Через несколько минут полсотни исследовательских зондов отправились к поверхности планеты дарейтов.
А еще через небольшое время Олыпес, глядя на экраны, уже ругался всеми нехорошими словами, какие он только слышал во всех известных ему мирах.
— Ну-ну, — утешающим тоном сказал Корин. — Ну что ты, в самом-то деле… Ну, может, еще утрясется как-нибудь.
— Утрясется? — прорычал Ольшес. — Утрясется? Когда? Через пару тысяч лет? Ну, чтоб им…
И он разразился новой серией ругательств.
Рамир Корин и Левинский, глядя вместе с инспектором на экраны, думали о том, что Даниил Петрович абсолютно прав в своем безграничном возмущении. Потому что из-за неведомых двуногих прямоходящих, сующих нос куда не надо, планета дарейтов была изгажена вконец.
В рубку явились Ирвин и новый член команды биолог Раджив Хедден. Ирвин, хотя и сочувствовал инспектору, которому нужно было работать в этой жуткой помойке, все же помалкивал, а вот Хедден молчать не стал. Едва взглянув на экраны, он тут же принялся высказываться настолько энергично, что даже Ольшес разинул рот, — а потом спросил:
— Слушай, где ты этакое выучил? Продай секрет!
Хедден в ответ произнес фразу настолько сочную, что Даниил Петрович некоторое время не мог опомниться и лишь пару секунд спустя сказал:
— Понял. Я в том созвездии не бывал но наслышан.
— Рад за тебя, — огрызнулся Хедден, очевидно исчерпав основной запас наиболее ярких выражений.
— Ну, что делать будем? — поинтересовался Ольшес, почесав затылок.
— А вот это и будем, — уже почти спокойно сказал Хедден. — Чесать репу и ковырять в носу. Больше тут делать нечего.
— Не скажи, не скажи… — пробормотал инспектор, вглядываясь в один из экранов. — Кейт, увеличь-ка вот это, лапушка.
Левинский дал максимальное увеличение. Он, как и все остальные, далеко не сразу понял, что сумел углядеть инспектор в чудовищных зарослях странных растений. Но потом он увидел…
На самом деле это оказалось поверхностью бывшего океана, над которой переплелись гигантские жгуты сине-зеленых водорослей. А в их гуще, на границе воды и атмосферы, висел трехметровый октаэдр, представлявший собой сгусток безумной черноты…
— Вот он, зараза, — сказал Даниил Петрович. — Надо же, как быстро нашелся. Уж не знаю, то ли это к счастью, то ли наоборот…
— И что ты собираешься с ним делать? — полюбопытствовал Раджив Хедден.
— Еще не знаю, — честно ответил Ольшес. — Но пока он там висит, здесь точно ничего не изменится. Несмотря на то, что он давно уже не активен. Лучей-то не видно, а?
— Ха! А потом — изменится? — язвительно произнес Раджив. — Или ты предполагаешь все это просто выгрести и выбросить, а планету засеять ромашками?
— Подумаем, подумаем, — негромко сказал Даниил Петрович.
Члены команды с интересом посмотрели на него. У инспектора явно родилась какая-то идея. Но какая — никто не мог себе даже вообразить.
И никто не представлял, как можно вернуть планете прежний облик. Все они не раз просматривали запись передачи дарейтов, все знали, как выглядела их планета до того, как на нее свалились неведомо откуда розовокожие гуманоиды. И все видели, во что она превратилась теперь…
Теперь…
На месте бывшего океана и морей, в которых жили дарейты, колыхалось нечто, напоминающее тропические джунгли, но стократ увеличенное, утолщенное, распухшее… и все это были водоросли, вылезшие из воды на воздух. Зонды показали, что лишь на самых больших глубинах осталась свободная вода. Все остальное было забито водорослями. Но несмотря на то, что зеленые, синие и коричневые монстры заполнили, казалось, каждый кубический сантиметр пространства, в их гуще кипела жизнь. Там мельтешили микроскопические рыбы, морские ежи и звезды, там ползали крошечные моллюски, там, пристроившись прямо на стволах водорослей, шевелились полупрозрачные актинии размером с ноготь, неторопливо проплывали разноцветные медузы ростом с горошину…
Хедден только постанывал, глядя на все это.
Ольшес наконец скосил на него глаза и сказал:
— Ну, для тебя тут в любом случае работенки достаточно, а? Лови всех подряд, развлекайся! А заодно проверь, не подойдет ли новая среда да-рейтам — по основным параметрам, конечно.
