Но я видел в прибытии в Айнон если не радужные перспективы, то точно уж что-то очень положительное. По крайней мере, там мы с Акирой сможем начать новую жизнь, где не будет людей. Особенно это важно для Акиры, в которую Хейн заронил зачатки ненависти к смертным. Я же буду ограждать сестру от человеческих существ до той поры, пока сам Хейн не умрёт. А потом уже можно будет объяснить ей, что люди не такие уж и отвратительные. Сказать это при Хейне я бы не смог: получеловек бы тогда раздулся от гордости - надо же, Киона Асгейр, ярый противник всего смертного рода, отзывается о своих врагах как о "не очень отвратительных" существах. При мысли о том, что я могу сказать о смертных, как о неплохих созданиях, меня чуть не вывернуло наизнанку. От отвращения, конечно.
Мы шли несколько часов. Чтобы хоть как-то скрасить обстановку, Рауйюили начала петь. Это были странные песни, где мелодия была очень запутанной, переливчатой и ветвистой, но бесконечно прекрасной. Я с удивлением обнаружил, что голос Рау, которая шла в самом конце нашей процессии, звучит у меня прямо в голове, отдаваясь там тысячами перезвонов. Это было красиво, почти невыносимо красиво. Акира, сидевшая у меня на руках, сонно пробормотала:
- Красивая песня.
Я оглянулся, отыскивая глазами Рауйюили, чтобы посмотреть на её реакцию, но эльфийка была скрыта от меня деревьями, и вместо Рау я увидел Каайято, которая быстро улыбнулась мне. Я натянуто ухмыльнулся в ответ, но вряд ли кому-то пришло бы в голову назвать это улыбкой.
Мы сделали маленький привал: Акире нужно было поесть. Она опять уничтожила добрую треть нашего запаса, но никто и не подумал её останавливать. Тем более, что эльфийки почти не ели мяса. Во всяком случае, немного. Вот мы с Хейном съели по окороку, но я всё равно чувствовал, что голод всё-таки во мне преобладает. Сёстры же вытащили со дна сумки большой холщовый мешок, до отказана наполненный чем-то, но не весивший почти ничего. Внутри оказались сушёные листья, которые девушки начали активно поглощать с шелестом и хрустом. Я и не заметил, что вытаращился на них.
Маиайли, сидевшая ближе всех ко мне, смущённо улыбнулась. Я даже не подумал отвернуться и дать
ей спокойно дожевать, но эльфийки довольно быстро закончили свою трапезу. Я спросил:
- Что это такое?
Каайято ответила за сестру:
- Тетрум. Трава, спасающая от всех болезней.
Я медленно кивнул. Да, слышал где-то... наверное, мне что-то рассказывал отец...
Сердце сжалось, и я кашлянул, чтобы не выдать чувств. За последние два дня я вспомнил о родителях от силы пару раз, и из-за этого ощутил, как волна горя и вины ударила меня. Странным было то, что, чем дальше мы уходили от моего дома, тем меньше воспоминаний я мог возродить в своей голове: всех воспоминаний, начиная от детских, кончая последними. Будто расстояние стирало картины, которые еще недавно стояли перед глазами.
Молчание опять поглотило нас, но я видел, что эльфийки переговаривались между собой, но не произнося ни единого звука. Не удержавшись, я спросил:
- Как вы общаетесь? Я помню, Рауйюили сказала что-то вроде "слышу сердитые мысли Маиайли".
Рауйюили залилась краской, отчего её зелёная кожа стала лиловой. Она очень смущалась, когда я хоть как-то касался её персоны в разговоре. Она подняла голову, но тут же быстро опустила, будто опасалась, что разгневается её сестра. Меня это приводило в недоумение: какого чёрта творится в этой эльфийской компании, что некоторые её члены оказываются по-настоящему униженными и напуганными? Я поморщился.
Маиайли произнесла:
- Мысли. Чёткие мысли, вот что нам нужно. Мы слышим только друг друга - мышление других же нам недоступно.
Я улыбнулся. Мне ответить на это было нечего. И тут я вспомнил об одном мелком замечании, которое обронил кто-то из эльфиек возле костра...
- Каайято, - позвал я, надеясь, что именно она сказала то, что так зацепило меня. Иначе глупо получалось. Девушка неопределённо хмыкнула, но даже не взглянула на меня.
- Ты что-то говорила о мире людей...
Я даже договорить не успел, когда эльфийка хихикнула, подняла на меня взгляд и заметила:
- Я знала, что тебя это когда-нибудь озаботит.
- Ну и? - поторопил я. Каайято тряхнула волосами, будто решила потянуть время, чтобы распалить мой интерес ещё больше.
