– Чего!? Старый, я тебе арбуз что ли?! – занервничал тот. – Себя взвесь! У тебя в скрижалях что написано?! Вот и отправляй меня!

Закончил свою гневную отповедь Алекс уже в воздухе. Он вдруг забалансировал на невидимой плоскости, пытаясь удержаться в равновесии с белым, пушистым пёрышком. Пару секунд шла изматывающая борьба, и на краткий миг они застыли в шатком равенстве. Затем перо из крыла ангела чуть заметно вздрогнуло, и Алекса стремительно потащило к земле. Он ещё пытался неуклюже махать руками в тщетной попытке доказать, что легче подлого противовеса, но быстро достиг поверхности плато и пребольно шлёпнулся на задницу.

– Прости, милый друг, но правила есть правила! – сокрушенно качал рогатой головой Сатана, казалось, он раздосадован не меньше самого Александорруса, и лишь озорные искорки в тёмных глазах нечистого выдавали едкий сарказм его сочувственной речи. – Мне жаль, то была отличная попытка посрамить зарвавшегося хозяина преисподней! Может, попробуешь снова, лет этак через двести? Не сдавайся, Ал, у тебя впереди вечность!

– Да будь ты проклят!

– Всенепременно буду, ещё не одну тысячу раз буду! Я вообще самый проклинаемый персонаж в истории! А теперь не мог бы ты вернуться в оболочку? Я бы, конечно, ещё посидел тут с вами, ребята, но… дела не ждут! – посетовал Люцифер и полез в свой чадящий копотью портал. – Всех обнял, увидимся!

– Да изыди уже, змей! – грустно проворчал Пётр.

Алекс так и сидел на холодной тверди, разглядывая невесомые пылинки золота в воздухе. Они то сбивались в плотные стайки, то разлетались, весело бликуя, и постепенно уносились в водоворот бесконечного пути, в клубящиеся неизвестностью облака, манящие на волю из этих опостылевших тесных яслей.

Ему никогда отсюда не выбраться. Ни-ко-г-да!

Он вдруг заплакал. Александоррус вообще забыл, когда он плакал в последний раз, а тут накатило, да так, что просто навзрыд… всё зря, снова впустую…

– Ну-ну! – Петр почти ласково провёл рукой по взбитой шевелюре. – Лети домой, горемычный…

Когда вновь ощущаешь себя в оболочке, испытываешь целую гамму неприятных и даже болезненных ощущений. Это сродни приступу дичайшей паники закрытого в тесном гробу испуганного человека. Агония от осознания уязвимости и липкий низменный страх за целостность примитивного, грубо сшитого тела.

Алекс попытался пошевелиться. Слабым мышечным спазмом отозвалась правая рука, больше никаких ощущений, такое впечатление, что позвоночный столб сломан сразу в нескольких местах. Он начал различать смутные контуры. Смазанный тусклый свет, словно мощный прожектор, проник под запёкшиеся кровью веки. Мозг быстро восстанавливался даже без постоянного кровотока и доступа кислорода, лёгкие ещё не включились, хотя они всегда запускались у него даже раньше, чем сердце. Странно… Алекс попытался сфокусировать зрение единственного не вытекшего глаза и сквозь розоватую пелену увидел частоколом вывернутые рёбра, зафиксированные мощными зажимами. Грудной отдел был пуст. Его уже вскрыли! Взвесили, промыли, каталогизировали, разложили по пакетам и установили причину смерти. Он лежал растерзанный и нагой на холодном металлическом ложе. Постепенно возвращалась способность анализировать, но мозг регенерировал слишком медленно, сказывалось отсутствие кровообращения и кислородный голод. Пройдет около суток, пока оболочка вырастит новые органы. Всё же обновить и запустить старые было бы куда проще. У него нет суток! Как только все жидкости стекут по специальным катетерам, его упакуют в холодильную камеру и все недокументированные возможности организма приостановятся до размораживания. Вот тут есть загвоздка, он может полностью оттаять уже погребённым или того хуже – размораживание при кремации! Паника, пока лишь призрачной тенью, пробежала где-то на границе сознания и до поры затаилась, терпеливо ожидая.

Краем глаза он уловил движение. Слух пока не восстановился, но Алекс понял, что он больше не один в прозекторской. Это был шанс, возможно последняя возможность для него не обратиться неприкаянным мытарем.

«Прости, друг, это всего лишь легкий обморок».

