-- Ему бы отлежаться надо, -- Лис присел слева от меня и посмотрел на вновь притихшего принца. -- Эта женщина согласилась помочь нам. Не за "просто так", конечно же. У них сейчас сложное положение в деревне...
-- Возьми сумки и отнеси в дом.
-- А с Моревом...
-- Не беспокойся, -- хотя, какая тебе разница? -- Я сам донесу его, только место подготовьте.
-- Уверен? -- спросил Лис, с тенью волнения глядя на меня и собирая сумки. -- Выглядишь не очень.
-- Все нормально. Только отдышусь. Мне нечасто приходится совершать подобные марш-броски, -- криво усмехнулся. -- Да брось ты эту лютню!
-- Нам тогда на привалах совсем скучно. Так-то хоть этот на ней бренчит. К тому же тут всего пара трещин и порванная струна -- несложно починить, -- Лис закинул инструмент за спину и отправился следом за женщиной в дом.
Уложив принца на широкую лавку в небольшой комнате и рассчитавшись серебряным кольцом принца с хозяйкой дома, я одолжил у ее мужа трубку и вышел на крыльцо. Крепко затянувшись, я выпустил из носа пару струек дыма. Странный выдался день. Да и ночь оказалась не лучше, чего уж. Я вновь затянулся и закашлялся, когда на мое плечо легла чья-то рука.
-- Но, но! Ты чего пугаешься, а? -- расхохотался Лис и шлепнулся на ступеньку рядом со мной. -- А твой господин в курсе, что его прислуга подобным балуется?
-- Шуточки у тебя... -- я снова наполнил легкие тяжелым табачным дымом, явно смешанным с чем-то еще, и выпустил в небо пару колец, которые, впрочем, быстро сдул холодный ночной ветер. -- Я уж лет десять как бросить пытаюсь, трубку свою продал. Но разве с ним бросишь? Все нервы мне измотал. Только глянь, -- вытянул я из общего темно-медного хвоста серебристую прядь, -- и это лишь последние два дня. Хотя, за эти дни столько дерьма случилось, сколько я, наверное, за все сто шестьдесят лет жизни принца Морева не насчитаю.
-- М-да, шебутной наследничек у вашего короля, -- Лис вновь усмехнулся, отгоняя от своего лица дым.
-- Король, поверь, ничем не лучше. Его Высочество даже внешне -- копия отца, -- вздохнул я. -- Вот скажи мне, Лис, -- мальчишка посмотрел на меня, -- почему ты еще здесь?
-- Эм... прости, но я не до конца понял вопрос.
-- Почему ты не пытаешься сбежать от нас? Принц спит, мне все равно, тебя с нами ничего не связывает...
-- Больно много ты понимаешь! Он, может, и... как это... ин-фан-тиль-ный. Во! Он, может и инфантильный дурак, но он меня из петли вынул! Да и... пообещал я ему уже про мир рассказать и библиотеку нашей семьи показать, -- на этих словах я фыркнул и снова затянулся. -- И вообще! Я ж теперь в розыске! С вами все безопасней. Наколдуете что-нибудь...
-- Если бы ты только знал, насколько не сочетаются две последние фразы. А по поводу розыска... Поговорили мы с городскими до этого прецедента -- никто тебя искать не собирается. Поди объявят сумасшедшим и забудут, -- вздохнул я, поднимаясь с крыльца.
Здесь, совсем рядом, виднелись следы свежепотушенного пожара и запекшейся крови. Лис подошел ко мне:
-- Видишь, там у столба куча странная? -- я кивнул. -- Местные трупы культистов скидали.
-- Культистов? -- спросил я, слегка поворачивая голову в сторону Лиса.
-- Да. В последнее время силу набирает особо агрессивная ветвь Культа Луны. Столько народу угробили уже, подумать страшно, -- говорил он и шел в сторону кучи тел, увлекая меня за собой. -- Поговаривают, кто-то из ваших это учение принес...
-- Ты меня еще в этом обвини! -- фыркнул я. А тем временем мы уже подошли к обезображенным культистам. -- Хотя, я не удивлюсь, если люди наткнулись на кого-нибудь из наших отшельников. Хм, -- я взвесил в руке серебряную подвеску в виде полумесяца. -- Кто-нибудь знает, где они сейчас обитают?
