— Думаю, плетение заклинания должно быть привязано к какому-то материальному носителю, чтобы не удерживать такой объём в своём уме.

— Да, и плетение само по себе должно быть либо очень сложное, либо гигантских размеров — добавил Сантэн, разглядывая замок, сосредоточенно прищурившись.

— Верно — одобрительно усмехнулся ректор в седую бороду и добавил — А кроме того, плетение должно располагаться строго в центре замка, чтобы «Пелена» равномерно распределилась по крепостным стенам и ничего не «пропустила». Судя по выбитым окнам, Стефания засела в бальном зале и, думается мне, она начертила плетение именно там.

— Начертила? — хором спросили дети графа Стофорширского.

Асмодей Валийский пожал плечами:

— Чему вы удивляетесь? Это проще всего. Учитывая, что Стефания всего лишь третьеспиральница, выписывать сложные и компактные плетения ей пока не под силу. Не думаю, что Тил кроме самого плетения вложил в её голову ещё и знания, как его правильно применять. Я склоняюсь к тому, что наше плетение выглядит примерно так… — Тут ректор махнул рукой, и голограмма сменилась. Вместо замка гости увидели почти круглую комнату. Очертания её, как и предметы, расположенные в ней, были размыты, но на полу и на нечётких стенах ясно проступали какие-то значки и иероглифы (Фаина про себя отметила, что они ей чем-то напоминают китайские, а также то, что магические голограммы ректора сильно напоминают ей земную компьютерную графику, только в объёме). Тем временем архимагистр обернулся к землянке и внимательно посмотрел на неё — Видите, леди? Эти знаки идут по кругу. Они должны быть расположены либо на полу, либо на стенах. Вряд ли Стефания полезла бы на потолок, чтобы их начертить. Так вот, это и есть плетение «Пелены ночи». Чтобы обезманить его, надо стереть какой-нибудь символ. Не обязательно большой, главное нарушить целостность всего узора. Понимаете?

Находкина понятливо кивнула, и её зелёные глаза решительно блеснули:

— Думаю, с этим я справлюсь.

— Не торопитесь — предостерёг её ректор — Магическое плетение — это не простой узор. Обычной тряпкой или носком туфли его не ототрёшь. Важно не только стирать видимую часть узора, но и уничтожать его ментальный слепок. Вы понимаете, о чём я говорю? — Асмодей пронизывал бедную землянку стальными глазами.

— Не очень — вынуждена была признать та.

— Ксент Сантэн, объясните — распорядился архимагистр.

И ученик с готовностью повернулся к невесте, принявшись объяснять, и предварительно, по примеру учителя, тоже создав нечто вроде иллюзии «китайских» иероглифов:

— Смотри, Фая, этот узор ты видишь обычными глазами, но он связан со своей копией, которую можно увидеть магозрением — Находкина увидела, как «китайские» иероглифы скопировали сами себя и стали очень напоминать объёмный шрифт, которым на Земле обычно рисуют граффити — Если ты сотрёшь только видимую часть, то невидимая останется на месте и будет про прежнему пропускать через себя ману, правда уже в меньшем количестве. Короче, так «Пелена» не исчезнет, а только уменьшит своё воздействие. Стирать надо обе части. Понятно?

— Но я не умею видеть магозрением — заметила Фаина, тревожно вглядываясь в предложенную иллюзорную схему — Как же я узнаю, всё я стёрла или нет?

Маги переглянулись и явно задумались, однако Фира, оценивающе оглядев невесту брата с головы до ног, кривовато усмехнулась:

— Дорогая Фая, тебе с твоей силищей никакое магозрение не нужно — просто напитывай то, чем ты стираешь, своей сияющей маной, и, я уверенна, ты сотрёшь всё лишнее аж в нескольких слоях нашей реальности!..

— А что, вполне разумно — ректор одобрительно покосился на ученицу и обратил взор на ученика — А ты что скажешь?

— Думаю, может сработать — рассеянно ответил тот, в то же время напряжённо о чём-то размышляя.

— Значит, представлять, что моя тряпка или туфля светится как мой волос на той палке, в смысле сделать их как бы временно живыми? — уточнила иномирянка.

— Да, совершенно верно, и ещё очень хотеть стереть узор — подтвердила леди Стофорширская и неожиданно зевнула — Что-то я очень устала. Ректор Асмодей, вы позволите мне прилечь вон на ту софу?