Невероятным усилием воли заставил Алекс сокращаться ещё мёртвые мышцы, и сломанная в трёх местах рука, конвульсивно дёрнувшись, медленно начала подниматься. Посиневшие холодные пальцы, нервно дрожа, пытались сжаться в кулак. Наконец, ценой титанических усилий им это удалось, и тут же мертвенно бледный средний палец неприлично оттопырился в недвусмысленном хамоватом жесте. Боковым зрением он уловил какое-то движение, кажется, мелькнули подошвы кроссовок. Буквально сразу Алекс ощутил вибрацию – что-то грузное приземлилось на пол. Есть контакт!

* * *

Против обыкновения, ядовитый сублимат, который тут почему-то называют «кофе», приятно обжигал гортань и согревал окоченевшее в прохладном помещении морга тело. Алекс жадно глотал ароматную горячую жидкость, изучая сидевшего перед ним человека. Пожилой, но еще достаточно крепкий мужик с глубокой проседью в когда-то густых чёрных волосах, в свою очередь с благоговением и страхом разглядывал восставший и полностью восстановившийся труп.

– Кхе-кхе! – прочистил горло Алекс. – Короче, это… внимай, маловерный! Я есмь мессия, в сиянии славы пришедши, ученье новое вам принесши, смерть презревши… да не смотри на меня так охреневше!

– Простите, маэстро! – коронер потупил полный смиренной покорности взор. – Скажите слово, мессия, и пойду за вами в ад!

– Не-не-не! В ад мы не пойдём, мой недалёкий ученик. А вот остановиться где-нибудь с комфортом не помешало бы, ну и почавкать чего-нибудь, разумеется.

– Всё будет, учитель! – он обернулся к остальным служащим морга, что стояли притихшим стадом в дверях кабинета старшего коронера и ловили каждое слово восставшего из праха мессии.

– Мейсон, Глория! Забронируйте пентхаус в Плаззо. Найджел, закажи столик в Сиамском Лотосе, да смотри, чтобы поближе к винной галерее!

Служащие заметались, толкаясь и сбивая друг друга с ног. Каждый спешил опередить товарищей и угодить Алексу.

– Да, и распорядись собрать людей, я желаю нести им слово! – проговорил «мессия», отставив пустую кофейную чашку.

Наступал новый, затяжной период его пребывания в этом опостылевшем зале ожидания. Что ж, нужно сделать всё возможное, чтобы он протекал комфортно и по возможности весело…

– Алекс, я нашёл его!

С этими словами Фрэнк ворвался в комнату, раскрасневшийся, видимо он не стал дожидаться лифта и сделал марш-бросок на седьмой этаж. В руках коронер держал тонкую серую папку с затейливой монограммой.

– Вот! Только что прислали из Дарэма! – продолжал он, потрясая документами. – Доктор Захария Сармис, он преподаёт прикладную химию в университете Дьюка!

– Хм-м… – Алекс прикрыл крышку ноутбука и взял папку-досье. С фотографии, вклеенной в стандартный бланк, на него смотрел пожилой полноватый мужчина с аккуратной седеющей бородкой и в модных очках без оправы. – Как тебе это удалось, Фрэнк!?

– Ерунда, Мастер! Есть у меня кое-какие каналы, – пытался отдышаться коронер. – Ну, это тот, кто нам нужен?

– Не знаю, дружище, я не уверен, столько времени прошло… и прекрати звать меня Мастером, Учителем, Сенсеем, утешителем угнетённых и великим Баба! Мы ведь, кажется, договорились с тобой на этот счёт, – ответил он рассеянно, изучая досье доктора Сармиса.

– Это один из последних. Есть еще некий мистер Сармис, соучредитель кампании «Дживайс Софтвер», но кроме имени на их сайте, я по нему больше ничего не нашёл.

– В любом случае у нас нет выбора, – с некоторым сомнением произнес Александоррус. – Как насчёт рабочей поездки в Северную Каролину, Фрэнк?

– Придется просить Мейсона, чтобы он заменил меня на работе, – проворчал коронер, но было видно, что идея с «командировкой» ему понравилась.

Алекс проводил приятеля и, плеснув в стакан водки на два пальца, вернулся к изучению материалов по доктору. Какое-то сходство определённо было, но утверждать наверняка, что сотни лет назад попался на удочку именно этого прощелыги, он не мог.