В это же время на женской половине терема текла другая беседа.

В чистой уютной светлице с высоким сводчатым потолком и выбеленными стенами сидели в креслах друг напротив друга Глеб и Ода, молодая супруга князя Святослава. Ода приходилась мачехой Глебу, трем его братьям и младшей сестре Вышеславе.

Первая жена Святослава, темноокая красавица из древнего боярского рода, умерла, не дожив и до двадцати двух лет. Сильно любил ее Святослав, и плодами этой страстной любви стали четверо сыновей-погодков и дочь. При родах которой и отдала Богу душу горячо любимая Святославам Бронислава.

Ярослав Мудрый, отец Святослава, не дал сыну долго вдовствовать и через полтора года сосватал за него Оду, дочь графа штаденского Леопольда. Святослав не стал противиться отцовой воле, понимая, что за этим браком стоит важный замысел. Не за здорово живешь повыходили замуж за иноземных королей сестры Святослава Анна, Анастасия и Елизавета. Неспроста взял в жены полячку брат Святослава Изяслав, а другой его брат Всеволод женился на гречанке. И третий брат Святослава Вячеслав тоже не зря соединился браком с немкой. Со всеми соседними государствами хотел породниться мудрый Ярослав, всех могучих иноземных государей мечтал опутать родственными узами. И наперед спокойнее, с родственниками всегда договариваться легче, и для Руси почет великий.

Когда пышнотелая золотоволосая немка прибыла, наконец, в Киев, где должно было состояться венчание по православному обряду, Святославу-в ту пору исполнилось двадцать пять лет, а его юной невесте было всего семнадцать. Она не знала ни слова по-русски и первое время изъяснялась со своим суженым на латыни, которой в совершенстве владели оба. Святослав поразил Оду уже только тем, что всего за год выучил немецкий и письма к ее отцу писал на немецком языке. Оде же русский язык давался с трудом. Она бы, может, и быстрее освоила его, если бы не постоянные насмешки Святослава над ее произношением (Святослав смотрел свысока на всех чужеземцев, немцев же считал законченными тупицами.)

Первенец Оды и Святослава родился в тот год, когда умер великий князь киевский Ярослав Мудрый. В честь отца Святослав назвал своего пятого сына Ярославом. Княжил тогда Святослав во Владимире на Волыни, но по завещанию отца перешел на черниговское княжение.

В Чернигове Святослав выстроил двухэтажный просторный терем из белого камня на месте старого деревянного, расширил территорию детинца, приказав засыпать ров позади Спасского собора. При нем же обнесли стенами Окольный град, где проживал многочисленный торгово-ремесленный люд.

Чернигов Оде понравился вишневыми и яблоневыми садами, красивыми хоромами бояр с резными маковками на крышах, чудесным видом на речку Стрижень. Зеленые холмы и дубовые леса за речными уделами напоминали ей родную Саксонию.

Ода постепенно освоила русские обычаи, но, даже соблюдая их, не все одобряла и принимала к сердцу.

В своем тихом мирке среди прибывших с нею из Германии служанок Ода находила отдохновение от сплетен боярских жен и грубых шуток супруга, которого Ода уважала за многие качества, присущие в ее понимании рыцарю, но полюбить так и не смогла. Ода утешала себя тем, что и мать ее не любила отца, выйдя за него замуж в пятнадцать лет, когда ему было уже за тридцать. Она, как и Ода, впервые увидела своего будущего супруга за несколько дней до свадьбы.

Сердце чувствительной Оды по-настоящему встрепенулось, когда она увидела однажды белокурого красавца Ростислава. Случилось это четыре года тому назад на похоронах Игоря, самого младшего из братьев Святослава. Вместе с Ростиславом была его жена Ланка, дочь венгерского короля. Чисто по-женски Ода позавидовала ей. Да, наверно, и не одна Ода: Анастасия, жена Всеволода, тоже бросала украдкой долгие взгляды на статного кудрявого Ростислава.

