- Акира, - вдруг произнёс Хейн, смотря на моё недоумевающее лицо.

- Что? - не понял я. Голос немного дрожал от слёз, готовых политься в любую секунду. Я нетерпеливо кашлянул, чтобы прочистить горло.

- Ну, - неуверенно начал юноша, - я подумал, что тебе, может, понравиться... ты же не думал над её именем?

С минуту мы оба молчали: я бездумно глядел в его лицо, а Хейн - в моё. Я несколько раз повторил про себя это слово: Акира. Мне было всё равно. Но тут вспомнился тот факт, что Хейн спас меня, мою сестру, потому я решил хотя бы слегка отблагодарить его невраждебным отношением.

- Мне нравится, - тихо ответил я. Надеюсь, прозвучало тепло и приветливо. Хотя вряд ли. Эмоции я никогда не умел подделывать. Но Хейн не увидел моего обмана и прямо-таки просиял.

- Я не трогал твоё сознание! - заверил он. Тогда он казался мне настоящим ребёнком, радующимся самому обыкновенному чуду. - Тебе самому понравилось!

- Я знаю, - сумрачно пробормотал я. Я не разделял его радости, но очень старался. Не получалось. Какая разница, как будут звать её? По-моему, я бы и воспринял её как Ребёнок. Моих родителей нет. Нет матери, которая так ждала ребёнка и по вечерам придумывала сказки, чтобы рассказывать их малышу... глаза снова покрылись туманом, но я глубоко вздохнул, заставляя себя успокоиться.

- Прости, - вдруг сказал Хейн, и я поднял на него взгляд, поняв, что юноша все эти мгновения внимательно рассматривал моё лицо. - Ты не можешь вечно грустить по родителям. Ты мужчина. У тебя дочь... то есть сестра. Бери её и неси в будущее. Я знаю, вы, инкубы, тела не хороните, так что пошли отсюда.

Хейн, конечно не знал, что под влиянием морали моей матери наша семья всё-таки хоронила своих родных. У нас даже склеп был. Вот только сейчас об этом говорить совершенно не хотелось.

Сначала меня одолело желание задать Хейну по первое число. Он что, не понимает, что у меня больше не было семьи, кроме крохотного существа, что сейчас мирно посапывало в своём маленьком мирке? Я уже был близок к тому, чтобы отдать ему Акиру и удалиться куда подальше. Но потом я обдумал его слова и пришёл к выводу, что юноша был прав. С первого слова я понимал, что Хейн очень странный человек - ребёнок со взрослым умом. Но он меня поражал. Возможно, это у меня интеллект был слишком детским, ведь детство у нечеловеческих существ длилось несколько дольше, чем у людей. Зато как быстро мы потом развивались...

Я решил, что мысли Хейна идут в нужном направлении. Потому прижал Акиру к себе и уверенно заявил:

- Я помогу ей найти себя. И кстати, - добавил я, но опять-таки чтобы не казаться неблагодарным. Наверняка натянутый энтузиазм в моём голосе не обманул его. - Акира - слишком коротко. Я знаю одно имечко Кирджава, потому моя сестра будет носить имя Акирджава.

Это решение пришло ко мне в те самые мгновения, когда я начал говорить. Я действительно слышал о таком имени: Кирджава. Хейн усмехнулся:

- Ну и извращённая у тебя фантазия.

Ему явно не понравилось, но он не стал спорить.

Я, прижимая к себе девочку, медленно пошёл к дому - вдруг есть молоко? Ребёнку нужно есть. Конечно, я не очень надеялся на это, но посмотреть стоило.

Едва я ступил на деревянную лестницу перед входом, первая ступень со скрипом и треском разломилась. От неожиданности я отскочил и встряхнул Акирджаву, от чего девочка проснулась. Но, к моему большому удивлению, она не издала ни единого звука и принялась внимательно оглядывать меня. Я даже остановился, чтобы заглянуть в её большие пронзительно-синие глаза.

Я никогда и не предполагал, что кто-то может быть настолько похож на меня! Несмотря на её синие глаза, лицо было почти точной копией моего: только глаза были чуть больше, губы - немного полнее. Я мог представить себе какой она будет через лет десять, просто вспоминая себя самого.

Непроизвольно улыбнувшись, я подумал, что передо мной лежит маленький ангел.

Но тут произошло нечто, сбившее меня с толку.

