И еще я сделал одно ужасное открытие».

Фарадей всегда был внутренне противоречивым человеком: хотя он и обучался современной медицине, верил в исцеление, но не доверял науке. Он никогда не забывал потрясение, испытанное им двенадцать лет назад, когда наблюдал за демонстрацией нового диагностического прибора Рентгена, который излучал нечто, из-за неизученной природы этих лучей сам ученый называл их «лучи-икс». Теперь человека можно было видеть прямо изнутри. Это пугало Фарадея, попахивало черной магией, туда простому смертному нельзя было совать свой нос. Одно дело вскрывать человеческое тело, чтобы извлекать больные органы; хирургия, кажется, уже была санкционирована Богом, но направлять камеру и заглядывать через кожу и плоть в душу… Месяцами этот образ не давал Фарадею покоя. С тех пор медицина продвинулась еще дальше; казалось, наука решила проникнуть во все аспекты человеческого существования. Человечество все стремительнее удалялось от Бога и веры, двигаясь в направлении пробирок и колбочек.

Это было ужасное открытие доктора Фарадея Хайтауэра: пытаясь по всему земному шару найти следы Бога, он лишь находил автомобили и электричество, пленки с двигающимися картинками, летающие аэропланы и физиков, открывших невидимый мир, который они назвали «кванта». Он обнаружил, что люди охотнее посещают мюзик-холлы, нежели церкви. Вместо Бога они хотели развлечений.

Но его свояченица оставалась стойким приверженцем Бога. После того как они похоронили Абигейл, Фарадей пригласил Беттину жить вместе с ним и ребенком. У Беттины своих денег не было, и она всегда жила за счет своей сестры, которая была крайне щедрой, а когда состояние Абигейл перешло Фарадею, он посчитал своим долгом продолжать заботиться о Беттине.

У нее не было не только ни гроша, но и дома, да и перспективы выйти замуж были слабыми, Бог не наделил ее такой же красотой, как сестру. Беттина была откровенно некрасивой женщиной с невеселым нравом, но оказалась добропорядочной христианкой. Фарадей знал истинную причину, почему Беттина не получила наследства, знал ее тайну, которую она скрывала. Она говорила всем, что продала свой дом и пожертвовала все свои деньги на благотворительность. Он и виду не подавал, что ему известна правда. Это было бы не по-джентльменски и оскорбило бы ее. Беттина, не ведая о том, что он знает о ее постыдном секрете, приехала и поселилась в их четырехэтажном городском особняке на проспекте Содружества в Блэк-Бэйе.

В поисках Бога Фарадей провел четыре года, а когда вернулся домой, узнал, что за время его отсутствия у Беттины появился поклонник. Мистер Захария Викерс был продавцом Библии. Он путешествовал по восточному побережью Америки и продавал Священное Писание церквям, школам и книжным магазинам, а также распространял его бесплатно в больницах и сиротских домах. Его везде очень хорошо принимали, и, по словам Беттины, он был очень убедительным, распространяя слово Божье. Он также совершал недолгие поездки в Африку, куда вез Библию для миссионеров и где сам участвовал в проповедях, обращая диких язычников в смиренных христиан. С гордостью Беттина объясняла, что мистер Викерс делал это из чувства любви и сострадания. В службе он не нуждался, получая ежегодный доход со своего наследства.

Фарадей не знал, что Беттина с нетерпением ждет, когда ее зять расстанется с печалью, станет прежним и снова займется врачебной практикой; тогда она сможет начать обустраивать свою жизнь, заботиться о своем счастье. Но этому не суждено было сбыться. Через несколько дней пребывания в родном доме Фарадей объявил, что он больше не будет путешествовать и заниматься врачебной практикой.

Наступила «Ночь потерянной надежды».