По записям из дневника "инфантильного дурака"
Этот сон... сначала не было видно ничего. Только острая боль, пронзающая грудь. Тело словно огнем объято. И тьма. Глубокая, беспросветная, поглощающая и вид, и звуки. Но потом. Меня как будто оттянули назад, позволяя увидеть, что эта тьма - огромная, рваная дыра.
-- Магические раны воздействуют и на сознание, Морев, -- Адриан в белоснежных одеждах стоял передо мной.
-- Мастер?
-- Нет, но близкие образы лучше передают информацию, а меня ты почти не запоминаешь, -- голос его странным образом искажался, словно одновременно с ним говорила женщина. -- Это, -- Мастер указал рукой на огромную бездну, -- прямо сейчас пожирает тебя изнутри. Помнишь того анимага на площади? -- я молча кивнул, пересиливая боль. -- Его чары разрушают твое тело. Каждое заклинание, проходящее через тебя, дает силу его чарам. Их можно разрушить. Думаю, Мастер достаточно силен для этого. Но мы-то оба знаем, что ты не повернешь назад, да, Морев? А когда решишься...
На этом месте сон оборвался. Не знаю, что двигало мною, но я мгновенно вскочил с нагретого места и начал искать хоть что-то близкое к зеркалу. В небольшой комнатке на стене весело большое серебряное блюдо. Подойдет. Я скинул пропахшую потом рубашку и стал вглядываться в искаженное отражение. Вроде, ничего нет. Значит... просто сон? Кончики пальцев засветились, концентрируя энергию... Я согнулся пополам от резкой боли в груди. Перед глазами замельтешили цветные пятна. Дотронувшись до места, где, казалось, болело сильнее, я поднес ладонь к глазам. По моим пальцам стекала густая фиолетовая кровь. А в зеркале было видно, как по груди расползлось пока небольшое черное пятно. Похоже, с магией пока придется завязать. Что бы ни сделал тот анимаг, это и близко не временная блокировка сил. Адриан мог бы избавить меня от этого, но... Мы зашли слишком далеко, чтобы повернуть назад. Надо чем-то перевязать это. Я бросил взгляд на не так давно ярко-красную ленту, которая сейчас почернела и затвердела от высохшей крови и валялась рядом со сломанной лютней на полу. Кстати... а где это я?
Натянув на себя грязную рубаху, я осторожно открыл грубо сколоченную дверь и выглянул. Простой крестьянский дом. Света нигде не было, стояла тишина, только из дальней комнаты доносились тихие разговоры. Силясь не шуметь и не привлекать лишнего внимания, по скрипучим доскам я крался в сторону той самой комнаты. Это была крошечная кухня с огромной, нелепой печью, занимавшей добрую ее половину. По бревенчатым стенам развешаны резные шкафчики, а у окна на правой стене стоял громоздкий стол, накрытый белоснежной скатертью. За столом сидела усталая женщина, на руках и шее которой время оставило свои неизгладимые следы, в простеньком белом платье в крупный черный горох. Ее пшеничные волосы были собраны в тугой пучок на затылке, в руках она держала красивый хрустальный бокал с красной жидкостью. Сбоку от нее, спиной ко мне сидел широкоплечий мужчина с огненными, короткими волосами. Я не видел его лица, но готов поклясться, что он был обладателем густой бороды. Своей огромной рукой он гладил женщину по спине и говорил что-то о том, что скоро все будет хорошо. Отчего-то мне вспомнился запах гари, в горле запершило, как от дыма.
-- И долго ты собираешься там стоять, нелюдь ушастая? -- прозвучал грубый мужской голос, и его обладатель повернулся ко мне боком. Как и ожидалось, мужчина был бородат.
-- Простите?
-- Проходи, говорю. Голодный? -- спросил он, поднимаясь со стула.
Немного помявшись на пороге, я кивнул. Мужчина указал рукой на стул, на котором только что сидел сам, и подошел к печи, откуда вскоре выудил большую кастрюлю. Буквально через минуту передо мной на стол поставили расписную чашку с ароматной мясной похлебкой. Сам же хозяин дома сел напротив.
-- И откуда ж вы только нарисовались? -- вздохнул он. -- Да не отвечай ты! Ешь сиди. Тебе, может, еще налить? -- спросил он, обращаясь, судя по всему, к жене. -- Совсем бледная сидишь.
-- Они вернутся, Дан, -- прошептала она, ставя бокал на стол.