В ответ я получил оскал, похожий на вампирскую улыбку - на ту самую, которую человек получает, когда понимает, что деться некуда, но жить хочется. Эта жуткая ухмылка, никак не сочетавшаяся с прекрасным личиком и синими глазами, повергла меня в шок. Наверно, я замер в странной позе, потому что Хейн, всё это время шедший позади, быстро подбежал и осторожно спросил у меня:

- Что случилось?

Я хотел было недовольно крякнуть: как можно не понять, почему я опешил, если новорождённая девочка так ядовито скалится?! Но потом я понял, что Хейн едва достаёт макушкой мне до плеча (и этот факт меня немало позабавил) и не видит лица Акирджавы. Я немного присел, чтобы голова Хейна оказалась на одном уровне с малышкой. Юноша приподнялся на цыпочки и, поглядев на её личико, резко отпрянул.

- Это у вас семейный оскал?! - ни с того ни с сего воскликнул Хейн. Это замечание просто разбило моё внешнее спокойствие, и я с ужасом воззрился на человека.

- Это ты о чём? - я почувствовал, что слишком сильно прижимаю к себе Акирджаву и немного ослабил хватку. Ужасная ухмылка уже сошла с её личика, уступив место сосредоточенности. Мне казалось, что она пытается понять, почему здесь оказалась.

- Да о вашей с ней улыбке! - нетерпеливо взвизгнул юноша, указывая на мои губы. - Ты точно также скалишься!

Первым побуждением было оспорить его заявление.

- Не понял, - удивлённо пробормотал я. Хейн смотрел на меня недоверчиво.

- А то ни разу перед зеркалом не улыбался! Ты так уже несколько раз ухмылялся! - голос юноши снова перешёл в визг. - Я сначала подумал, что это от горя, но когда Акира так улыбнулась, я понял, что дело вовсе не в грусти или в чём-нибудь ещё!

- Ха, - только и сумел выдавить я. Хейн произнёс её имя с явным наслаждением. Ох, не нравилось мне это, но на сей счёт я ничего не сказал.

Чёрт возьми, как же это выглядит, когда я улыбаюсь? Я попытался воскресить в памяти свой улыбающийся образ, но перед глазами всплыл обычный мой облик. Обычный только для меня, ясное дело. Я понял, что у меня появился дополнительный стимул попасть в дом - найти зеркало и улыбнуться. Вероятно, мой мозг отчаянно старался зацепиться за любую мысль, любое действие, лишь бы не воскрешать в памяти трагично главное.

Больше я не стал экспериментировать со ступеньками и просто перепрыгнул через небольшой деревянный пролёт, цепляясь за перила. Вся конструкция опасно затрещала подо мной, но я не обратил на это внимания. В голове мелькали разрозненные образы: мать с перемазанным кровью лицом, отец и его розоватые волосы, жуткая первая улыбка Акирджавы и одно воспоминание, порождённое моим воображением - я, оскаливающийся в жуткой ухмылке. Меня передёрнуло от последнего, но я не остановился и пошёл дальше, открывая опалённую входную дверь. Я быстро проскочил в дом, хлопнув ею, и едва она коснулась стены, витражи - ещё утром бывшие красивыми цветами из хрусталя - со звоном треснули и мелкой крошкой рассыпались по деревянному полу. Не обратив и на это внимания, я двинулся в сторону кухни.

Но все мои надежды рассыпались в прах: как только я ступил на чёрный от копоти пол, с потолка что-то рухнуло, а потом обвалилась и вся крыша над комнатой. Я едва-едва успел отскочить, но шум всё-таки заставил испугаться Акирджаву, так что девочка всхлипнула и залилась безудержным плачем. Я ожидал чего-то подобного, но не имел ни малейшего представления о том, как успокоить ребёнка.

- Хейн, - позвал я. Второй раз за этот день. Чёрт бы его побрал, этого Хейна, но он мне был нужен.

- Что? - голос юноши звучал как-то глухо, и мне сначала показалось, что его засыпало крышей, но потом я сообразил, что его не было в комнате. Я огляделся в поисках своего новоиспеченного союзника и нашёл в дальнем конце соседней комнаты, где он с интересом разглядывал портрет моей матери, висевший на стене. Акирджава резко замолкла, когда я произнёс имя Хейна.

Я с изумлением отметил, что портрет почти не пострадал, только нижняя часть платья матери казалась ободранной, а в целом картина отражала её красоту. Сердце сжалось, но я раздражённо выкинул эти мысли из головы. Стена за золотистой рамой тоже не пострадала, это немного заинтересовало меня, но не настолько, чтобы я пошёл к Хейну и помог ему в "раскопках имущества Асгейров".