Для Фарадея Хайтауэра мир превратился в ужасное место. Это был уже 1915 год, Европа находилась на грани войны. Кинофильм «Рождение нации» праздновал рождение куклуксклановцев. Альберт Эйнштейн опубликовал «Общую теорию относительности». Александр Грэхэм Белл успешно продемонстрировал трансконтинентальный телефонный звонок между Нью-Йорком и Сан-Франциско. Наука и разрушение процветали, а Бог и нравственность чахли. Библия теперь была не чем иным, как набором пустых слов на бумаге, и даже писания Эллен Уайт уже не трогали его за душу. Фарадей потерял вкус к еде и питью, уединился в своих комнатах на верхнем этаже особняка. Он редко спускался вниз, а когда все же спускался, то малышка Моргана, которая с каждым днем становилась все больше похожей на Абигейл, вызывала в нем такую острую боль, что он тут же стремительно бежал наверх и закрывался ото всех на замки.

В «Ночь потерянной надежды», так он стал мысленно называть ее, Беттина пыталась заманить его вниз и отпраздновать вместе с ними день рождения Морганы, которой исполнялось пять лет (это также была пятая годовщина смерти Абигейл). Но он давно умер душой, а умереть телом — дело несложное. Фарадей пожелал всем спокойной ночи и закрыл за собой дверь. Газетами с пугающими заголовками он заткнул все оконные щели и полоску под дверью. Потом он закрыл дымоход камина, чтобы газ не мог просочиться.

В прощальной записке он попросил Беттину и Моргану простить его и завещал им свое состояние. Он зажег газовые лампы, задул пламя, сел в свое любимое кресло, откинул голову назад и приготовился переступить порог в неизвестное. Неожиданно кто-то постучал в дверь. Почувствовала ли Беттина запах газа? Он притворился, что спит, и не отвечал. Но стук становился более настойчивым, потом раздался голос Беттины. Она прокричала: к нему пришел посетитель.

Фарадей приподнял голову. Посетитель в такой поздний час?

Узнав, что пришел пациент, он велел Беттине отправить его к доктору Уэстону.

— Это женщина, — сказала она, — средних лет. Она говорит, что это срочно.

Фарадей поднялся и выключил лампы. Он был спокоен. В конце концов, он врач, давал клятву Гиппократа.

— Проводи ее наверх, — попросил он Беттину и открыл окно, чтобы она или посетительница не почувствовали запаха газа и не догадались, что он собирался сделать. Он скажет несколько слов этой женщине, а потом снова займется своим делом — покинет этот мир.

Но когда незнакомка переступила порог его комнаты, все мысли о смерти и жертвенности вылетели из головы, он стоял в гостиной и созерцал самое поразительное зрелище на свете. Это была цыганка-гадалка, смуглая и морщинистая, с красной косынкой на голове, голубой шалью на плечах и в многочисленных разноцветных юбках. Несмотря на загрубевшую от солнца кожу, она не была старой, а примерно его же возраста, то есть ей было лет сорок пять, тяжелые монетки на ее лбу спускались до бровей.

— Это шутка?! — спросил он.

Как большинство добропорядочных христиан, он сторонился магии, колдовства и всех прочих хитростей оккультизма, но именно об этом напоминала цыганка.

Ничего не объясняя, даже не представившись, она принялась рассказывать ему, причем с акцентом, который, как он смог догадаться, был цыганским, что она получила послание, ей велели прийти к нему и дать наставление.

— Должно быть, вы ошибаетесь. — Фарадей испытывал одновременно чувство отвращения и притяжения к этому созданию.

Она подошла к нему поближе, и он уловил какую-то особую смесь запахов: корицы, сала и чего-то неопределимого. Монетки ярко засверкали на ее лбу.

— Вы — Фарадей Хайтауэр, — сказала она.

Это прозвучало как обвинение. Ее голос навел его на мысли о пыли и старых бумагах.

— Да, это я.

— Вы находитесь в поиске духовных истин.

Об этом она могла узнать от многих. Не собирается ли она сейчас вынуть хрустальный шар и предложить ему за щедрое вознаграждение предсказать его будущее?

— Абигейл послала меня.

Это уж слишком!

— Убирайтесь отсюда, подлая женщина! Вы издеваетесь надо мной, над моим страданием!

— Это касается не меня, — резко возразила она, и ее многослойные юбки громко зашуршали. — Я говорю вам лишь то, что мне велели. Она утверждает, что вы невиновны в ее смерти.