витамины для беременных и фолиевая кислота, — на мой смущённый взгляд, он прошёл между мной и журнальным столиком, присел на корточки и убрал мои волосы за ухо. — Доказано, что врождённые пороки формируются в первые три или четыре недели беременности. Так что фолиевая кислота поможет оградиться от проблем с головным и спинным мозгом.

— Ты книжки о беременности читал или занимался поисками Майкла, чтобы посадить его за решётку?

— И того, и другого понемножку, — сказал он с уставшей улыбкой. — Я нашёл Майкла. Сейчас он в участке. Так же как и Салли. Но я решил остановиться в аптеке, прежде чем приеду домой. Я так же взял эти книги, после того как пролистал их, — добавил он, потянувшись за другим пакетом на полу за журнальным столиком. Он показал мне три книги по беременности и по рождению ребёнка и положил их рядом с витаминами.

Я огляделась, ощутив, странный всплеск эмоций. Это кое о чём говорит. Это говорит, что он не просто согласился с ситуацией, потому что я беременна, а он хороший парень и у него не было выбора. Это говорит о том, что он вносит свой вклад в это, в ребёнка, и соответственно, в нас и наше будущее.

— Что? — спросила я, чувствуя себя немного некомфортно из-за слишком больших эмоций, вызванных книгами и витаминами, и продолжила, пытаясь смягчить настроение. — Никаких книжек по выбору имён? У меня такое чувство, что мы будем сталкиваться лбами все девять месяцев.