— Вот он.

Врач Лиз, Эд Доусон, сидел за столиком в середине зала. Он поднял брови и широко открыл глаза, показывая, что видит нас. Мы быстро подошли к нему, он встал и пожал руку сначала Тони, потом мне.

— Большое спасибо, что смогли с нами встретиться, — сказал я.

— Не стоит.

Я почувствовал внезапное облегчение. Вот он, человек, который нас выслушает, кому можно выложить все наши волнения и страхи. Человек, который во всем разберется. Во всяком случае, он внушал такое чувство. Ощущение безопасной гавани. Однако сам он был встревожен. Это было заметно по его серьезному, даже мрачному взгляду.

— Невозможно в это поверить. — Доусон кивнул на газету, лежавшую на пустом четвертом стуле. — Это уже есть в утренней газете. И какая жестокость — бедная женщина.

Я тряхнул головой — воспоминание об убийстве Крис сразу вытеснило из моей памяти инцидент с Лорой.

— Ну вот, теперь нет сомнений, что Лиз тоже убили, — сказала Тони.

— Нет, я полагаю — нет, — ответил Доусон.

Вчера Тони по телефону рассказала Доусону, как мы нашли Крис, Доусон это выслушал, принял и согласился с соображениями Тони.

— Лиз когда-нибудь упоминала о Крис? — спросил я, когда официант налил нам кофе.

Доусон выпятил губы, покачал головой.

— Мельком. Она действительно говорила, что ей симпатична девушка, соседка по лестничной площадке, — это я помню, но больше ничего. И однажды пришла расстроенная из-за неприятностей с домовым смотрителем.

— С Джоном? Какого рода неприятности? — спросил я.

— О, ничего существенного. Просто он ее донимал из-за слишком громкой стереосистемы. Насколько я понимаю, он должен за этим следить, а Лиз хотела, чтобы я посоветовал, как от него отвязаться.

Доусону еще предстоял утренний прием, так что мы сразу заказали еду. Оладьи — это то, что надо. Нечто приятное и основательное: пища плотная, ее не едят второпях; эта пища вберет в себя кислоту, бередящую мой желудок.

Тони не теряла ни минуты. Отпустив официанта, она сейчас же спросила:

— Как насчет ее романов — она упоминала кого-нибудь кроме Тайлера? У нее был кто-нибудь кроме него?

Доусон подумал, отхлебнул кофе.

— Нет. Она ни о ком не упоминала, этого не было. Мы проводили порядочно времени, беседуя об ее отношениях с Робом. Она хотела ходить в гости, но он ей не позволял.

— Он ревновал ее? — спросил я.

— О да. По словам Лиз, он не выносил и мысли, что она может встречаться с другими мужчинами. С его-то характером… — Он секунду подумал и добавил: — Это говорилось конфиденциально, конечно же, но теперь, полагаю, я не поврежу интересам Лиз. Роб Тайлер — человек неистовый, он при случае мог ее ударить, так было несколько раз, и он ее запугивал.

Тони закрыла глаза и покачала головой.

— Мы занимались этой проблемой, — продолжал Доусон. — Она понимала, что лучше всего ей оставить Тайлера и найти кого-нибудь другого, и я это поддерживал. Она говорила, что есть мужчины, с которыми она бы не прочь познакомиться поближе.

— Так, возможно, она и начала встречаться с кем-то еще? — спросил я.

— Ну, может быть… — Доусон, казалось, углубился в свои мысли — сдвинул брови и уставился в окно. Заговорил: — Недавно она обмолвилась, что ей начал нравиться один человек.

— Немолодой? — спросила Тони.

— Ну, в общем, это так. Вот как это получилось — она спросила, как я отношусь к разнице в возрасте. Я ответил: если отношения хорошие, это не имеет значения. Она улыбнулась, слегка покраснела и сказала, что есть пожилой человек, который ей по-настоящему нравится. Ей любопытно, что у нее с ним получится.

Я повернулся к Тони.

— Это мог быть Дженкинс.

Завтрак подали скоро, и о вчерашнем дне Тони рассказывала за едой. О слежке за Тайлером, поездке на реку Сент-Крой, о снимках. И конечно, о том, как мы нашли Крис, и говорили с лейтенантом Дженкинсом, и увидели эту штуку у него на запястье, этот индейский браслет — точно такой, как на фото. Чем дальше Тони говорила, тем медленнее ел Доусон, и под конец он положил нож и вилку и застыл в растерянности, бледный и ошарашенный.

