Сев к огню, Моргана снова взяла в руки дневник.

«Старая женщина мне сказала, что такой была судьба Ошитивы — жить в Центральном Месте и создать дождевой кувшин, но не для того, чтобы призвать дождь, а чтобы получить откровения. Она сказала: “Мы живем в Четвертом Мире. Раньше мы жили в Третьем Мире, который давно забыт. Ужасная катастрофа потрясла мир, разрушив все на поверхности земли. Спасаясь, люди устремились под землю…”»

Моргана задержала взгляд на странице. Тени в киве, казалось, размножились. Языки пламени бешено плясали, создавая на стене громадные силуэты. Моргана подумала, что ее сознание играет с ней злые шутки: она могла поклясться, что, когда читала, слышала голос старой женщины. Он был именно таким, каким описал его ее отец, ровным и гладким, как шелковые ленты.

«До того, как великое разрушение поразило Третий Мир, люди владели знаниями о природе жизни и вселенной, а также священной мудростью. Но потом произошла катастрофа. Кометы и небесные тела сошлись вместе, а солнце замерло на небе…»

Моргана оторвала взгляд от дневника. Солнце замерло на небе. История об Иисусе и Иерихоне. Не перепутал ли ее отец Священное Писание с навахским мифом?

«Это произошло сотню поколений назад, когда человечество жило в золотом веке. А потом мир разрушился. Мы помним катастрофу, но мы не помним мудрости наших предков, которых мы называли “Древние мудрецы”».

«Еще одна библейская история?» — подумала Моргана. Падение в Ветхом Завете, Адам и Ева, которые до грехопадения жили в раю. Моргана задрожала. Она включила фонарик, потому что свет от костра стал тусклым.

«В том золотом веке, который хопи называют Третьим Миром, солнце вставало на западе и садилось на востоке. В те времена небо касалось земли и Утренняя Звезда не существовала. А затем великая комета пролетела близко от земли и солнце изменило свое направление. Оно замерло на небе, а потом поплыло в обратном направлении. Небо упало, земля перевернулась, а комета стала Утренней звездой. Народ Господина Хакала верил, что новая звезда, которую мы называем “Венера”, когда-то была земным богом по имени Кетсалькоатль. Когда он умер, он бросился в погребальный костер, и его пепел превратился в Венеру, которая до той поры не существовала».

Моргана вспомнила, что читала священную книгу древних египтян, где говорилось о космическом перевороте огня и воды, юг стал севером, земля поменялась с небом местами, а солнце изменило направление восхода и заката. И разве не писал сам Платон: «…где солнце однажды всходило, теперь оно садится, а где оно садилось, теперь восходит…»? Моргана вспомнила, что Софокл тоже писал, что солнце изменило свой путь и теперь встает на востоке, а не на западе, как раньше.

Могла ли старая индейская женщина говорить о реально произошедшем событии?

Моргана посмотрела на мумию, более хрупкую и уязвимую теперь, когда с нее сняли всю обтрепанную одежду, и представила, как ее отец лежал здесь и, несмотря на боль и то, что его заживо похоронили, записывал эти удивительные откровения. Это было так на него похоже. Даже в конце своего жизненного пути он считал дело сохранения исчезающих знаний более важным, чем сохранение собственной жизни.

Проглотив слезы, Моргана снова погрузилась в чтение. Голос веков, гладкий, как шелковые ленты, снова вещал у уха Морганы, пока она читала страницу:

«Когда человечество выбралось из-под земли на поверхность и попало в Четвертый Мир, мы уже не были единым целым, но отделились от богов и животных. Мы считали, что изолированы от всего, что нас окружает. Перед тем как Ошитива вылепила кувшин, она собрала глину, смешала состав, добавила воды, развела растительные краски. Она не могла знать, что уже давно создала кувшин и что он просто ждет, когда она придаст ему форму. Небо тоже было в кувшине, потому что небесный ветер высушил глину. Солнечный свет был в кувшине, потому что солнце обожгло глину. Огонь был в кувшине, потому что жар в печи сделал крепкой глину. Все эти явления, а также слезы Ошитивы, были в кувшине. И этот кувшин есть вселенная».

