— С другой стороны, если Дженкинс в самом деле прикрывает Тайлера и тем более если велел ему сделать это, — сказал я, — они должны быть знакомы. Нам известно, что они оба «драконы», но можно подозревать, что «драконы» не знают, кто из них кто. Они носят маски, так что нельзя утверждать, будто Тайлер и Дженкинс сотрудничали в убийстве Лиз или Крис, поскольку неизвестно, знакомы ли они.

Я стал обдумывать, как в этом убедиться, как доказать, что Дженкинс и Тайлер действовали на пару. Я проклинал себя. Эти чертовы снимки, которые мы сделали на берегу Сент-Крой. Отдали отпечатки и негативы — все целиком — Дженкинсу. Вот идиоты. Правда, тогда я был измучен и вне себя от гибели Крис и еще доверял полиции. Только эти фотографии позволили бы доказать его причастность к «драконам». Не было ли там чего-то еще, чего мы не заметили?

Тони откинула голову на диванную подушку, уставилась в потолок и сказала:

— Погоди-ка. — Потерла глаза, лоб. — Не значит ли это, что Дженкинс был вторым приятелем Лиз, которого видела Крис? Возможно, а?

Эта страшненькая мысль словно провалилась ко мне в желудок и принялась грызть меня изнутри. Я простонал:

— О Господи! Мы же сами сказали Дженкинсу, что Крис видела Лиз с другим человеком! Мы сказали ему, что Крис знала о втором приятеле Лиз.

Так что Дженкинс мог убить Крис, чтобы заткнуть ей рот. Запросто могло быть так. Проще не бывает. Кто еще знал, что мы говорили с Крис?

Голова моя работала как бешеная, мысли сменяли одна другую. Я уставился в пространство, и мое внимание отвлек красный мигающий огонек. Автоответчик. Огонек мигает — значит, есть сообщение. Я механически поднялся, подошел к столу и нажал кнопку. Машинка щелкнула, закрутилась и воспроизвела сообщение от одного из Ларсов, затем трижды вешали трубку и еще два сообщения.

Предпоследнее было такое: «Здравствуйте. Это Рут Харрис из Северного центра, звоню Тони Доминго. Я передала Лоре вашу просьбу позвонить и ваш телефон и убеждена, что она попытается вам звонить».

— Вот кто вешал трубку, — сказал я.

«Однако, к сожалению, — говорила консультант Лоры, — сегодня к концу дня Лора совсем вышла из равновесия и решила прекратить лечение. Несколько часов назад она покинула центр. Если она войдет с вами в контакт, мы надеемся, что вы побудите ее вернуться, — лечение продвигалось вполне успешно. Звоните мне не стесняясь, телефон 459-3186. Да, код — 612, тот же, что в Двух Городах».

Я стоял, прислонившись к стене, и наблюдал за Тони. Лицо ее выражало досаду и огорчение. Она выключила автоответчик и взглянула на меня.

— Как всегда. У Лоры роковое свойство — попадать в беду в самое неподходящее время.

— Не думаю, что бывает подходящее время.

— Нет, но клянусь Богом, у нее шестое чувство, радар, который точно улавливает, когда я особенно подавлена. Тогда она вопит о помощи. Увидишь, она, наверно, сюда пожалует. — Тони помотала головой, поправила волосы. — Я ничего не могу для нее сделать. Во всяком случае, не сейчас, не сегодня.

Она в сердцах ударила по кнопке автоответчика, и он выдал последнее сообщение. «Привет, это Эд Доусон. Отвечаю на звонок Тони Доминго, — говорил ровный и вежливый голос. — До конца дня я буду на заседании; не стесняйтесь вызвать меня через бюро обслуживания. Я перезвоню вам, как только сумею. Надеюсь, у вас все в порядке».

Он медленно продиктовал номер, и Тони тотчас вскочила и бросилась к телефону.

— Что ты хочешь делать — звонить ему сейчас? — спросил я.

— Конечно. Если Лиз говорила Крис, что встречается еще с кем-то, то могла сказать это и своему психотерапевту. Я помню, что Доусон ничего не говорил об этом, но кто может знать… Накрути еще раз его номер, ладно?

— Ладно, — ответил я, выполнил ее просьбу и принялся развивать ее мысль: — Может быть, Лиз просто называла этого парня по-другому — друг или что-то подобное?

— Вот именно.

Через несколько секунд Тони разговаривала с бюро обслуживания, объясняя, что Доусон срочно нужен.