Раджив зашипел, как рассерженный кот, и повернулся к Корину.
— Все образцы, какие только соберут зонды, — сразу ко мне в лабораторию, — сказал он и, громко топая, вышел из рубки. Будь здесь дверь, которой можно было бы хлопнуть, — уж он бы ею хлопнул, подумал Ольшес.
— Давай-ка сушу, — сказал он Л свинскому. Тот лишь протянул руку к пульту, чтобы вызватьзонды, висящие над материком, как Ольшес вдруг крикнул — Стой! Левинский замер.
— А это еще что такое? — потрясенным шепотом произнес инспектор, тыча пальцем в один из экранов.
— Ой… — пискнул Кейт и, максимально увеличив это изображение, одновременно дал команду зонду опуститься немного ниже.
Командир и Ирвин шагнули поближе, напряженно вглядываясь…
Х
Зонд, повисший над верхушками торчащих из воды гигантских водорослей, направил один из своих объективов прямиком на маленькое темно-зеленое существо, притаившееся между узкими острыми листьями. Существо всеми своими двенадцатью щупальцами обхватило черешок листа и таращило на зонд выпуклые черные глаза, разинув белый клювик.
— Дарейт?.. — неуверенно произнес Ирвин.
— Ну и ну… — пробормотал Рамир. Левинский оглянулся на инспектора. Тот впился взглядом в крохотного осьминога, словно пытаясь прямо отсюда, с орбиты, через экран, на который шло изображение с зонда, передать малютке какую-то мысль.
Но осьминог, само собой, не мог услышать Оль-шеса.
Впрочем, тот и сам прекрасно это знал.
— Ладно, — сказал наконец Даниил Петрович. — Давайте мне шлюп. Я пошел погулять. Что там у нас с атмосферой и прочим?
— Нормально, — ответил Корин. — Можешь отправляться в чем мать родила, вреда не будет.
— А можно я все-таки оденусь? — не удержался Ольшес.
— Как хочешь, — пожал плечами Корин. — Тебе гулять, ты и решай.
— Ну, спасибо, родной… — пробормотал Ольшес, выходя из рубки.
Через пять минут шлюп был готов к спуску. Хеддену очень хотелось отправиться на поверхность вместе с инспектором, но тот и слышать ничего не хотел. Если биологу тоже приспичило погулять, сказал он, так кто ему мешает взять второй шлюп и отправиться по собственному маршруту? А он, инспектор, любит бродить по новым планетам в одиночестве. Чтобы никто не мешал думать о полезном и прекрасном. И все. А некоторым инженерам и техникам он бы порекомендовал не откладывая заняться тем черненьким октаэдром. Ему, инспектору, очень хочется знать, что это за фиговина такая. И чего от нее можно ожидать в будущем.
Натянув гидрокостюм и повесив на шею маску, Ольшес открыл люк и по стволу ближайшей синей водоросли соскользнул к поверхности воды. Объектив зонда указывал в нужную точку, но осьминог уже куда-то сбежал. Зная, что Левинский не спускал глаз со странного существа, Ольшес спросил:
— Кейт, куда он направился?
— Он ниже спустился, — ответил Кейт. — Под листком прячется, его сейчас не видно.
Ольшес приложил руку к стволу водоросли.
— Где?
— На три листа вниз, слева, — уверенно сказал
Левинский.
Даниил Петрович заглянул под листья. Действительно, осьминог сидел там, у основания листа, изо всех сил цепляясь щупальцами за прожилки.
Ольшес осторожно взял его и потянул. Щупальца малыша были, как и положено, снабжены присосками, и инспектору пришлось потянуть чуть сильнее. Он посадил осьминога на ладонь. Тот испуганно съежился и вцепился клювом в мизинец Ольшеса, чувствительно прищемив кожу. Даниил Петрович покачал головой и сказал вслух:
— Интересно… а ведь ты совсем взрослый. Что ж ты такой маленький, а?
Ему показалось, что осьминог прислушивается к его словам. А может быть, ему просто очень хотелось этого…
Инспектор натянул маску и, посадив осьминога на ствол водоросли, прямо перед объективом, опустился в воду, уйдя из поля обзора разведывательного зонда. Да, с сожалением подумал при этом Даниил Петрович, в таком море не поплаваешь. Тут приходилось с трудом пробираться, протискиваться, проползать в сплошных зарослях, при этом еще и отгоняя вьющихся перед глазами, словно мошки, микроскопических рыб и кальмаров.
