Толпа на равнине стала расходиться по домам, а жрецы сбились в кучку на площади, превратившись в цветную птицу, споря и обсуждая последствия сегодняшнего происшествия. В это время воины-ягуары, тихие и угрюмые из-за того что их лишили пиршества с человечиной, вернулись к своим баракам. Капитан Ксикли подошел к Мокииксу и громко прорычал:

— Это еще не конец!

«Они хотят отмщения. Они сделают это своими руками. Они навлекут беду на нас всех». Такие тревожные мысли мучили Мокиикса, когда он холодной ночью, завернутый в меховой кроличий плащ, куда-то торопливо шел. На нем не было ни головного убора, ни золотых браслетов, ни ритуальной краски. Он шел по секретному поручению и не хотел привлекать к себе внимание.

Месть, которая занимала все его мысли, была не местью богов, а исключительно воинов-ягуаров.

Кровь должна была пролиться в тот день. Все это говорили: ягуары, пипильтины, Мокиикс, жрецы и другие низшие чиновники, — все, кроме слуг поваров, охранников и всех, кто родился среди Людей Солнца. Кровь должна была пролиться, и если не этого юноши, то какой-нибудь другой жертвы. Господин Хакал, по мнению его правой руки, не смог достойно справиться с этой ситуацией. Представляя тольтеков в виде крепкой, монолитной, нерушимой кирпичной стены, Мокииксу виделось, что его тлатоани — расшатавшийся кирпичик в основании этой стены. Крестьяне Центрального Места, подстрекаемые этой девчонкой, еще больше расшатали его, и теперь все сооружение может рухнуть.

Вот почему в этот поздний час он тайком пробирался в лагерь к капитану воинов-ягуаров. Нужно было что-то предпринять, чтобы компенсировать ущерб, нанесенный Хакалом.

У закрытых на замок ворот барачной стены, которая была построена из бревен, привезенных из горного леса, с далекого севера, стоял караульный. Мало кому разрешалось входить во владения, где располагалась элита воинов-ягуаров. Узнав высокопоставленного чиновника, караульный открыл ему ворота и тут же закрыл их за ним на замок. Мокиикс поспешно пересек территорию лагеря, которая в такой поздний час выглядела безлюдной, днем она служила воинам полем для тренировок, а также для их азартных и кровожадных игр.

Он проскользнул в еще одну дверь, его тень на стене в свете горящих в канделябрах факелов присоединилась к другим, Мокиикс снова подумал о том несчастье, которое навлек на их головы его тлатоани.

Это была великая ошибка Хакала. Сыграв шутку со своим народом, он оскорбил их богов.

Направляющий Дух всегда указывал на север.

Никто не знал происхождения странного металлического предмета. Столетия тому назад возле города Чичен-Ицы захватчиками было разграблено захоронение одного знатного человека, в котором и нашли этот похожий на рыбу камень. Как он попал сюда, никто не знал, но, как гласила легенда, какие-то мужчины, в лодках пересекшие восточное море, причалили к берегу и привезли с собой всегда указывающий на север металл.

Мифы, легенды, истории. Сейчас Мокиикса волновал тот факт, что Хакал заранее знал, какое решение примут боги. Это означало, что с богами вообще никто не собирался советоваться.

Военачальник, полулежа, сидел на покрывале и лениво вращал костяные фишки на коврике для патолли, хотя напротив него напарника не было. Он не поднял глаз на Мокиикса, когда тот вошел в жилище военачальника и сбросил с себя меховой плащ, хотя даже здесь было холодно.

На теле самого Ксикли была лишь набедренная повязка. Подобно всем солдатам в империи ягуаров, он гордился своей выносливостью и стойкостью к любой температуре и боли. У него были множественные переломы носа и не хватало нескольких зубов — все это свидетельствовало о его небывалой храбрости. Волосы Ксикли были уложены в замысловатой прическе: они были стянуты на затылке в тугой хвост, который спускался по спине, а над висками аккуратно выбриты. Для поддержания такой прически требовался ежедневный уход. Ксикли и его люди постоянно, как птицы, чистили свои перышки, прихорашиваясь. Они выщипывали брови щипцами, брили брови, а потом заново их рисовали. В ноздрях, ушах и на губах они носили украшения, которые меняли каждый день, выбирая между костями и небесными камнями, золотом или нефритом. Они часами брили свои тела острыми каменными ножами, а потом разрисовывали себя сложными узорами. Если они не занимались своей внешностью, то боролись друг с другом на тренировочном поле или с важным, напыщенным видом, выпятив грудь колесом, разгуливали по площади. Но Мокиикс не презирал мускулистого военачальника. Он любил его.

