Медведь вдруг вскочил и заревел что было сил:

- Убью!

- Успокойся - одёрнул его Леший. - Местью ты ничего не решишь. Да и не стоит он того.

Леший сразу же просёк, кому эта угроза предназначалась, едва только взглянул на экран своего гаджета.

- К тому же, - продолжил он, - если ПДА заработал, это вовсе не значит, что его включил именно хозяин, то бишь Шалый.

Как можно было догадаться, ПДА Шалого вдруг ожил и показывал своё текущее местоположение: ''Серый Город''.

- Это моё личное. Вас обоих это не касается. Периметр в паре часов пути. Идите с Богом.

- Ты хочешь вернуться за ним? - уточнил я.

- Да. Этот сучёныш-предатель заплатит за смерть Двойника.

- Подожди, успокойся, нужно это всё обдумать как следует. Шалый далеко не дурак и не стал бы включать ПДА без острой на то необходимости. Поэтому, здесь я с Лешим солидарен - есть большая вероятность того, что его просто кто-то нашёл. К тому же Шалый, скорее всего, попытался бы убраться подальше от этого места.

- Дождь прав. Нельзя спешить. Сам знаешь, что бывает с такими в Зоне.

- Даже не пытайтесь меня отговорить. Это мне, а не вам придётся в глаза брату Двойника смотреть! Я ухожу. Это не обсуждается.

Было ясно видно, что Медведь не отступит. В своём теперешнем состоянии он был готов отправиться за Шалым хоть в ад, лишь бы отомстить тому за убийство и предательство. А ведь он столько для него сделал, столькому научил. И ведь тот поразительно внешне похож на Олежека. А что теперь об этом говорить...

Мы переглянулись с Лешим и посмотрели вслед спешно удаляющемуся Медведю.

- Нельзя его отпускать одного. Не в таком состоянии. Мало ли на кого он может наткнуться в Сером Городе.

Леший казалось обдумывал мои слова и не спешил с ответом.

- Я пойду с ним. Я жутко устал, зверски хочу спать, но отпустить его одного - не лучшее решение. Что скажешь?

- Эх, не бросать же вас молодых одних. Пропадёте же. Пошли за ним, пока совсем из видимости не пропал.

И мы пошли.

Пробуждение зверя

Шалый пришёл в себя в гнилой луже коллектора. Было темно, но Шалый поразительно ярко видел всё окружение вокруг. Он видел крыс снующих в поисках пищи, различал какие-то надписи сделанные сталкерами на мокрых стенах, поросших грибком, даже какие-то совсем незначительные детали, вроде мелких камешков в углу или щебня. Также остро он ощущал запах ночи - поразительно сладкий, пьянящий, невыносимо чарующий и зовущий. А ещё этот непонятный, но такой приятный слуху звук. Шалый не мог пока различить его, понять что это такое. Несколько позже он поймёт, что это биение сердца, звук текущей по артериям крови. В голове не было ни одной чёткой мысли, только наплыв каких-то образов, каких-то спутанных очертаний. Он совершенно не помнил кто он и что делает в коллекторе.

Шалый попытался встать. Он сразу ощутил небывалую доселе лёгкость во всём теле, словно он и не весил своих прежних восьмидесяти килограмм. Он был жутко голоден, но сейчас ему хотелось вовсе не мяса или хлеба. Ему хотелось чего-то другого.

Он бросил взгляд на небольшую стайку крыс неподалёку, которые ужинали собачьими потрохами. Одним неуловимым движением, не успев даже осознать того, что произошло, он схватил одну из крыс и с жадностью погрузил в беднягу свои, ставшие иголками, зубы. Ему нужна была только её кровь. Едва ощутив на кончике языка капельку этой солёной субстанции, Шалый пришёл в неописуемый восторг. Это было настолько острым наслаждением, что в сравнении с ним секс, адреналин или наркотики казались какой-то несущественной ерундой. Он буквально всем своим организмом ощущал это наслаждение, этот острый кайф. В следующую секунду он вдруг подумал, что ни на что больше в жизни не променяет его, пусть даже под страхом смерти.

Крыса, поначалу слабо пищащая, совсем замолкла и превратилась в серую тряпку. Глаза-бусинки поугасли. Другие её сородичи, почуяв неладное, поспешили скрыться в разломах и щелях в стене. Но Шалый ещё успел поймать двух и выпить у них кровь. Просто лёгкость переросла в какую-то воздушность. Хотелось парить, вдыхать этот пряный аромат ночи, хотелось вновь ощутить на языке этот божественный вкус крови.

