Тони должна их всех заснять, подумал я, повернулся к ней и остолбенел. Ах ты, черт! Один из них шел над нами — «дракон», без рубахи, лицо закрыто. Он пробирался под изогнутыми древесными стволами. Значит, они проверяют округу, и этот парень шныряет здесь, и — да, точно — он увидел Тони. Он подходил к ней сзади, подкрадывался, а Тони, поглощенная съемкой, его не замечала. Я смотрел на него, он на нее, она щелкала «драконов». Щелк-щелк-щелк.

Я шагнул назад, постоял тихо, шагнул еще. Меня он не видел — пока что. Я почти ползком двигался обратно, всматриваясь сквозь серебристый свет в парня, идущего к Тони. Скоро я достаточно продвинулся и тогда тихонько, на четвереньках полез на откос. Оказался позади них, футах в тридцати. Пошарил глазами по земле, нашел увесистый сук, схватил его и двинулся вперед.

В следующее мгновенье «дракон» бросился на Тони, обхватил ручищами и придавил к земле. Тони вскрикнула, стала выкручиваться и брыкаться. Фотоаппарат упал и повис на шейном ремне.

— Эй, тут снова долбаный гость! — закричал парень.

Я прыгнул вперед, держа сук, как бейсбольную биту, и врезал ему. Сук оказался трухлявым и от удара о его башку разлетелся на куски. Однако его оглушило, и Тони вырвалась у него из рук, красная и задыхающаяся. Парень протянул к ней лапу, но она без колебаний с размаху вмазала ему ногой в промежность, верно рассчитав, куда надо попасть. Парень вскрикнул, согнулся пополам и схватился за яйца. Получив явное преимущество, Тони занесла кулак и ударила по затылку. Громила рухнул на землю. Тони стояла, прижав к себе камеру, ошалев от эффективности собственных действий.

Я рванулся вперед.

— Тони, уходим!

У костра тревожно закричали, и мы стали бегом продираться наверх. Я оглянулся, увидел горстку парней, бешено бегущих по лесу. Кто-то кого-то звал, кто-то вопил. Они еще не совсем поняли, что произошло.

— Ты их сняла? — прохрипел я на бегу.

— Думаю, да.

— А того парня в лодке? Достала?

— Не знаю, получится ли. Свет…

Пот заливал лицо, ел глаза. Я посмотрел на край обрыва, увидел электрические провода. Они приведут нас к машине, к нашему спасенью. Мы оба задыхались. Казалось, нам еще продираться и продираться наверх, до мало-мальски ровного места. Но мы продрались, и я последний раз глянул вниз, увидел «драконов», прыснувших от костра и карабкающихся по склону, как коммандос. Мы пока изрядно впереди, думал я на бегу. Только не потерять из вида провода. Осталась сотня ярдов до разворотного места и до круглой поляны и белой машинки. А бежать здесь легче. Крутые склоны позади. Просто лес, густой и серый.

Я наддал еще, схватил Тони за руку, сердца у нас колотились, мы были мокрые, как мыши. Позади кто-то вскрикнул, и это еще нас подхлестнуло — мы понеслись, не чуя под собой ног. Впереди показалась поляна. Мелькнуло белое пятно — авто, стоит здесь, в темном лесу, готов ожить, зафыркать и унести нас к безопасности. Тони тоже его увидела, отпустила мою руку и на бегу выдернула из кармана звенящие ключи. Если у них нет оружия, мы спасены.

Мы подлетели к машине — Тони прыгнула внутрь, я ждал у правой дверцы — сердце лупило, пот капал — и думал, что она никогда не отопрет проклятую дверцу, а эти парни все ближе и ближе. Дверца открылась, я нырнул в машину, двигатель взревел, и тут я увидел в заднем стекле, что первые «драконы» вылетели на поляну.

— Они уже здесь!

Тони включила передачу, машина прыгнула вперед — футов на десять. Места для разворота не хватало, и Тони пришлось включить реверс и подать назад. Мы оба оглянулись и увидели крупного мясистого парня — мчится к нам, рожа красная от ярости, руки готовы бить и терзать. Он сделал огромный прыжок и с глухим стуком обрушился на наш багажник. Красное, раздутое лицо и лапы оказались у самого стекла. Мы оба вскрикнули. Тони вдавила в пол акселератор, и мы поехали — раскачиваясь, виляя — прочь с поляны. Парень все ещё держался сзади, колотил по стеклу, по багажнику и орал на нас. Он держался, пока Тони не влетела в здоровенную яму — машину буквально подняло в воздух. И тогда он пропал из вида.