На траурном пире Ода нарочно села рядом с Ланкой и сумела разговорить черноглазую венгерку. Она вызнала у Ланки, что Ростислав держит обиду на своего дядю киевского князя Изяслава: выгнал его Изяслав сначала из Новгорода, потом из Ростова, ныне держит на задворках во Владимире. Не любо Изяславу стремление Ростислава к первенству и особенно не любо ему, что взял Ростислав себе в тести венгерского короля, теперь приходится считаться с племянником. Поведала простодушная Ланка любопытной Оде и про горячий нрав Ростислава, про его любовь к охоте и к ратным делам, упомянула и про силу его недюжинную: «Подковы руками разгибает!»

А после пира Ланка познакомила свою новую подругу с мужем.

Оде только того и надо было.

Слов между ней и Ростиславом в первой их беседе было сказано немного, но чего нельзя было сказать словами, Ода постаралась выразить взглядом, так, чтобы Ланка этого не заметила. По глазам Ростислава Оде стало ясно, что старания ее были не напрасны: ей удалось заронить в его сердце искру того расположения мужчины к женщине, из которой со временем может вспыхнуть сильное чувство.

На другой день при расставании - Святослав с женой уезжали в Чернигов - Ростислав негромко сказал Оде: «Вот уж не думал, что у дяди моего Святослава столь дивная супруга!» И поцеловал Оду троекратно. Затем так же троекратно Ростислав расцеловался и со Святославом. Оде это очень не понравилось - мужчины целуются! - но у славян свои обычаи.

Второй раз Ода увидела Ростислава через год в Киеве на Пасху, куда собралось все Ярославово потомство от сыновей до внуков. Сильно тогда поругались Изяслав с Ростиславом, такого друг другу наговорили, что впору было за мечи браться. Пытались примирить их Святослав со Всеволодом, да безуспешно.

Когда же Ростислав вознамерился силой Новгород себе добыть, Ода утратила покой и сон, молясь за него. Видать, услыхал Бог ее молитвы, если не только уберег Ростислава от мечей и копий, но даже привел к ней в Чернигов. Принял беглеца Святослав не столько из расположения к нему, сколько из желания досадить Изяславу да еще по настойчивому внушению Оды. Она постаралась, настраивая мужа против киевского князя!

Понимала Ода, что разум потеряла, да поделать с собой ничего не могла. К одному шли отношения ее с Ростиславом, покуда он жил в Чернигове. Истомилась душа и плоть прежде, чем появилась возможность растаять в сильных объятиях Ростислава и принадлежать ему всецело. Случилось это единожды, когда Святослава не было в Чернигове, а затем Ростислав перебрался в Курск. Что только не передумала Ода, желая без мужниных подозрений в гости к нему выбраться. Наконец, придумала повод и в путь собралась, но прискакал гонец в Чернигов с печальной вестью: пропал ее любимый Ростислав, ушел из Курска вместе с дружиной.

…Ода сидела перед Глебом в длинном белом платье с узкими рукавами, голова ее была покрыта белым платком. Лоб княгини стягивал золотой обруч, на пальцах сверкали драгоценные камни перстней. Княгиня была спокойна, но то было внешнее спокойствие.

Ода чуть ли не силой увела Глеба от его братьев, которые уже пристали к нему с настойчивыми расспросами. По лицу старшего брата, по поведению отца и воеводы Гремысла они догадались: случилось что-то неладное, но что?.. Ода не дала развернуться их юному любопытству. Ей самой нетерпелось узнать побольше о человеке, который занимал все ее мысли.

- Мы расстались с Ростиславом почти дружески, - рассказывал Глеб. - Я подарил ему на прощанье свой Псалтырь. Как я понял, на Руси для Ростислава не осталось места по милости его дяди Изяслава.

- А про Курск Ростислав ничего тебе не говорил? - поинтересовалась Ода. - Отец твой на курский стол его сажал.

- Не говорил. Ростислав про Новгород упоминал, про Владимир и Ростов… В Новгород тянет Ростислава, ведь там погребен его отец.

Ода вздохнула про себя: знает ли Ростислав, что ее сердце тянется к нему? Чувствует ли он это в далекой Тмутаракани?

- Еще он о сыновьях своих сокрушался и о жене, - сказал Глеб. - Просил, чтоб уговорил я отца позаботиться о них, не дать излиться на них гневу Изяслава. Он же со своей стороны готов во всем подчиняться черниговскому князю, ибо признает за ним владение тмутараканское.