- Как же так получилось, Ваше Превосходство? Генерал ведь всегда в штабе...

- Я там и был, - усмехнулся Наилий, вздрогнув, когда Куна слишком резко дернула пластырь, - глупая рана. Ручка на двери обломалась, оставив острый штырь. Я поскользнулся на тренировке и упал на него спиной. Так что никаких подвигов и героизма, даже перед женщиной похвастать нечем. Тоже мне, генерал.

Он словно извинялся и даже голову опустил, а Куна широко улыбалась, краснея еще больше и забывая дышать. Буря в иллюминаторе бесновалась и закручивалась воронкой, завывая в неё ураганом как в трубу, а внутри катера было тепло, как в детстве у печки маленькой комнаты рабочего барака. Когда они с Аврелией забирались под плед на колени к матери и слушали сказки. Тогда счастье точно так же согревало кружкой горячего настоя и хотелось, чтобы оно осталось навсегда.

Она разглаживала пальцами края повязки и не заметила, как коснулась кожи, провела ладонями по плечам и качнулась вперед, обнимая. Животом чувствовала прохладную спину генерала и не думала, что оттолкнет. Он и не стал. Только вздохнул и осторожно погладил руку Куны на своей груди.

- Я слишком старый для тебя, циничный и злой. Я разучился ухаживать и привык, что все просто и быстро. Мимоходом. Случайно. Будто сегодня последний день, а завтра я поймаю свою пулю. Извини, вроде трезвый, а несу какой-то бред.

Генерал гладил её руки широкими, размашистыми движениями и говорил все тише. Слова плавились под светом прожекторов, и смысл ускользал легким облаком пара. Куна потерлась щекой о плечо Наилия и теперь слышала только, как бьется его сердце, все быстрее и быстрее разгоняя жар в каждую клеточку тела. От тепла и нежности клонило в сон, но отпускать генерала не хотелось. Куна тоже не оттолкнула, когда обернулся и вдруг стал совсем близко, замерев дыханием на губах за мгновение до поцелуя. А потом прожекторы погасли, спальник выдохнул лишним воздухом под тяжестью двух тел, и буря ворвалась в катер. Каждый поцелуй приближал безумие, от одежды избавлялись не глядя. Боль показалась досадной помехой, но тут же пропала и вот уже Куна обнимала генерала ногами, выгибалась навстречу и хотела остаться навсегда с ним одним целым. Жить этим жаром, биться в его ритме. Снова и снова, пока воет ветер на равнинах четвертого сектора, и ливень хлещет по обшивке катера. Будто нет ничего больше. И никогда не было.

Утром всегда холодно. Особенно на продуваемой всеми ветрами равнине после ливня. Будто тепло - немыслимая роскошь, которую не выдают даже в генеральском пайке.

Наилий смотрел в округлый потолок катера и боялся пошевелиться, чтобы не разбудить Куну, пилота, планшет со звонками и проблемами. До рассвета еще десяток ударов сердца, можно просто лежать и ничего не делать. Давно не было так лениво и хорошо, словно единственный отгул после космической командировки сам собой растянулся на недели и месяцы. Нет, это слишком долго, а вот от трех дней он бы не отказался. Сгинуть без вести где-нибудь на южном побережье и ходить по кромке моря, чтобы вода стирала следы. В бездну армию, в бездну сектор, в котором нет и никогда не будет весны. Его весны.

Сейчас он вздохнет и Куна проснется. Вскочит, роняя на пол одежду, которой вчера ночью накрыл, чтобы не замерзла. Вцепится в платье, будет краснеть и отворачиваться, а катер взлетит, унося их обоих обратно в Равэнну, где лужи уже стали прозрачным льдом и вот-вот пойдет снег. Тепло - богатство, которое не завоюешь ни в одном сражении.

Дверь в кабину щелкнула и с тихим «Ваше Превосходство» в проем высунул голову пилот. Конечно же, увидел сразу всё: разбросанную одежду, два спальника вместе, сонную женщину на плече генерала.

- Виноват, - уже громче заявил пилот и хлопнул дверью.

«Тьер», - ругнулся про себя Наилий, чувствуя, как завозилась под боком Куна, щурясь спросонок. Подъем, Ваше Превосходство.