- Мир людей находится рядом с этим, - эльфийка подбородком указала на лес, но я понял, что она имеет в виду всё пространства нашей вселенной. - Ты же знаешь, миров мириады, Киона. Ведь знаешь? - она поглядела на меня, как на ученика, который не выучил материал и теперь не знает, что ответить. Я быстро кивнул. Разумеется, я знал. Это знание все бессмертные несли как знамя. Мы всегда знали, что есть места, куда можно бежать в случае бедствий. - Так вот, там существуют одни люди. Они проживают свой короткий век, но их становится всё больше и больше. Ума не приложу, как могут смертные женщины рожать стольких детей. В любом случае, там нет магии. Вообще никакой. Люди даже не умеют управлять стихиями.
Я хотел добавить, что и в нашем мире смертные не особо ладят с природой, но промолчал.
- Мы с сёстрами нашли портал. Ты же знаешь, что такое портал? - опять обратилась она ко мне. И правда, походило на урок. Я опять быстро кивнул, но тут Хейн вмешался, наконец, перестав делать вид, что ему совершенно неинтересен этот разговор:
- Я не знаю.
Всё мы обратили к нему взгляды, но потом, когда Каайято отвернулась от него, пряча улыбку, опять поникли.
- Это так называемые ворота между мирами. Переход из чистой энергии, такой мощной, что она рвёт временные преграды, рвёт пространство, рвёт настоящее. Они очень редки, но если ты нашёл хоть один - считай, ты несметно богат.
Хейн кивнул, будто согласился с доказательством какого-то особенно важного факта. Я попытался опустить волосы на лицо, чтобы получеловек не увидел моей насмешливой ухмылки. Как важно держался юноша! Аж смешно становилось.
- Ну вот мы туда попали, - продолжила Каайято. - К нашему ужасу и изумлению (а тогда мы ещё не знали об этом) далеко от леса нам уйти не удалось. Наши тела становились твёрдыми, наши руки и ноги переставали слушаться. Нам ничего не оставалось, кроме как вернуться в наш лес и не высовываться. Но издалека мы сумели рассмотреть, что в том мире практически не было лесов. Один металл, камень и прозрачные материалы, напоминающие лёд и хрусталь.
Я знал, о чём говорила эльфийка. Несколько лет назад мы с друзьями тоже нашли что-то вроде портала неподалёку от леса, но все мы были тогда ещё слишком юны, чтобы понять, какое сокровище открылось нам. Но мы не удержались от соблазна заглянуть в то окно в пространстве. Даже зашли в него. В тот день у одного из нас, у инкуба по имени Элби, начала развиваться аллергия на нечто, скрытое в воздухе. К счастью, в нашем мире этого вещества не было, но это не помогло Элби не смог исцелиться, и он остался прикованным к кровати на много-много лет. Во всяком случае, так говорили местные целители, которым моя семья не очень-то доверяла.
Вообще, как бы это ни было неприятно, медицина у людей была развита куда лучше, чем у бессмертных. Ведь смертные часто подвергались эпидемиям и прочим заразам, им необходимы были лекарства, вот они их и изобретали. Мы же, встречающие Вечность, болели редко и несильно, зачастую ограничиваясь обыкновенной простудой. Но не всегда...
Углубившись в воспоминания, я и не заметил, что Каайято закончила свой рассказ, а все остальные уже начинают вставать с насиженных мест вокруг костра и собирать вещи, чтобы продолжить наш поход. С тоской я вспомнил где-то на задворках сознания, что рассчитывал прийти в Айнон за пару дней, а то и за один... мы же шли почти неделю, но я и не чувствовал приближения священного города.
Лес вокруг нас был безмолвным, а сумрак под деревьями был настолько непроницаемым, что мы никогда не могли точно определить, день был или ночь. Потому останавливались не следуя графику, который я мысленно составил, а по мере того, как мы хотели есть или спать. Мы шли по этому чёртову лесу уже пятый день, и атмосфера этого места пагубно влияла на всё, даже на еду. В то утро (или ночь - никто не мог понять) испортилось почти всё оставшееся у нас мясо, вода, которую мы набрали в самом начале в небольшом ручье, стала коричневой и на вкус напоминала металл. Это не только портило нам всем настроение, но и делало Акиру маленьким монстром, о существовании которого я и не подозревал: девочка начинала окидывать всё испепеляющим взглядом, когда ей не давали чего-то, что она хотела. Например, она едва ли не попыталась вырвать мне клок волос, когда я сказал, что мяса осталось мало и нужно есть поменьше. После этого она со мной не разговаривала, ограничиваясь лишь парами фраз, брошенных Хейну. Хейну. Не мне. В тот момент меня сжигала ревность, печаль, грусть, тоска, пустота и... и безграничная любовь. К обоим.
