«Как зыркает рыжая каналья! - усмехнулся про себя Святослав. - Глаза точно стрелы!»

Насытившись, Святослав стал более благодушен, в нем проснулась его язвительная ирония.

Одежды половцев были яркими. Короткие полукафтаны, длинные плащи из алтабаса[45] розовых, голубых и желтых цветов. Узкие штаны, заправленные в короткие сапожки с загнутыми носками. Рукава полукафтанов были расшиты узорами в виде чередующихся фигурок зверей и птиц либо какими-то непонятными значками, такие же узоры были вышиты спереди, они шли широкой полосой от шеи к подолу.

На головах у беков были круглые полотняные шапочки красного цвета с вышитыми на них белыми зигзагами. На шеях висели золотые цепочки с прикрепленными к ним самоцветами в дорогих оправах. При малейшем движении цепочки слабо звенели, а драгоценные камни переливались всеми цветами радуги.

Особенно много украшений было на хане.

Длинные пальцы были унизаны перстнями, в левом ухе висела золотая серьга с изумрудом, на груди в три ряда лежали тяжелые ожерелья из золота, среди которых выделялся большой темно-красный рубин в золотом окладе, висевший на золотой цепочке, по всей видимости, амулет.

Святослав через толмача стал расспрашивать хана, какие половецкие орды кочуют по Дону и у Лукоморья, за сколько дней конник может доскакать от верховьев Дона до кубанских степей, в какое время года лучше всего двигаться по степям на юг.

Шарукан насторожился, насторожились и беки. Зачем любопытствует черниговский князь? Уж не собирается ли он навести свои полки на землю Половецкую?

Хан принялся рассказывать о необъятности степных просторов, о многочисленности половецких кочевий.

- Если князю Святославу угодно совершить путешествие на юг, то ему следует спуститься на ладьях по Днепру до Греческого моря[46] и далее идти вдоль берегов Тавриды к морю Хазарскому[47]. В это море и впадает река Кубань. Идти же напрямик через степи лишь человеку несведущему покажется близко. На самом деле от Переяславля до реки Сулы, где кончается Русская земля, целый день пути. От Сулы до реки Псел два дня пути и столько же до следующей реки Орели. А рек и речушек в степях много, переправа через них отнимает много сил в любое время года.

- Мне бы знать, в какую пору лета лучше всего выступить: до солнцеворота или после? - спросил Святослав.

- Хоть летом, хоть весной выйди в дорогу, князь, тебе не избежать встречи с нашими ордами, - предостерег Шарукан. - В верховьях реки Псел кочует курень[48] хана Токсобы. Это храбрый воин, и без выкупа он через свои земли не пропускает никого.

- И тебя, хан? - с хитрой усмешкой спросил Святослав. Шарукан ухмыльнулся.

- Меня - нет. Мы с Токсобой родственники.

Всеволод слушал Шарукана, а сам размышлял: «Цену набивает хан, а заодно хочет запугать нас множеством своих сородичей. Ежели верить его словам, велика сила у поганых».

- За рекой Орелью хан Отперлюй кочует, тоже могучий воин, - рассказывал Шарукан - толмач быстро переводил. - Войско у него такое, что полстепи запрудит. Когда Отперлюй ходил походом на валахов, те с трудом смогли откупиться от него. Ближе к Лукоморью лежат кочевья хана Урюсобы и его братьев. В тех местах это самый сильный хан, все проезжие купцы платят ему дань. По реке Оскол пасет свои стада хан Ел-тук. Он имеет двадцать тысяч всадников. Земля дрожит, когда его орда в набег идет. Южнее по реке Чир стоят вежи хана Те-рютробы, а в низовьях Дона кочует орда Бергубарса и его родственников. Бергубарсу платит дань даже грузинский царь.

Долго перечислял Шарукан половецких ханов, кочевья которых тянулись от Кавказских гор до Днепра и вплотную подступали к землям вятичей и лесистому Посемью.

Внимательно слушал Шарукана Святослав, а потом вдруг сказал:

- Велю-ка я своим гридням убить тебя, хан, а людей твоих в полон возьму, дабы в степях просторнее стало.