- Утро уже, скоро полетим, - шепнул он, целуя в теплую щеку, - надо вставать и одеваться.

Угадал с платьем. Едва вынырнула из-под его рубашки, как тут же схватила свою одежду и испуганно заозиралась, куда бы спрятаться.

- Не спеши, - добавил генерал, так быстро натягивая штаны, как в интернате не всегда получалось, - я пойду в кабину, посмотрю, что там со связью.

Китель застегнул под горло, высоко подняв подбородок над жестким воротником. Неприятно, конечно, что пилот видел с женщиной, но боец проверенный, трезвонить на весь сектор не станет, разве что шепнет кому-нибудь по дружбе и то похихикают и забудут. Из всех мужских слабостей, любовницы - самая одобряемая.

- Ваше Превосходство, небо чистое, все системы исправны, - нарочито бодро затараторил пилот, вытянув спину и уставившись куда-то в левое ухо генерала. В кабине не следа недавней ночевки. Кресла в привычном положении, личных вещей нет, а боец уже гладко выбрит и пахнет одеколоном. Наилий потер пальцем колкую щетину на подбородке и спросил.

- Сам-то как? Выспался? Лететь можешь?

- Так точно, - смутился рядовой, - всю ночь спал.

«И не слышал стонов и криков. Образцовый пилот, просто подарок», - мысленно добавил генерал, занимая кресло стрелка и пристегиваясь.

- Тогда взлетаем.

На небе и правда не облачка, на радаре пусто и если ничего непредвиденного больше не случится, в Равэнне сядут через два часа. Как раз к утренней планерке в штабе. А вот и планшет проснулся и затрезвонил на весь катер. Флавий, кто же еще?

- Слушаю.

- Ваше Превосходство, Нурий отзвонился, что ждет вас на аэродроме, мне собирать планерку?

- Да, я успею. Повестку перешли мне на планшет, пожалуйста.

- Есть.

Закрутилось, стоило только начать. В почте двадцать непрочитанных писем и в правом углу экрана моргает напоминание позвонить в медслужбу. Наилий, стараясь не вздыхать, как тяжелобольной, набрал с планшета номер и слушая гудки, смотрел, как пилот отлаженными до автоматизма движениями запускает двигатели, подтверждает курс и медленно тянет штурвал на себя, задирая нос катера.

- Ваше Превосходство, капитан Горн, слушаю, - прогрохотало в гарнитуре.

- Ливий, я буду у тебя к обеду, чтобы снять временную стерилизацию.

Руководитель медицинской службы расстроенно цокнул языком и протянул первое слово.

- Виноват, Ваше Превосходство, не предупредил. Стерилизацию еще вчера сняли, когда вы были без сознания.

Катер рванул вверх и в животе потяжелело. Равнина ушла из-под ног так резко, что генералу захотелось вцепиться в подлокотник. Фертилен вчера был и не знал об этом. Не подумал про контрацепцию, даже акт не прервал. Кончил в Куну да еще и не один раз.

- Хорошо, я понял, отбой, - отчеканил он в гарнитуру и, морщась, прикусил костяшку пальца. Что теперь делать? До сих пор получалось избегать зачатия, даже не нарушая инструкций. Презервативы, выданные сверх нормы для космических командировок, прерванный акт, стерильные любовницы, вот такие опоздания и лишний день на Дарии под временным бесплодием. Конечно, с первого раза могло и не получиться, но если Куна забеременеет? Ребенку нужна не только мать, но и отец, а он то на учениях, то в космосе. Да, есть особняк, но в нем два этажа переделаны под жилье для офицеров, не место там женщине, а поселить её в пустой резиденции все равно, что бросить одну. За шесть циклов хорошо, если пару раз останавливался ночевать в обоих домах. На балансе только стоят и денег за обслуживание требуют.

Несуществующие боги, какой дом, какой ребенок? Он - генетический эксперимент, нафаршированный аномалиями как утка яблоками. Одной бездне известно, какие мутации произойдут у ребенка. Диагностируют репродуктологи нежизнеспособный плод и прервут беременность, а потом изведут Куну анализами и обследованиями, выясняя, не в ней ли причина? Не может генерал плодить ущербное потомство, это скандал на весь сектор.

Едва чувствуя ледяными пальцами экран планшета, Наилий набрал Публия Назо.