Еще бы: столько лет ими всех пугать - немудрено и самому схватить мандраж. И перестать рассуждать здраво. И бросить на гребаные орбиты всех, даже детей. На гребаные орбиты, и чем дальше орбита, тем лучше. И плевать, что Чужим здесь воюется легче. Академия большая, есть кем жертвовать. А потом памятники поставить. И песни сочинить, героические.

Рэй потом ни разу не изучал карты боя. Во-первых, те были засекречены, что тоже неудивительно: кому охота демонстрировать всем свои ошибки? Во-вторых, ему становилось нехорошо, стоило только вспомнить обо всем этом. Становилось горько и тошно. Будто там не только наварх ошибся - ошиблись они все. Возможно, так и было. И чувство вины Рэй попросту предпочел перенести. Благо, было на кого.

Наверное, ошиблись все. Но победу на Цитрусе, которую воспевали по всей Гряде, и победой-то считать было глупо. Они все проиграли там.

Но об этом Рэй думал потом.

А в тот момент просто решил, что наварх - гребаный параноик. Эгоистичный параноик, прикрывающийся заботой о Гряде и о будущем человечества. Ким же знал об этом лучше всех, наверное, знал, но старательно выполнял приказы.

Почему он пошел не по плану именно в тот момент, Рэй не был уверен. Устал терять людей из-за бредовых установок сверху. Либо просто уверился в том, какой именно путь оптимальный, и двинул по нему. Со всей своей, Джонсовской, мощью.

Все они, оставшиеся, двинули.

Зак попытался сглотнуть. Но и во рту, и в горле было сухо, будто туда забился песок. Сознание сразу пришло ясным: Зак вынырнул из тьмы и мгновенно вспомнил всё. Совсем не как после Вторжения. Наоборот - он знал все четко, детально. И теперь не просто ненавидел песок. Теперь Зак его боялся.

И очень хотел проглотить тот, что был во рту. Но горло болело, царапало, а песок не глотался. Зак чуть было не задохнулся, пытаясь сделать это, распахнул глаза, уставился в белый потолок над собой и судорожно вдохнул.

Горло резануло острой болью - по нему с потоком воздуха прокатились тысячи острых песчинок.

Зак тут же зажмурился. И от боли, и от яркого света с белым оттенком. Осторожно потрогал рукой простынь, на которой лежал. Ощупал край кровати. Медленно взялся за бортик.

Лазарет.

Знакомое место. Только в этой палате как будто бы еще светлее, чем в тех, где он бывал раньше. И воздух иначе пахнет. И свет слишком белый - глазам тяжело.

Зак снова осторожно их открыл. Медленно подтянул себя рукой - сел.

- А ну-ка лежать, - вкрадчиво сказали ему, и Зак все так же медленно развернулся на голос. Рэй сидел в кресле у койки и смотрел на него так, что захотелось не просто в койку вернуться, но и одеялом с головой укрыться.

Зак послушно вернулся в исходное положение.

Снова попробовал проглотить сжигающий горло песок и хрипло прошептал:

- Гоша? Снежок?

Получилось тише, чем он думал, совсем невнятно и очень больно.

- Под домашним арестом, - ответил Рэй.

- Поселок? - спросил Зак.

- Все живы, если ты об этом спрашиваешь, - сказал Рэй, - у всех все хорошо. А вот у тебя, юноша, огромные проблемы.

Зак улыбнулся. Все живы. Все хорошо.

- Улыбаемся, значит, - отметил Рэй, поднялся и встал напротив - чтоб его было лучше видно, наверное. - Весело, значит, да?

- Рэй…

- Молчать, мудак! - рявкнул Рэй. - Не дергаться! Доктор сказал лежать - будешь, сволочь, лежать! Ты идиот! Я Мисту уже сообщил, что ты идиот! Я если нужно, официальное заключение напишу, что ты идиот! Со всеми необходимыми подписями и штампами! На Рейну захотелось?! Не полетишь! Там идиотов не любят! Да чего ты лыбишься, Зак?!

Рэй безусловно был страшен в гневе, но Зак его не боялся. Зак знал: Рэй добрый. Пусть на своих солдатиков так кричит. Те, глядишь, и испугаются. А Заку не хотелось пугаться, Заку было хорошо - все живы.

Он даже умудрился заговорить снова, когда Рэй набирал воздуха в легкие, чтобы продолжить на него кричать.

- Я же идиот, - вставил Зак, - мне можно.