Сказано это было таким серьезным тоном, что толмач невольно запнулся прежде, чем перевести Шарукану.

Глядя на оторопевших половцев, Святослав громко расхохотался, но вдруг резко оборвал смех и, сдвинув брови, промолвил:

- У нас на Руси так говорят: одним камнем много горшков перебить можно. Что мне ваши орды и курени, хан, коль дружина моя сильна! А дань я плачу только князю киевскому и не по принуждению, а по законному уложению.

Всеволод поспешил вмешаться, дабы беседа не превратилась в ссору:

- Не забывай, брат, что Шарукан наш гость.

- Не гневайся, великий хан, за мои слова. У нас, русичей, речи, что мечи наши, прямы.

Шарукан уловил намек Святослава на изогнутые половецкие сабли. Произнес с вежливой улыбкой:

- У меня есть брат такой же горячий, в любом споре сразу за кинжал хватается. Часто и мне приходится остужать его гнев. - При этих словах Шарукан взглянул на Всеволода. - Русичи испокон веку живут на своей земле, а мой народ кочует по разным землям, терпя голод и лишения, часто гонимый более сильными племенами. Не одно поколение моих соплеменников ушло в страну предков, прежде чем наши кочевья вышли к берегам Волги и Дона. Одни остались на Дону, другие продолжили путь' на заход солнца и на юг, покуда не уперлись в Угорские горы и в горы Кавказские. Тогда повернули обратно и соединились все вместе на равнинах меж русских лесов и морем Греческим.

Попросил Шарукан князей не держать на него зла за то, что ступил на их землю.

- Сегодня я к вам без зова пришел, завтра вы ко мне, - добавил хан, бросив взгляд на Святослава.

- Истинно молвишь, великий хан, - кивнул Святослав, - неизвестны пути человеков…

На другой день спозаранку пригнали половецкие пастухи к русскому стану двести лошадей. Потом прибыли посланцы Шарукана и сказали, что желает хан заключить с русскими князьями крепкий мир. Пятьдесят знатных половцев во главе с Шаруканом привезли подарки для русичей.

На этот раз хозяева и гости расположились под открытым небом на разостланных на траве коврах. Бояре Всеволода и Святослава сидели вперемежку с беками и беями[49] Шарукана. Толмачи с ног сбились, поспевая всюду: то половцам объясняя смысл русской поговорки, то русичам растолковывая тот или иной половецкий обряд.

Шарукан лошадьми своими похвалялся, коих Святослав и Всеволод уже между собой поделить успели.

- В моих табунах кони лучших степных кровей, легки как ветер, выносливы как сайгаки, а статью арабским скакунам не уступят!

Подарил Шарукан Всеволоду в знак дружбы свою саблю, а Всеволод хану свой меч преподнес. Святославу Шарукан подарил лук и стрелы, Святослав в ответ - тяжелое копье.

А еще через день построились половцы по-походному и потянулись на юг к реке Суле. Глядели русичи, как скакали мимо них тысячи всадников на гривастых лошадях, на повозки с поставленными на них шатрами, на стада лошадей, коров и овец.

* * *

Воскресенье Христово Святослав праздновал в Переяславле.

Шумно и многолюдно стало во дворце у Всеволода, когда там разместился его брат со своими боярами. В застольях и на выходах к Божьему храму только и разговоров было, что о походе на Тмутаракань. Однако Всеволод больше отмалчивался, когда Святослав заговаривал с ним об этом.

Но в один из вечеров состоялся между братьями откровенный разговор.

Всеволод не стал таиться.

- Еще в марте был у меня гонец от Изяслава, - уступает мне князь киевский Ростов и Суздаль. Туда мне ныне предстоит дружину слать с надежным воеводой.

Отпустил Святослав крепкое словцо с досады и тут же рассмеялся.

- Обскакал меня Изяслав. Как хитро все повернул! Не иначе, Гертруда надоумила. Не жена, а золото!

- Опять же, от половцев летом всегда беды можно ожидать, - добавил Всеволод. - С Шаруканом я замирился, а десяток его сородичей голодными волками в степях рыщут. Как я Переяславль без войска оставлю?