– А что говорит она о продаже души этому самому дьяволу?

Гладышев, явно разошедшийся и пребывающий в превосходном расположении духа, хотел продолжить свои ответы в том же риторически-издевательском духе, но осёкся и посмотрел на девушку, медленно повернув голову, будто увидев её впервые и желая получше рассмотреть.

Дальше они шли уже молча, не разговаривая, хотя Вероника продолжала смотреть на Гладышева, словно бы ожидая ответа. Но он словно воды в рот набрал.

Тёмная улица вывела их на какой-то проспект, ярко освещённый, но такой же безлюдный, как и всё вокруг.

– Поехали куда-нибудь в ресторан, как ты хотел? – предложила девушка.

– Поехали, – согласился Гладышев. – Только почему ты такие вопросы задаёшь?

– Какие такие?

– Странные.

– Человек имеет право задавать любые вопросы, разве нет?

– Да, но, обычно, эти всегда умалчиваются, или же к ним подходят как-то более осторожно. Не так, как ты, напрямик.

Жора не хотел ехать в Москву поездом. На то у него были веские основания.

Конечно, ехать поездом было недолго и приятно: сесть в семь часов вечера и, едва проснувшись, сойти с него на Киевском вокзале в десять часов утра.

Это было приятнее, чем болтаться полтора часа в устаревшем, допотопном турбовинтовом Ане, салон которого во время полёта не перестаёт дрожать, скрипеть, стонать и дребезжать всеми своими швами и стыками. Другие самолёты в Москву не летали – было слишком близко для какой-нибудь более комфортабельной, современной и скоростной машины.

В поезде можно было разместиться в уютном СВ, сходить вечерком в ресторан или заказать ужин в купе, словом, путешествовать с комфортом, а в трясущемся и оглушающем самолёте все были равны.

Однако, несмотря на это, Жора был против поездки по железной дороге. Причина была в женщине. Несмотря на то, что он считал себя человеком с хорошим самообладанием, с ней он не хотел бы даже случайно столкнуться.

Она работала проводницей, и в своё время Жора уделил не мало времени её прелестям и провёл не одну бурную ночь в её постели, увлечённый очередным мимолётным романом. С ней и тогда он познакомился, будучи пассажиром в её вагоне. Она и теперь работала, по-прежнему, проводником на этом поезде.

Всё было бы нечего, да девица эта оказалась на редкость приставучей. И Жора, чувствовавший себя среди женщин, как сыр в масле, её опасался и побаивался. Обладая взбалмошным и своенравным характером, она была непредсказуема и неудержима в своих поступках, и удержать её в руках было также невозможно, как поймать рукой языки пламени. К тому же она так же как огонь обжигала при всякой попытке приструнить её. Быть может, именно про таких говорят «огонь-баба».

Как бы то ни было, но от одного воспоминания о ней его судорожно передёргивало. Именно из-за неё он не хотел ехать поездом.

Конечно, можно было узнать, по каким числам, в каком вагоне ездит эта Алла, и выбрать для поездки другой день или другой вагон, но его страх перед встречей с ней парализовал его волю. Узнать о том, когда и как Бегемот едет в Москву – его знал едва ли не весь город, – ей было гораздо проще, чем ему выяснить что-нибудь о ней. И она могла запросто поменяться сменой, чтобы встретиться с ним в поезде. Бегемот боялся этого, потому что знал, захочет она, и её не остановит ни другой день, ни другой вагон, ни даже то, что он женился. Найти ей Жору в городе было в тысячу раз труднее, чем на московском поезде.

К тому же Жора не мог позволить себе опускаться до того, чтобы с опаской интересоваться, когда работает какая-то там Алла-проводница. Он был теперь одним из тех, кого называли «хозяин города», и не мог теперь давать никому повода, даже намёка на то, чтобы усомниться в его авторитете.

Алла же могла напрочь разрушить всё, что угодно, выставив на посмешище его репутацию. И он не мог ничего поделать с тем, что ему приходилось опасаться чокнутой и своенравной бабы, которая не считалась ни с кем и ни с чем.

Надо сказать, что авторитет его и без того понёс урон.