Шалый невольно зацепился взглядом за лужу, в которой лежал доселе. Его даже не обескуражило, не поразил сам факт того, что его отражения не было в чуть серебристой от лунного света гнилой воде. В ней отражалась кромка бетонной стены, трещины, мокрицы, привлечённые сыростью, но только не он сам. Там, где он сейчас стоял, была зияющая пустота. Но его сознание отказывалось принять это, как что-то несуразное или невозможное. Он так до конца и не осознавал ещё того, что сделал с крысами и почему ему так понравилось (до жути!) пить их кровь.

Он подошёл к ржавой лестнице ведущей наверх. С потолка коллектора капала вода. Где-то наверху шёл дождь. Шалого тянуло туда, наверх. Он ощущал постоянный голод и ему просто была необходима сейчас новая порция свежей крови. Этими жалкими каплями, что дали ему крысы, он лишь раззадорил аппетит.

Он уже был готов взобраться по лестнице и поставил левую ногу на первую ступень, как вдруг, только теперь, обратил внимание на себя. Ноги стали какими-то тонкими, словно ходули, равно как и руки. Сквозь армейские ботинки чувствовались просившие наружу, и словно не стриженные уже вечность, ногти. В тоже время он почти физически ощущал прилив сил в мышцах. Сердце стало биться как-то по другому. То замирало совсем, то стучало, словно отбойный молоток. Он провёл языком во рту. Зубы превратились в тонкие иглы. Потрогал лицо. Кожа на ощупь была гладкой, словно у младенца. Никакой прошлой щетины.

- Что со мной стало? - промелькнуло в сознание Шалого. - Кто я такой?

Он вроде бы помнил что-то из прошлого. Воспоминания рваными образами лезли в голову, опрокидывали сознание навзничь, чтобы потом раствориться в шуме ночи, в шуме дождя. На секунду перед ним встали глаза зверя - того, кем он теперь стал сам.

- Меня убил кровосос. Я видно умер, но на ад это не похоже. А может быть у каждого из нас есть свой личный ад? Если я стал тем, кто меня убил, то это очень на него смахивает. Даже смерть не принесла мне покоя. Я вновь оказался здесь, в этой сучьей Зоне!

Шалый, разумеется, не умер, но сейчас трезво рассуждать мешали наплывшие разом эмоции.

Он вдруг понял, что не в силах ничего сказать. Он слышал свои слова в голове, но не произносил их вслух. Мышцы рта отказывались произносить хоть что-то членораздельное.

- Что со мной стало? - в который раз задал себе он этот вопрос, но теперь, кажется, знал на него ответ. И от этого ответа он пришёл в ужас.

Одним молниеносным движением он оторвал солидный кусок ржавой лестницы и бросил его в грязь коллектора. Оставшаяся целая половина осталась торчать вверху, но угрожающе покачивалась. Ещё одно молниеносное движение и он оказался под самым люком, ведущим наверх. Пятнадцатиметровую высоту он преодолел одним лишь усилием своего нового тела. Люк, словно картонка, отскочил со своего места и устремился во тьму, пока Шалый хищно осматривался вокруг. Его внимание привлекла часовая вышка, за которой располагались казармы. Инстинктивно, отчего-то, его тянуло туда. Там, казалось ему, он вспомнит кто он такой и как стал тем, кем стал - ещё одним порождением Зоны.

***

Сразу же за вышкой он наткнулся на трёх бродячих псов. Те слишком поздно почуяли его, потому не стали бежать, а лишь ощерились в тщетной попытке напугать. В другой раз Шалый предпочёл бы избежать драки, но не в этот. Он абсолютно не боялся их. Казалось, что он вообще сейчас ничего не боится, окромя себя. Один из псов, видимо главарь, бросился прямо к горлу Шалого, но тот ловко парировал этот выпад, одним движением своей когтистой руки. Пёс заскулил и попятился назад поджав хвост. Его морда вся была в свежих глубоких порезах, которые сочились кровью. Двое других, видимо потеряв последние остатки храбрости, бросились наутёк. Одного из убегавших Шалый настиг в ту же секунду и впился тому в горло. Бедный пёс задрыгал лапами и чуть заскулил в предсмертной агонии. Второй, уже видимо плохо соображавший из-за панического страха за свою жизнь, угодил в аномалию ''Свечка''. Он вспыхнул и замертво упал, обдав других запахом горелого мяса.