- Отец! Что случилось?

Выражение лица Лаирасула, когда тот повернулся ко мне, повергло меня в шок: такого звериного страха, по-моему, не испытывало ни одно живое существо. До меня едва долетели его слова, когда тот крикнул на моём родном языке:

- Перекинься в дракона и лети в Голденбрук! Найди лекаря и притащи сюда!

Я понял, что только крайняя ситуация могла заставить отца послать меня в Голденбрук, город людей. Я не смог не поморщиться при одном упоминании об этих животных. Я замер в дверях комнаты, не в силах отвести взгляд от лица матери, но тут отец воскликнул почти умоляюще:

- Киона!

Я едва заметно кивнул, сорвался с места и понёсся опять во двор дома, где было достаточно места, чтобы вместить мою исполинскую тушу, когда я сменю сущность.

Солнце бросалось лучами, будто хотело всеми силами задержать моё отбытие, но моё сознание парализовал страх, и я даже не обратил внимания на то, с какой силой жжёт солнце мне кожу.

Уже на последних ступеньках деревянной лестницы я почувствовал, как растягивается тело, будто кости удлинялись, а за ними и мышцы, плотно обтягивая каждый сустав. Потом последовала самая ужасающая для очевидцев и невероятно скучная для меня стадия превращения: кожа на спине рвалась (а вместе с ней и одежда, которую я забыл снять), а рёбра по очереди прорывались наружу, заливая всё жидкостью медового цвета - моей кровью. Но мне отнюдь не было больно, просто неимоверно неприятно от того, что это происходило довольно долго (примерно полминуты, что при нынешней ситуации было непозволительным расточительством времени). Потом я будто немного сжимался, а рёбра, выступающие над спиной, скручивались в две спирали, вытягиваясь настолько скоро, что ни один глаз не смог бы отследить это. Спирали будто разламывались надвое, и из разломов показывалась прочная серовато-голубая кожа - мои крылья. За секунду они становились невероятно огромными и сильными, такими, что одним махом я без труда бы сшиб наш дом и не заметил этого.

Тело удлинялось (хотя немногие могли представить себе это, потому что и мой нормальный рост нельзя было назвать маленьким - почти два метра тридцать сантиметров). Череп будто растягивался в длину, кожа приобретала голубоватый оттенок, руки становились мускулистыми передними лапами, а ноги - мощными задними. Не каждый дракон мог похвастать такой чудовищной силой и в то же время несравненной красотой.

Я не смог дождаться, пока внутренние органы тоже перестроятся, и двумя взмахами исполинских крыльев поднял тяжёлое тело в воздух. Я не очень хорошо рассчитал силу, потому взлетел выше, чем предполагал, и ещё не успевшие измениться лёгкие перехватило от холода воздуха. Я закашлялся (а в облике драконы это выглядело как пускание клубов сероватого дыма), но не прервал полёта и направился в сторону большого поселения людей.

Наш край славился непередаваемой красотой природой. Бесконечные леса, где между деревьев петляли тонкие ленты ручьёв, горные гряды далеко к северу, что возвышались над спокойными долинами и полями и похожие на королей древности с их снежными шапками-коронами. Колосья пшеницы, волнами раскатывавшейся подо мной от сильных порывов тёплого ветра, полноводная река с голубоватой водой, что делила наши земли на две части: часть бессмертных и другая - часть людей.

Я с удовольствием отметил, что наша половина земель слишком дикая для жилья, но, несомненно, прекрасная. Как только река переходила на сторону людей, голубые воды не встречали луговые цветы, как то было на нашей половине, а сырая перекопанная земля, где люди выращивали какие-то культуры. Крылья скользили по воздуху, будто рассекали водную гладь. Тело наливалось силой, от которой у меня кружилась голова и захватывало дух. В моих длинных голубовато-серых ушах свистел ветер, немного оглушавший меня. Казалось, я стал легче пушинки при всём своём размере. Как это было чудесно!

Я не просто летел, я парил над землёй, чувствуя, что счастье наполняет меня до краёв. Несмотря на то, что разум упорно не отпускал образ кричащей от боли матери, радость от полёта била из меня ключом. Я чувствовал, что она меняет цвет моей шкуры к более тёплому нежно-лиловому цвету. Моя особенность - цвет кожи в облике дракона менялся в зависимости от настроения. Мелочь, а приятно...

Почти час я был в воздухе, когда подо мной замелькали сады с маленькими деревцами (явный признак пребывания здесь людей), и я начал снижаться. Вскоре стал заметен и сам Голденбрук.

В общем, всё именно так, как обожают люди: нагромождение каменных стен, высокое ограждение, отрезающее их от леса, везде камень, камень, камень...

Меня аж замутило.

Я постарался поскорее добраться до города, чтобы ненароком не упасть - вонь людей распространялась даже на несколько десятков метров над ними и была просто убийственной: голова у меня кружилась, к горлу подкатывала тошнота. Даже зрение затуманилось, стали видны только самые высокие крыши зданий.

Никогда раньше не чувствовал людей так близко, омерзительно близко. Всеми силами я старался воспротивиться зову инстинкта самосохранения: развернуться и улететь домой. Но мне был нужен лекарь и без него я не собирался возвращаться. Плевать, в каком состоянии он будет - мёртвый или живой.

Я понял, что пора приземлиться, только когда кончик моего хвоста проделал брешь в какой-то крыше. Послышался отчаянный женский вопль и постукивание керамических черепиц по булыжникам улицы.

Я начал шарить глазами, разгоняя туман в голове. Поиски подходящей площади не заняли много времени - центральный рынок, стоящий прямо перед ратушей. Там я и начал постепенно снижаться, хлопая крыльями по затхлому воздуху. Когда, наконец, я лапами коснулся холодных камней площади, всё вокруг показалось мне неправильно тихим.

Площадь была окружена высокими зданиями в несколько этажей. Окна были закрыты, двери - тоже, а холод, наполнявший пустую улицу, отходившую от площади, будто был мёртвым. Я даже мог поклясться, что ощущал прозрачный запах мертвечины. В этом было что-то привлекательное, но меня беспокоила тишина. По рассказам, Голденбрук был очень шумным и оживлённым городом, но сейчас он больше походил на кладбище. Во всяком случае, мне так казалось.

Если кто в городе и был, то он не горел желанием показываться мне, по крайней мере, пока я был в обличии дракона. И, признаться, я его вполне понимал.

Размеры выбранной мною площади не позволяли хорошенько развернуться, потому я повернул голову настолько градусов, насколько это было возможно. Шея опасно хрустнула, но я не обратил на это внимания. Меня привлекло нечто куда более важное, чем хруст костей, тем более моих собственных.

В поле моего зрения показалась девушка в каком-то потрёпанном платье. Она прижималась к серой стене одного из зданий, окружавших площадь. Она показалась мне напуганной до безумия, её синие глаза вертелись в глазницах, будто она искала выхода, но все здания плотно стояли друг возле друга, так, что даже ребёнок вряд ли бы протиснулся между ними. А единственная улица, которая вела с площади, была полностью загорожена моим телом. Девушка поджимала губы, будто готова была разразиться безудержными рыданиями. Её взгляд встретился с моим, и она закричала, закрывая лицо руками. Её ноги подкосились, и девушка безвольно упала на колени, тело сотрясалось рыданиями.

Меня распирало любопытство, мне хотелось поглядеть на юное создание. Я начал нетерпеливо вертеть головой, стирая часть каменных стен в порошок своей шкурой. Кое-как повернулся, чувствуя, что позвоночник грозит сломаться, если я выкину ещё что-нибудь подобное. Осторожно передвигая лапами, я начал приближаться к девушке. Когда она поняла по звуку, что я иду на неё, она вскочила и закричала ещё пронзительнее, снова вжимаясь в стену.

Меня такая реакция немного обескуражила, но я всё ещё хотел понять, почему девушка показалась мне такой привлекательной. Когда нас разделяли несколько человеческих шагов, я втянул воздух и понял - всё дело в её запахе. Он был слегка приторным, но и отвратительным не казался. В нём было что-то от леса, что-то от запаха сырой земли, но он несравненно отличался от окружающего город смрада.