Моргана подумала о прочном золотом фрагменте цвета осенних персиков с красным узором на поверхности. Она сама превратила его в пыль. На следующее утро она сокрушалась над своим безумным поступком, потом аккуратно смела оранжевую пыль и высыпала ее в маленькую коробочку из-под драгоценностей. Теперь, читая записи отца, Моргана понимала, что эта собранная с пола пыль в каком-то смысле представляла собой золотую оллу.

Тени плясали по странице, которую она продолжала читать, одновременно слушая голос из прошлого:

«В этом кувшине было записано то, что люди забыли, когда разрушился Третий Мир, и мы жили под землей. Слушай, как играет флейта. Слушай мелодию, каждую нотку. Когда флейтист прекращает игру, что ты слышишь? Не тишину. Мелодия по-прежнему звучит. Она просто слилась с ветром. Она стала частью того, что мои люди называют «Суукьа’катси», что означает “Единство жизни”. Это очень древнее слово, Паана. Оно произносится не на языке Людей Солнца и не на языке Господина Хакала. Оно происходит из дальних воспоминаний, оно течет в нашей крови задолго до нашего рождения. Ошитива услышала его, когда создавала кувшин, и она научила этому слову свой народ. Суукьа’катси. Ненарушенная целостность».

— Целостность… — прошептала Моргана. И одно из любимых библейских изречений тети Беттины тут же пришло ей на ум: «И сказал Иисус Богу: Святой отец, защити их силой своего имени, чтоб они стали одним целым, как единым целым являемся мы с тобой».

«Целостность — это гармония и равновесие, — читала Моргана дальше, продолжая слушать голос, — потому что все связано воедино. Представь себе паутину. Если ты прикоснешься к краю паутины, то нити начнут вибрировать, пока вибрация не достигнет центра паутины, где спит паук. Когда что-то происходит в одной части света, это отражается во всех остальных частях. Брось камешек в лужу, и это действие будет вибрировать по всей вселенной».

Моргана застучала зубами и от этого стука испугалась. Она вскочила, подумала о том, что еще можно сжечь температура в киве падала, воздух в легких словно превратился в сосульки, и она не чувствовала пальцев ног. Вдруг, когда она нагнулась, чтобы обследовать песчаный пол, кива закружилась и закачалась вокруг нее, пол провалился, стены обрушились, а потолок взлетел в небо.

Моргана закричала и, закрыв глаза, вытянула в стороны руки, чтобы удержать равновесие. Ее рука коснулась чего-то. Это была не глиняная стена, по ощущениям — кора дерева.

Она открыла глаза и ахнула.

Кива исчезла. Холод и мрак рассеялись. Она стояла на вершине юго-западной столовой горы, обдуваемая свежим ветром. Моргана была потрясена.

Впереди нее возвышались столовые горы, покрытые сосновыми деревьями и изрезанные бездонными каньонами, а наверху простиралось бескрайнее синее небо. Цвета вокруг были ослепительно-яркими. По золотисто-песочным склонам росли изумрудного цвета деревья и кусты. По лазурному небесному своду плыли белоснежные облака, а когда мимо нее пролетел беркут, небо озарилось ярко-красной вспышкой от его хвоста. Моргана почувствовала, что ее кто-то тянет за волосы. Посмотрев наверх, она с удивлением обнаружила, что стоит под сосной, а ее волосы запутались в ветках. Освободившись, она вышла из-под сосны на солнечный свет и замерла от восхищения.

— Это все происходит на самом деле? — прошептала Моргана. Ее чувства еще никогда не были так напряжены, ее кожа — такой восприимчивой к ощущениям, ее сознание — таким живым. Воздух был прохладным и бодрящим, солнце согревало руки, а раздуваемые ветром волосы били по лицу. Что может быть еще более реальным?