— У доктора Доусона есть бипер? — наседала она. — Хорошо, тогда поймайте его — сейчас, не откладывая. Да, сейчас же.

Было ясно, что оператор тупо сопротивляется, не желая беспокоить клиента в такой поздний час.

— Слушайте! — рявкнула Тони. — Скажите ему, что сегодня вечером погиб еще один человек. Его убили. Скажите ему это. И скажите, что мне надо поговорить с ним как можно скорее.

Пока мы ждали ответного звонка Доусона, Тони вышла на темную веранду, посмотрела во все окна и не обнаружила ни намека на Тайлера. Тогда она нашла кресло — там же в углу, — села и погрузилась в свои невеселые мысли. Она могла размышлять о смерти Крис, о возможной причастности к этому Дженкинса, — конечно же, здесь было о чем подумать. Но я был уверен: она думает о Лоре — как с ней управиться, — и у меня хватило здравого смысла убраться в глубину квартиры.

Минут через пятнадцать, когда я наливал себе стакан красного вина, зазвонил телефон. Это отозвался на звонок Тони доктор Эд Доусон.

— Алекс, начинаю считать от десяти до единицы.

Что? Нет, это невозможно, нет времени. Все случилось так быстро, и там, снаружи, какой-то псих, и Тони в опасности. Лиз мертва, Крис зарезали, и я должен в этом разобраться, пока не убили кого-нибудь еще.

— Лучше прерваться сейчас. Завтра продолжим, Алекс. Я выдохлась, и ты тоже устал. Я слышу по голосу.

Еще как устал. Мы вызнали много, но еще больше осталось неузнанного.

— Конечно, осталось, и ты все сделаешь. Поверь мне. Но лучше подождать, пока ты не будешь так измотан. Когда мы оба будем не такие усталые. Если пойдем дальше сейчас, можем что-нибудь пропустить.

Права ли она?

— Права. Ты уходишь в прошлое, чтобы отыскать детали, которые тогда упустил. Поэтому ты обязан быть в форме и смотреть в оба.

Ну, я и правда сейчас не в форме.

— Вот именно. — Она медленно, глубоко вздохнула. — Хорошо. Теперь считай за мной: десять…

Выводя меня из транса, моя богиня-хранительница считала нараспев, мягким успокоительным голосом. Не останавливаясь, ритмично — десять, девять, восемь… — выманивая меня из прошлого, вытягивая. Нет, поднимая, как рыбу из воды, наматывая лесу. Вот на что это было похоже. Я был большой рыбой, меня медленно водили туда-сюда, а я сражался, и меня было трудно тянуть, потому что я был тяжел и плыл глубоко, а вода была темной и мрачной.

— …И один.

Глаза внезапно открылись, но я ничего не видел, только черноту, потом щелкнул выключатель, и за нами вспыхнул свет. Я уже сидел прямо и рассматривал свои руки, кресло, потом взглянул на Мэдди в этих ее черных очках. Посмотрел в окно. О, уже ночь. Темно. Сплошная темень.

— Похоже, уже поздно, — сказал я.

Она потрогала часы на левом запястье.

— Уже за полночь. Не удивительно, что я так устала.

Я тоже устал. Выдохся. Я чувствовал себя как в начале похмелья — голова тяжелая, как ватой набита. Встал, подошел к двери на балкон. Увидел озеро; лишь слабый отблеск лунного света плясал на нем — огромная черная плоскость воды, протянувшаяся в бесконечность.

— В этом был какой-то смысл? — спросил я, стоя спиной к Мэдди. — Я нес всякий вздор, а?

— Нет, все было по делу. Ты великолепно поработал.

— Тогда почему мне кажется, что мы не продвинулись? Почему я не понял, что произошло? У меня ни одной новой мысли о том, кто убил Тони. А у тебя?

Низким и спокойным голосом она произнесла:

— Я не могу сейчас говорить об этом.

Я резко обернулся.

— Что? Почему бы нет? Послушай, я не желаю проходить через все это, если это без толку.

— Ты прав. Мне это тоже ни к чему. Но я не хочу говорить сейчас, потому что не хочу на тебя воздействовать. Пока что, по крайней мере. Сейчас я не хочу никоим образом предопределять твой транс, ты — прекрасный источник информации, и я не хочу его мутить своими предчувствиями. — Она потянулась к своей коляске. — Теперь иди сюда и дай мне руку, ладно?