— Да, разумеется, леди, устраивайтесь поудобнее. Я сейчас ещё сотворю нам спальные места — пообещал старый маг и принялся что-то сосредоточенно бубнить себе под нос и водить руками из стороны в сторону.

Когда всё было готово, Сантэн проводил Фаину до нужного места и помог устроиться. Девушка думала, что от волнения не сможет уснуть, но на самом деле, отрубилась сразу же, едва её голова коснулась подушки.

Княжна дель Алонийская приходила в себя медленно и тяжело. Всё тело было неподъемно тяжелым и болело практически везде. Застонав, Стефания обхватила многострадальную голову руками и села, пытаясь припомнить что произошло накануне. На глаза попались собственные руки, измазанные в чём-то коричневом и липком. Пока Фани соображала, чтобы это могло быть, в её голове раздалось недовольное ворчание темного демиурга:

— «Ага, очнулась, наконец… Ну и чего ты здесь разлеглась? Нашла время сознание терять, работа ещё не закончена. Вставай! Моему алтарю нужна подпитка…»

Тут до затуманенного сознания молодой леди стало постепенно доходить, какая именно подпитка нужна злополучному алтарю, и она с немым ужасом покосилась в сторону заметно увеличившегося тёмного булыжника и груды таких же тёмных обломков, окружающих его. Взгляд её сразу же наткнулся на изуродованный труп, в котором даже при большом желании нельзя было опознать старого и преданного айла Бертрама.

Всхлипнув, бедная княжна разом вспомнила все зверства, что Тил вытворял со старичком её руками, и начала было снова оседать на пол, но Тил на этот раз не позволил ей провалиться в беспамятство:

— «Э нет, дорогая моя, так дело не пойдёт!» — злобно прошипел он в мозгу магички и в сердцах посетовал — «Ну что за неженка мне попалась, смотреть противно! Знал бы, что ты такая размазня, подыскал бы кого-нибудь покрепче. Подумаешь, немного крови и парочку костей взяли у старика. Да в нём жизни-то почти и не осталось! Нам нужен кто-то посильней и, разумеется, значительно моложе… Кажется, я видел среди твоих слуг подходящего…» — задумчиво размышлял Тил Ужасный в голове Стефании — «На нём ещё был фартук, как у кузнеца…»

— «Нет, умоляю, не трогай его!» — взмолилась бедная девушка — «Не забирай его жизнь, возьми лучше мою! Я тоже молодая и к тому же отдаю свою жизнь на твой алтарь добровольно! Это же принесёт больше маны, правда же?»

— «Да» — подтвердил Тил, но тут же отклонил щедрое предложение своей прислужницы — «Не волнуйся, моя мягкотелая, твою жизнь, раз она тебе не нужна, я тоже обязательно заберу. Но позже. Сейчас ты мне ещё пригодишься. Поскольку у меня пока нет своего тела, приходится пользоваться твоим. Давай, зови того крепыша с фартуком, нам надо поторапливаться…» — распорядился тёмный демиург непререкаемым тоном.

Услышав это, Фани тут же представила себе, что кошмар с вырыванием сердца и выворачиванием рёбер у ни в чём не повинных айлов снова повторится и будет повторяться, и повторяться, пока Тилу это не надоест. Причём все эти ужасы будут совершены её руками, а непонимающе-удивлённые взгляды умирающих сайлов будут преследовать её всю оставшуюся жизнь…

У молодой леди стало так тошно на душе, что захотелось испариться, провалиться сквозь пол, сбежать куда угодно, лишь бы подальше отсюда… «Нет! Лучше смерть!!» — молнией промелькнуло в воспалённом мозгу княжны дель Алонийской. Она даже толком не успела осознать эту мысль, а тело уже действовало: подскочив с пола словно мячик, Стефания рванула к ближайшей куче обломков, из которой торчал острый и длинный обломок дерева, видимо бывший когда-то ножкой от какой-то мебели. Магичка намеривалась совершить самоубийство, с разбегу напоровшись на импровизированное копьё, чтобы оно проткнуло её насквозь. Но её безумным надеждам не суждено было сбыться: в последний момент Тил перехватил управление её телом на себя, и измученная девушка остановилась в каких-то миллиметрах от обломка, не в силах пошевелиться.