Мокиикс пришел в Центральное Место тридцать лет назад, когда ему было двадцать пять лет. На родине у него остались жена и ребенок, за которыми он послал спустя пять лет, когда его назначили официальным представителем тлатоани. Его жена, которую он холил и лелеял, невзлюбила Центральное Место и вернулась в Толлу, а Мокиикс с тех пор жил один. Он часто размышлял над тем, не благодаря ли отсутствию жены он дожил до такого почтенного возраста, как пятьдесят пять лет. Ведь тогда мало кто доживал до таких лет.

— Что так долго, старик? — презрительно спросил лидер ягуаров.

Мокиикс вздохнул. Он был правой рукой Господина Хакала, но этот солдат мог обращаться к нему так непочтительно. Такова была правда жизни: не важно, каких высот достигал человек, всегда находился кто-то, кто стоял выше его и, следовательно, мог позволить себе неуважение к нему. В его случае это был капитан ягуаров, который подчинялся только тлатоани Толлы, Правителю всех тольтеков.

Мокиикс много лет назад, еще мальчиком, мечтал стать воином-ягуаром. Но таким высоким званием награждались только самые красивые, самые храбрые и самые проворные юноши. К сожалению, он потерпел неудачу, и ему пришлось принять руководящую должность в правительстве. Когда ему предложили пост далеко на севере, в Центральном Месте, он принял его в надежде однажды стать тлатоани этой земли. Но и этой мечте не суждено было сбыться, потому что этот заветный пост занял сын из одной знатной семьи, более знатной, чем семья Мокиикса. Он не завидовал Хакалу. Хакал был хорошим человеком, но все же… В эти дни он вел себя, как умственно отсталый.

Капитан презрительно сплюнул. Хотя Мокиикс был вторым из самых могущественных людей в правительстве Центрального Места, этот свирепый солдат был нетерпим с людьми писем и книг, пера и бумаги.

— Юношу следовало принести в жертву. У нас есть право проливать кровь. Мы все знатного происхождения. — Он ударил себя в исполосованную шрамами грудь. — Это все из-за этой девчонки. Господин Хакал позволил ей смотреть на себя! Своими глазами она украдет его душу.

— Он верит, что боги привели ее сюда, чтобы призвать дождь, — пояснил Мокиикс, не собираясь защищать девушку, а просто сказал правду.

Военачальник снова сплюнул:

— Но она всего лишь дочь простого земледельца.

— Она нашла священное место, — задумчиво сказал Мокиикс. — Сколько поколений мы живем здесь, еще никто и никогда не находил тайного ущелья, никто и никогда — священной поляны.

— Она просто слишком любопытна.

— Ты видел, какие дождевые кувшины она делает. Такое ощущение, что они сделаны из золота. А особая глина, которую она использует, находится возле священной поляны. Это не случайность, что глина, которая превращается в золото, она нашла близко от божественного места.

— Она делает нашего тлатоани слабым. Народ черпает силы в своем Господине. Если Господин слаб, то и его народ слаб. Девчонку надо принести в жертву.

Мокиикс промолчал, военачальник вскочил на ноги и заявил:

— Мы — солдаты, но мы не сражаемся. Где армии, с которыми должны сражаться мои солдаты? Где пленники, которых мы должны принести в жертву на алтаре крови? В этом презренном месте мы — как птицы в клетке. — Он снова сплюнул и пристально, проницательно посмотрел на Мокиикса. — Старик, боюсь, что наша любимая Толла пала, ведь прошло уже два года, как оттуда приходили последние вести. А раз так, то и это место станет местом духов. Наше семя будет развеяно по ветру на четыре стороны, и мы исчезнем. Тольтеков больше не будет.