Хейн виновато поглядел на меня и спросил:
- Можно снять?
Я хотел ответить, что этот портрет (нарисованный, кстати, моим отцом) не был предназначен, чтобы люди прикасались к нему своими грязными лапами. А потом я напомнил себе, что благодаря уходу Хейна Акирджава сейчас была жива, а не лежала рядом с двумя трупами наших родителей. И тут меня посетила одна очень резкая, но важная мысль, которую нужно было озвучить с самого начала.
- Погоди, - пробормотал я. - как ты смог уцелеть при нападении людей?
Хейн, видимо, надеялся, что этого вопроса не прозвучит, и это его очень даже обескуражило. По лицу видно было. Он печально улыбнулся и постучал себя пальцем по голове.
- Всё здесь, - тихо ответил он. - Я заставил их перебить друг друга... тела я... ну, в общем, они сгорели вместе с какой-то комнатой этого дома.
Я хмыкнул. Сообразительный гадёныш.
- Твои способности что, могут действовать на группу? - восхитился я.
- На толпу, - немного хвастливо поправил Хейн. - Да.
Я присвистнул (опять-таки второй раз за день и снова по поводу Хейна!). Оказывается, от союза эльфа и человека получаются очень даже одарённые детки! На ум пришла идиотская мысль - нужно как-нибудь проверить, все ли дети от таких союзов с людьми рождаются похожими на Хейна. Причём убедиться в этом нужно именно на собственном опыте.
- Так можно снять? - опять спросил юноша, поглядывая на портрет.
- Валяй, - махнул рукой я. Что теперь с этой чёртовой бумажки будет? Разве что память, и то недолговечная...
Хейн ухватился за края огромной золотой рамы с причудливыми узорами. Его сил явно не хватало, чтобы снять полотно со стены, но человек упрямо потянул, и творение моего отца повалило его. Я, слегка покачивая Акирджаву, глядел на это и ухмылялся.
- Я сейчас, - буркнул я, не уверенный в том, что Хейн слышал. Но это было и неважно. Я прошёл в другое крыло дома, где у нас располагались ванные. И, соответственно, зеркала.
К моему удивлению эта часть дома была вообще не затронута огнём, хотя полыхал весь особняк, когда я пролетал над ним. Всё было цело: и мебель, и даже окна. На какую-то секунду мне захотелось верить, что всё произошедшее - сон, что я просто уснул, а глаза открыл только здесь, в этих комнатах. Что сейчас я обернусь и увижу родителей. Но эта мысль развеивалась и благодаря застоявшемуся запаху гари в доме, из-за возни и негромких причитаний Хейна и из-за Акирджавы, что мирно лежала у меня на руках.
Чтобы горе не захлестнуло меня снова, я нетерпеливо толкнул дверь в первую ванную комнату.
Всё было выложено тёмно-зелёной плиткой, похожей на траву. Большая чаша в форме идеального круга была до сих пор наполнена водой цвета крови. Мне не составило труда понять, что здесь Хейн обмыл Акиру, когда нашёл её. Наверняка она была в крови, как и все новорождённые. Я взял Акирджаву в одну руку и прикоснулся свободной к поверхности воды кончиками пальцев - холодная.
Комната была довольно большая, и зеркало висело в противоположной её части. Я прижал Акирджаву и подошёл к собственному отражению.
В тот момент я не увидел ничего нового для себя: спокойное прекрасное лицо в обрамлении снежно-белых волос, и ярко-красные глаза, не сочетавшиеся с бледностью кожи и светлостью локонов. И тогда я попробовал улыбнуться Кионе из зеркала, чувствуя себя полным идиотом.
Я и не рассчитывал увидеть что-то странное, но то, что открылось мне, было просто невероятным: моё лицо изменилось. Не просто приподнялись губы, и мелкие морщинки собрались вокруг глаз, а по-настоящему изменилось, будто это был вовсе не я.
Передо мной стояло существо, несомненно, прекрасное, но выглядело оно плотоядно и жутко. Глаза, вопреки смягчающему действию улыбки, были жёсткими. Глаза убийцы. Мне стало немного неприятно от себя самого, и я быстро отошёл от зеркала, стирая с себя глупую ухмылку. Боги, бедные мои родители, что видели этот оскал каждый день. Я бы испугался.
Когда я, немного расстроенный, выходил из комнаты, Хейн уже ждал меня за дверями.