— Вы уверены во всем этом? — спросил он.

— Ну, насколько это возможно, — ответил я. — Мы действительно сделали глупость, отдав ему фотографии. Но в одном мы оба уверены. Браслет. Мы его узнали сразу.

Доусон покачал головой.

— О Господи.

Мы с Тони переглянулись; честно говоря, нам было приятно, что Доусон потрясен и заинтересован. Это подтверждало и укрепляло наши построения. Выходит, мы — не совсем тупицы.

Но дело было скверное. Если Дженкинс — не подсадная утка, то получается, что он, лейтенант полиции, — член темной секты. Это страшный удар для всей полиции, снизу доверху, вплоть до мэра.

— Если «драконы», — размышлял я вслух, — виновны в убийстве тех четверых женщин, Лиз, а теперь еще и Крис, и, возможно, светловолосой женщины, которую мы видели в пакгаузе, то на их совести семеро.

— Бог ты мой, — пробормотал Доусон.

Официант налил нам свежего кофе, и мы сидели и взволнованно перебирали разные варианты, гадали, что могло произойти. Кто и почему мог убить Лиз? Конечно, это мог сделать Тайлер, инсценировав самоубийство — либо исполняя культовый ритуал, либо, возможно, из ревности.

— Понимаете, — объясняла Тони, — Лиз всегда стремилась к правде. Это было вполне в ее духе — грозить «драконам» разоблачением.

— Да-да, — подхватил я. Мне казалось, что все сходится, приобретает смысл. — Кроме того, Крис видела Лиз вечером накануне смерти с кем-то, по описанию похожим на Дженкинса.

— И не забывайте, — добавила Тони, — что мы рассказали об этом не Робу Тайлеру, а Дженкинсу. О том, что у Крис есть информация.

Мы замолчали и погрузились в свои мысли. Все так логично. Так совпадает. Похоже на падающие костяшки домино — одна за другой. Просто и ясно. Бедная Лиз, бедная Крис. Если Дженкинс повинен в их смерти, то сколько других смертей он покрыл? Какие еще преступления не дал расследовать?

Эд Доусон, казалось, был потрясен. Дело было явно не из тех, в которые ему хотелось бы ввязываться. Разводы, уровень самооценки, родительские проблемы — вот чем он занимался.

— Так что вы собираетесь делать? — спросил он.

— Не знаю. — Я потер подбородок. — Надо бы найти способ заставить Тайлера говорить. Вот о чем я думал полночи — как принудить его рассказать, что он знает.

— Да, но как? — спросила Тони.

— Не знаю, но можно как-то подтолкнуть его к разговору о «драконах» и Дженкинсе. Найти бы какую улику — на что его можно бы купить.

— Тихо-тихо-тихо. — Доусон поднял обе ладони. — Успокоимся. Вы ведь не хотите нажить ненужные неприятности. Я думаю, будет лучше, если вы пока отойдете в сторонку, и пусть этим занимаются законные власти.

— Да, но кто? — спросила Тони. — А если в полиции есть и другие «драконы»?

— У меня есть кузен в Сент-Поле, сотрудник ФБР. Вы не против, если я позвоню ему и спрошу, что он может разузнать о Дженкинсе? — сказал Доусон.

— Это было бы великолепно. — Тони впервые за утро улыбнулась.

Так мы и порешили: Доусон постарается поймать своего кузена как можно быстрее, а мы подождем его совета. Наверно, это лучший путь. Во всяком случае, так это выглядело. Но, пока мы доедали завтрак, я мысленно все шел по другой дорожке — как выудить из Тайлера то, что он знает? Но чтобы заставить его говорить, нам нужно найти зацепку, обвинить его в чем-то, чтобы он испугался. Как это сделать?

Вскоре Эд Доусон сказал, что ему пора, и поспешил на свою первую встречу, пообещав, что скоро свяжется с нами — возможно, этим же утром. Идея его казалась надежной. Лучший способ проделать все это — довериться ФБР.

Когда он ушел, я подобрал последние кусочки оладьев и уставился в тарелку, чувствуя себя выбитым из седла. Как мы намерены провести остаток дня? Ходить по магазинам? Это что же — беспомощно убивать время? Вот уж занятие не по мне — и я повернулся к Тони, посмотрел на нее, увидел ее живые глаза, беспокойные руки и понял, что она думает о том же.