Он исчез, этот «дракон», свалился с багажника, остался позади — комок человеческой плоти на узкой проселочной дороге. Я смотрел назад и видел, как он пытался встать, как к нему подбегали остальные. Тони твердо держала ногу на акселераторе. Мы летели по дороге, мимо фермы, мимо развешанного белья, за нами вздымался высокий плюмаж пыли. Как только я пересел в свою машину, мы поехали кружным путем, минуя дороги, по которым могли ехать «драконы». Но мы не были в безопасности, пока не выехали на 94-ю дорогу, и только здесь я понемногу стал расслабляться.

Было совсем темно, когда показался Сент-Пол. Я ехал впереди, Тони прямо за мной. С каждой милей я чувствовал себя все более защищенным — мы прятались в цивилизацию, как в нору, и, когда переехали через Миссисипи в Миннеаполис, все происшедшее уже казалось неприятным сном, ночным кошмаром.

Я поднял с сиденья «уоки-токи», посмотрел в зеркало — Тони была на месте, сразу за мной — и позвал:

— Тони?

— Да?

— У тебя все в порядке?

— Похоже, да. У тебя?

— У меня все отлично. Давай поедем ко мне, оставим одну машину, потом отдадим пленку в обработку.

— Давай.

По Девяносто четвертому шоссе мы обогнули центр города, съехали с шоссе у Хеннепин-авеню, добрались до Двадцать восьмой улицы и оттуда свернули на Гумбольдта. Тони припарковалась, пересела ко мне, и мы двинулись дальше. У нас еще был шанс успеть в фотоателье, так что мы прокатили пару-другую кварталов до Кэлхаун-сквер, торговой улочки с элегантными старыми домами. Здесь, в районе, соседствующем с деловым центром и всегда веселом, движение было небольшое. Спустя пару минут мы припарковались на въезде на Кэлхаун-сквер и прибежали в одно из тех фотоателье, где выполняют заказы за шестьдесят минут. Как раз вовремя, надо сказать. Хозяин обещал, что через час все будет готово, и попросил прийти к девяти, прямо перед закрытием.

Мы поднялись на второй этаж, в ресторан. Он был оформлен под вагон-ресторан прежних лет и неплохо оформлен. Масса хромированной отделки, табуреты у стойки. Мы заняли кабинку у окна, по очереди сходили умыться и заказали еду. До того я не чувствовал, что хочу есть, но теперь засосало под ложечкой — я помирал от голода. Тони тоже. Мы заказали сандвичи с мясом и гору жареной картошки. Очень полезно для нервной системы.

Я спросил с набитым ртом:

— И много ты отсняла?

— Ну, вряд ли все снимки будут классными, но сняла много. — Тони пожала плечами, откусила от сандвича, прожевала и добавила: — В том числе и парня у костра.

— А того, что у лодки?

— Его тоже раз-другой щелкнула. Главный вопрос: хватит ли этого для Крис? Они все были в масках.

Я встревоженно посмотрел на нее. В ее словах было что-то еще, очень важное для нас.

— Боюсь, — продолжала Тони, — что Крис вряд ли сумеет что-нибудь сказать.

Меня как по голове ударило. Вот оно. Крис. Я пробормотал:

— Может, она сумеет опознать его по фигуре.

— Может быть, а если нет — начинать все сначала?

— Не исключено.

Это меня пришибло — Крис уже не сумеет нам помочь. О Господи, нет! В глубине души я знал это.

— Алекс, что пытается сказать твое подсознание? Какую информацию оно хочет выдать?

Что… что мы тут сидим, рассуждаем о снимках и о том, что скажет Крис, и все такое. Но это бессмысленно.

— Если не сможет, что тогда? — спросила Тони. — Явиться к Дженкинсу? Показать фотографии ему?

Я рассеянно покивал.

— Да, наверное. Может быть, там найдется что-нибудь для него.

Мне хотелось бросить еду, бросить разговоры. Остановить этот эпизод, отложить его и бежать к Крис. Как раз тогда — когда мы едим эти дурацкие сандвичи, — ей нужна наша помощь.

— Ты хочешь сказать, что Крис в опасности?

Именно так. И мы ее подставили, если честно. Легкая добыча. Но здесь ничего уже не поделаешь.