- Я же говорил, - бросил юноша. Его зелёные глаза впились в мои, но, чтобы закрыть ему доступ в мою голову, я отвёл их.
- Не смей, - тихо предупредил я. Возможно, глухость моего голоса заставила его отказаться от едких колкостей, которые (я чувствовал) жгли ему язык. Он хмыкнул и пробормотал:
- Я лишь хотел, чтобы ты принял свой облик таким, какой он есть.
- Я хочу знать какой я на самом деле, а не такой, каким ты хочешь, чтобы я себя знал, - возразил я.
Хейн промолчал, пытаясь разобрать то, что я ему сказал, но меня мало беспокоил смысл сказанного мной.
Меня не столько потрясло, сколько разочаровало моё улыбающееся отражение. Сначала я подумал, что Хейн преувеличил насчёт "семейного оскала". Но теперь я понимал, что человек увидел правду. От ужаса даже мысли не шли. Мои родители видели это постоянно, каждый день, а теперь больше никогда не увидят...
- Что будем делать дальше? - спросил Хейн, прерывая мои раздумья.
Несколько мгновений я молчал. Подобные мысли уже приходили ко мне, и я заранее готов был к такому вопросу.
- Я собираюсь уйти в Айнон. Там и я, и я Акирджава будем в безопасности.
Хейн изумлённо уставился на меня.
- Туда четыре дня пути, если не больше! - воскликнул он. Мне лично никогда не казались четыре дня большим сроком. В конце концов, я не человек, потому просто не мог тащиться в столицу так долго.
Айнон был, пожалуй, самым прекрасным местом всей Вселенной. Столица магии. Людей там почти не было, это меня привлекало больше всего, но попасть в магический город могли немногие: только по-настоящему нуждающиеся находили его. К столице, конечно, вела дорога, но для тех, кто просто ради интереса искал Айнон, она ветвилась и заводила в глухие дебри или в горы. А я вот нуждался сейчас в таком приюте, как Айнон, очень сильно и был твёрдо уверен в том, что найду его.
- Для тебя это много. Ты человек. А я могу не останавливаться на привалы, а в сутки могу спать не больше двух часов. Я смогу добраться туда за два дня. А то и за один.
Хейн хмуро уставился на меня, недовольный непробиваемой логикой моих суждений. Конечно, он знал, что я преодолею расстояние между Айноном и нашим домом за гораздо меньший срок, чем он назвал. И тогда я понял, что не понравилось человеку.
- Ты что, с нами намеревался пойти? - изумился я. Меня это удивило: ни о какой дружбе с людьми и речи быть не могло. Конечно, Хейн спас Акирджаву, помог мне и всё такое, но на этом мы и остановимся. И точка. Он человек, я инкуб, мы враги по определению.
- Мне некуда идти. Я бы не хотел оставаться в одиночестве. Тем более, что мы теперь знаем друг друга, - робко пробормотал юноша.
В голосе его было столько надежды, что меня аж передёрнуло от неприязни, внезапно зародившейся в сознании.
- Нет, - твёрдо сказал я. - Я отправляюсь с Акирджавой в Айнон. Только я. Ты иди своей дорогой. И постарайся не умереть раньше срока.
- Я спас тебе и ей жизнь, - обвиняющим тоном напомнил юноша. Да как ему наглости хватило попытаться возражать мне?! Чтобы не сорваться и не оторвать ему голову я глубоко вздохнул, ощущая с небывалой остротой его человеческую вонь.
- Спасибо тебе за это, - сухо отозвался я. - Можешь обыскать дом и стащить здесь что-нибудь. Продашь находку на чёрном рынке, наваришь деньжат и забудешь про нас.
- Ты думаешь, дело в деньгах? - прошипел Хейн. - Я не смогу вас забыть. Для меня спасение жизни значит, похоже, куда больше, чем для тебя.
- Вполне возможно, - равнодушно пожал плечами я. Это начинало немного утомлять.
- Жаль, - пробормотал Хейн, и я с удивлением отметил, что голос его осип и немного дрожит. Только слёз не хватало! Чтобы поставить жирную точку в наших отношениях (если можно было назвать общение, длившееся несколько часов, отношениями), я развернулся и пошёл с Акирджавой прочь. Мне не терпелось двинуться в путь, но я, хоть убей, не знал с чего начинать. Но, подтверждая перед Хейном свою решимость, я сердито зашагал в сторону конюшен, что были скрыты за деревьями сада.