Рэй от возмущения выдохнул весь воздух обратно, шагнул вперед и навис над ним.

- Буря прошла мимо! - прошипел он и снова перешел на крик. - Она и шла мимо! Потому ее не зафиксировали! Но нет! Надо было поднять бучу, догнать эту бурю и в нее запрыгнуть! Пр-ридурок!

Резко распрямился, прошагал к двери, обратно. Остановился у кровати и заговорил наконец человеческим голосом:

- Чем ты думал, Зак?

- Я не думал... - начал Зак. Горло, казалось, было уже разодрано в кровь. Но Зак понемногу привыкал к боли. И даже не хрипел и не сипел - почти что человеческий шепот получился.

- Конечно, ты не думал! - рявкнул Рэй, которому и говорить, и кричать ничего не мешало, и он вовсю этим обстоятельством пользовался.

- Я просто делал, что должен… Рэй… Когда кричать перестанешь… Можешь дать кислородную маску?

- Сам возьмешь, - процедил Рэй.

- Так мне ж лежать... и не дергаться, - шепотом напомнил Зак.

- Пакость ты такая, - устало вздохнул Рэй, протянул руку, стащил со стены маску и швырнул в Зака.

- И воды, - попросил Зак. Осторожно поднес маску к лицу, вдохнул. Боль от этого стала только острее, но Заку был очень нужен кислород, необходим был кислород. Он задыхался, будто бы в горле и впрямь комом стоял песок.

Маска не помогла.

- Конфет, надеюсь, не потребуете? - неожиданно заговорил другой, совершенно незнакомый голос. Тихо, ровно заговорил, но Зак подпрыгнул, как будто его током шибануло. Он был уверен, что в палате никого больше нет.

Он же видел, что в палате никого больше нет!

Повернулся на голос.

Человек стоял, подпирая стену спиной, руки скрестил на груди, смотрел в глаза пристально, внимательно. Стоял неровно - одно плечо выше другого.

И Зак понял, кто это. Зак сразу понял на самом деле.

Бледный, кривой и помятый. Помялся, как об Цитрус стукнулся, еще бы. Зак вон тоже помялся - а его только буря разок приложила. Ну, и он ее.

Буря прошла мимо, да, Рэй?

Не остановил - не успел. Но подвинул. Подвинул же!

- Потому что конфет вам не дадут, - продолжал Мист, пока Зак таращился на него во все глаза. - Конфеты дают исключительно послушным детям, если я не ошибаюсь.

Зак собрался с силами и заговорил в полный голос, превозмогая боль - почему-то казалось, что Мист не только стоит криво, что он еще и слышит плохо, и с ним нужно говорить предельно ясно, предельно четко, тем более, что это было очень важно.

- Мистер Джонс, я хотел…

- Нет, - качнул головой Мист, перебивая. - Я не буду слушать, что вы хотели, Зак, мне это неинтересно. Вы покинете Цитрус завтра. Мистер Чернофф любезно пообещал доставить вас на Рейну. И менее охотно пообещал доставить вас живым. Документы ждут вас в приемной. Завтра утром вылетаете. На Рейне предупреждены и тоже ждут. Полгода поработаете на подхвате. Со следующим набором - на первый курс.

- С-спасибо… - растерянно заговорил Зак, - но…

- Вы не поняли, - холодно сказал Мист, - я не буду вас слушать. И надеюсь больше вас здесь не видеть. Даже с дипломом Академии. Где угодно - но не здесь.

Развернулся и медленно, хромая, двинулся к двери. Полуразваленный человек.

Зак открыл было рот, чтобы опротестовать, но тут вклинился Рэй. Поднял ладонь, призывая к тишине. Так, в тишине, оба смотрели на то, как мучительно долго Мист полз к дверям.

Рэй подождал, пока тот выйдет, процедил Заку:

- Лежать, - и решительно двинулся следом.

- Это ты меня охранял, чтоб я с ним не заговорил? - уточнил Зак ему в спину, снова шепотом и снова через боль. И прохрипел возмущенно, когда Рэй уже выходил. - Эй! А воды?

- Потерпишь, - бросил сквозь зубы Рэй и хлопнул за собой дверью.

***

Мист сидел на диване в приемной. Сегодня ему было особенно трудно ходить. Давление или еще что. Но он дошел до приемной - и сел там на диван. Уставился в полупрозрачную стену перед собой. Не глядя на Рэя, спросил: