- Я его ещё в тумане заметила, - хвастливо сказала малышка. Хейн и я переглянулись. Когда Акира пошла поискать ещё подножного корма, получеловек с тревогой в глазах спросил меня:

- А это нормально? То, что она видит так далеко?

- Не знаю, - честно признался я ему. - Вполне возможно, что это её способность. Вроде твоей магической, только у неё она физиологическая.

Хейн кивнул, но я видел, что мой ответ его не успокоил. Но юноша так устал, что уже ничто не было способно заинтересовать его достаточно, чтобы он начал спор. Я чувствовал, что и сам не прочь вздремнуть часок-другой. Всё-таки я не спал три дня. Это не предел, конечно, но всё-таки приятного мало, когда ты клюёшь носом и не можешь сосредоточиться.

Хейн зевнул во весь рот и повалился прямо на сосновые иголки, что пахли смолой.

Буквально через минуту он уже крепко спал. А я не мог оставить Акиру без присмотра, потому попытался занять себя чем-нибудь, пока девочка бегала вокруг небольшой полянки, на которой мы решили остановиться. Это было самое начало леса: деревья здесь были ещё редкими, а поле глядело на нас своими изумрудными глазами, золотясь в лучах заходящего солнца.

Я решил развести костёр. Ночи были июльские, так что холодно не было, но это единственное, что пришло мне в голову. Я взял за руку Акиру и повёл её с собой в лес, чтоб она мне помогла найти палки и кору. К моему величайшему удивлению, на пути нам не встретилось ни одной веточки или сучка, несмотря на то, что лес был полон сухих деревьев. Довольно скоро Акире наскучило бродить со мной в бесплодных поисках, потому она принялась собирать всякие перья, растения и прочую чепуху, важность которой понимают только дети.

Когда мы вернулись на поляну, Хейн что-то прокричал и бросился мне на шею.

Я очень удивился и было подумал, что парень увидел какую-нибудь ужасную мышь и испугался, но язвительные слова застряли у меня в горле, когда юноша, уткнувшись мне в плечо, прошептал:

- Я так испугался, что ты решил меня оставить.

Так я понял, что Хейн привязался к нам с Акирой не меньше, чем мы к нему (ну, по крайней мере, я - Акира никаких особых чувств относительно получеловека не проявляла). Я погладил его по волосам. Юноша прижался ко мне ещё крепче, что меня странно взволновало: внутри всё будто начало таять, где-то внизу живота завязался тугой узел.

Мои руки скользнули по его спине, и к необыкновенной радости моей юноша не отстранился. Разум кричал мне, что я извращенец, урод, идиот, что если я сделаю ещё хоть одно движение, то вся моя жизнь будет покрыта позором до тех пор, пока я сам не убью в себе эту пагубную страсть, внезапно захватившую меня. Но тело и разум уже отделились друг от друга, я слегка отодвинул от себя своего друга-получеловека и примкнул к его губам.

Возможно, я был глуп, если считал, что Хейн хочет этого, потому что тот сразу распахнул глаза, и два изумруда с неверием уставились на меня. Я поспешил отстраниться от юноши, потому что тот упёрся руками мне в грудь и попытался оттолкнуть. Это отрезвило меня лучше любого удара, и мозг заработал с лихорадочной силой.

Я глядел в его широко распахнутые глаза, силясь понять, ненавидит он меня или испытывает то же, что и я. И тогда зелёный водоворот его взгляда закружил меня, не отпуская от себя. Я прошептал, сам не понимая, что говорю:

- Похоже, я инкуб.

Я рассмеялся, и к моему изумлению, Хейн тоже. Боги, кто же разъяснит мне, что делается в голове этого получеловека?

- Да уж, - согласился парень, вытирая рот рукавом рубашки, - но не смей больше так делать.

Я решил бросить пробный камень:

- Но согласись, тебе понравилось, - я не смог скрыть насмешливые нотки в голосе, когда произносил это. Хейн воззрился на меня престраннейшим взглядом.

- Потому никогда больше так не делай, - ответил он.

Я почувствовал, что кровь забурлила в жилах, когда смысл этих слов дошёл до моего разума. Губы сами собой растянулись в улыбке.

- Пока ты сам не попросишь, - нахально заявил я, ничуть не раскаиваясь в содеянном.

- Вполне возможно, - согласился юноша, тряхнув волосами. От этого жеста у меня мурашки пошли по всему телу.

- Так куда ты ходил? - внезапно спросил Хейн. От того, что я поцеловал этого красивого полукровку, я сначала и не понял, о чём он говорит - всё вылетело из головы, кроме вкуса его губ. Потом я, наконец, понял и ответил:

- Хотел костёр развести, но тут ни одной палки нет.

- Так тепло же, - заметил юноша.

- А мне надо было чем-нибудь занять себя. Не хотел засыпать, Акира останется без присмотра.

- Иди спи, - минуту помолчав, сказал Хейн. Почти приказал. - Я с ней посижу.

Сначала я хотел сказать, что я сильнее него, что не нуждаюсь в отдыхе. Что я сам прекрасно могу поухаживать за своей сестрой, и что она вряд ли захочет иметь дело с получеловеком, после того, как она всё время проводила с благороднорождённым себеподобным инкубом.

А потом подумал: какого чёрта?

- Накорми её, если найдёшь что-нибудь, что может гореть, разведи костёр, - распорядился я и отправился к тому месту, где ещё несколько минут назад лежал Хейн.

Мне снилась Акира. Я видел её в прекрасном золотом платье, что облегало её уже взрослую фигуру.

Она была так ослепительно прекрасна, что я сначала и не понял, что передо мной моя сестра, а не светлый эльф. Её снежно-белые волосы ниспадали почти до пят, она шла по ковру из осенних листьев, в руках большой букет полевых цветов. Это был какой-то лес, где все деревья осыпались, золотя воздух. Она шла мимо меня, но я не мог ни окликнуть её, ни протянуть к ней руки.

В волосы её были вплетены багряные кленовые листья. Она шла и улыбалась, но то была не просто улыбка, это было что-то, что дарует жизнь, возвращает к жизни спящих. Настолько была прекрасна моя Акира.

Я проследил то, куда она шла и с удивлением увидел, что она, юная, прекрасная и, несомненно, невинная, шла к зрелому мужчине, чьё лицо было подёрнуто первой паутиной ранних морщин. На висках его была седина, но она не скрывала цвета волос: серовато-чёрного.

Приглядевшись, я узнал в незнакомце Хейна. Но это был не юный, худощавый и пугливый получеловек, это был самый настоящий эльф в летах: на нём был длинный зелёный плащ, какие обычно носят чёрные эльфы, высокие сапоги, лук и колчан со стрелами. Настолько странным мне показался Хейн в обличие воина-эльфа, что я не смог даже подумать, что он делает в моём сне.

Тогда Акира побежала к нему, откинув букет так, что несколько маленьких цветков как живые прикрепились к её длинным волосам и сами собой вплелись в пряди. Девушка подбежала к Хейну, который тут же подхватил её на руки, закружил, смеясь вместе с ней. На лицах обоих было написано такое счастье, что я не мог описать его словами.

Потом они сплелись в страстном, неистовом поцелуе, будто были последними любовниками во Вселенной. Эта картина так поразила меня, что я даже во сне почувствовал, как сердце пропустило один удар. Акира выглядела такой влюблённой, такой бесконечно преданной, что в груди меня кольнуло от ревности. Хейн, нет, мужчина, потому что его никак нельзя было назвать именем худосочного юноши, всё целовал её лицо, руки, обнимал, будто они встретились после долгой разлуки...

Тогда Акира повернулась ко мне, одарила своей неповторимой ослепительной улыбкой, и произнесла ясным и красивым голосом:

- Киона.

Я рвал оковы сна, силясь ответить ей. Прекрасное лицо расплывалось перед глазами, золотой ковёр из листьев пропадал, сменяясь туманной дымкой, а золотые деревья растворялись в чёрной зелени. Я так страстно желал отозваться, что и не заметил, как глаза мои распахнулись, и я проснулся.

Было темно. Наверняка, ночь, но сон ушёл, я даже глаза сомкнуть не мог - настолько выспался.