Несмотря на то, что он выложил на устроение своей свадьбы целое состояние и на протяжении недели поил и кормил всю блатную и мажорную публику города, устраивая для её ублажения невероятные по меркам провинции зрелища, это не дало ожидаемого результата.

Некоторые за глаза, а иные городские тузы и в глаза сказали ему своё «фи».

Сошка авторитетом поменьше, числом поболее, насмотревшись на столичных артистов и всласть попировав, без следа растворилась в городской суете, уже на следующий день забыв о благодарности.

До Жоры временами доходили слухи. Что многие недовольны тем. Что он женился, хотя ему казалось, что это его личное дело. По городу ходили возмущённые кривотолки: «Как так, Бегемот женился?! По какому праву?! Он нарушил неписанный закон…»

Уезжая с молодой супругой на море, Бегемот втайне рассчитывал на то, что во время его месячного отсутствия эти разговоры успокоятся сами собой. Однако, вернувшись, убедился, что его ожидания не оправдались.

Вернувшись с моря, к тому Жора вдруг был неприятно удивлён тем, что его тайное хранилище было разворовано, и никто не мог ему сказать, кто это сделал. Это означало, что он обобран практически полностью. В его распоряжении осталась лишь мизерная часть состояния: можно было только купить новый шестисотый мерс, о котором он давно мечтал, ну и два-три месяца ещё не бедствовать.

Украден был весь Жорин архив, который достался ему за операцию от Зверя. Приглашённые накануне им авторитетные эксперты по художественным и историческим ценностям оценили его в несколько миллионов долларов. Сразу после этого к нему начали поступать предложения о продаже имеющихся у него ценностей. Прежде он всё откладывал, но потом всерьёз решил заняться их реализацией по приезду после медового месяца.

И вот оказалось, что всё украдено. Жора успел продать лишь незначительную часть документов, на вырученные от которых средства устроил роскошную свадьбу и кругосветное свадебное путешествие, да ещё кое-что отложил в банке на чёрный день, который вдруг и настал.

Никто как будто ничего не знал об этом. Жора чувствовал какой-то не то заговор вокруг себя, не то всеобщий страх и желание подальше быть от этого дела.

Кое-какую информацию оставшиеся ему преданными люди всё-таки разузнали. Следы происшедшего вели в Москву. Разбираться с москвичами никому в городе было не по зубам. Жора понимал, что ему самому придётся ехать в Москву и искать концы и связи для разрешения данного дела. Шансы на какой-то успех были ничтожны, и Жора всё тянул и тянул с решением ввязываться в драку. Он не мог даже приблизительно оценить силы своего противника, но понимал, что его возможности ни в какое сравнение не идут с возможностям противника.

Однако из его рук уплыло миллионное состояние. И он не мог, как ни убеждали его близкие ему люди, с этим примириться. К тому же, второй шанс заполучить подобное богатство ему уже вряд ли когда-нибудь представился бы.

В конце концов, когда обстоятельства вплотную припёрли его к стенке, он сообщил Веронике, что они в следующую пятницу едут в Москву.

– Кто с нами поедет? – поинтересовалась она.

– Думаю, что никто, – ответил он, но потом спросил, видя, что молодую супругу это не устроило. – А кого бы ты хотела с собой взять, чтобы тебе не было скучно. Только немного, потому что мы временно ограничены в средствах.

Вероника уклонилась от прямого ответа:

– Не знаю, конечно, у тебя какие-то дела в Москве, но неужели тебе самому там никто не нужен?

Жора задумался, потом ответил:

– Гладышев.

– Гладышев? – изумилась Вероника.

Она считала решение странным, поскольку Гладышев, по её мнению, был тюфяком со странным характером, тяжёлым для общения.

Однако Бегемоту вдруг показалось, что Гладышев – именно тот человек, который ему нужен в Москве. Он будет «стеречь» его супругу и составлять ей компанию, пока Бегемот будет заниматься своими делами, не покушаясь на её прелести. Если взять какую-нибудь подругу Вероники, то они вместе начнут искать приключений. Поэтому, пока лицо Вероники вытягивалось от удивления, у Бегемота молниеносно созрел в голове такой хитрый план: