Астрих кусал губы.

— Что с тобой? Боролся с кем-то из богов? Сильно голова болит? — присела на колени испуганная мать, — тебе надо к целителю.

— Сначала покажет татуировку, — отец разорвал рукав на рубашке сына до ключицы.

Молчание резануло по ушам сильнее рёва дракона. В недоумении керрэн посмотрел на первого советника и вздрогнул. В глазах главы семьи горела лютая ненависть, словно крылатая богиня была его кровным врагом.

— Неожиданно, — дядя тёр бровь, — очень неожиданно.

— Виверна? — скривила лицо Солана, — почему не феникс? Да как ты мог выбрать худшую из всех?

— Глупый! Лучше никто, чем она! — брат покачал головой, — испугался, да? Поддался на уговоры? Дурачок!

— Никто меня не уговаривал.

— Ещё хуже! Да ты знаешь, что она даёт человеку немыслимую силу, а после забирает всё? Абсолютно всё! Использует тебя и бросит умирать!

— Мартен, достаточно! Видишь, в каком он состоянии?

— Но мать…

— Что «мать»? Значит, судьбой ему предназначено быть под опекой Саваны! И не о чем больше спорить! Понятно?

Хмурый наследник рода отвернулся.

Астриха больше беспокоил гнев отца.

— Алета, отведи младшего в спальню, — обманчиво спокойным тоном произнёс первый советник. — Сделай всё, чтобы он мне на глаза не попадался. И передай оле Занне, что керрэну запрещено есть сладкое и читать сказки. Только учебники.

Выразительно посмотрев на младшего брата, Дориан поспешил на балкон, Корлан последовал за ним.

— Идём, я лоб подлечу. Отдохнёшь, как следует, а утром поедем в гимназию. Знакомиться с учителями. Хорошо?

Мальчик пожал плечами. Мечты о празднике разбились, осталось едкое чувство горечи. Да, не феникс, как хотела семья.

В покоях керра зажгла светильники, усадила сына в кресло и принялась смазывать рану на голове заживляющей порезы настойкой каллатеи. Ушиб саднил, татуировка студила плечо, словно к коже примёрз лёд. Нахлынула усталость.

— Почему все рассердились из-за виверны? — глухо спросил мальчик.

— Редко кто выбирает Савану. Обычно людей из первых двух сословий благословляет Нерот. У всех Хедлундов на руках серебряные фениксы, — Алета закатала рукав платья и показала рисунок. Сгорающая птица в полёте.

— Кроме меня.

— Кроме тебя. Но это не плохо, и Дориан скоро поймёт. Неделя-другая, и он попросит у тебя прощения. Вот увидишь.

— Не верится.

— А ты попробуй, — улыбнулась мать, — виверна издревле была символом богини Саваны. Своенравной, дерзкой, не терпящей слабохарактерных людей. Она высмеивала трусов и нередко подбивала на глупости, а иногда сводила с ума. Но дурной славой молва наградила её не из-за этого.

В мыслях зазвучал тихий женский смех, словно богиня слушала беседу. Астрих потёр татуировку.

— Савана выбирает особенных. Тех, кому предстоит свершить поистине великое дело. До поры она оберегает человека, наделяет непостижимой мощью, возносит на вершину, но после… бросает в жернова судьбы. И наблюдает, исполнит ли он предназначение, сохранит ли жизнь. Многие герои наших летописей носили на плече виверну. Они оставили в истории ярчайшие следы, но умерли в расцвете лет. Ты знаешь, что первый король Лигурии прожил лишь век. Он объединил земли в сильное государство, но через год умер из-за предательства младшего брата. Тот угостил Ксавьера отравленным вином, а затем наблюдал, как монарх перестаёт дышать. На смертном одре герой взмолился к Саване, но богиня ускорила действие яда. Её прощальные слова передал потомкам новый король:

«— Твой век истёк, Ксавьер. Ты выполнил предназначение богов и должен уйти в мир теней. Я укажу путь.»

Усиленные голосом покровительницы, слова матери гулким эхом отдались в голове мальчика. В висках запульсировала боль.

— Он погиб?

— Да, — она отложила вату и пузырёк с настойкой, — хочешь знать, что расстроило отца? Боги задумали для тебя что-то важное, скорее всего, искорёжат судьбу. И, раз Савана обрела нового подопечного, в Лигурии грядут перемены. Чего от них ждать, никто не знает. Но отныне за тобой будут пристально наблюдать.

— Почему вы не предупредили о виверне? — вскрикнул младший Хедлунд. — Я бы сразу указал на феникса или змею!

— Нельзя, — керра держала сына за руку. — Боги суровы и не прощают обмана, в наказание бы забрали твою жизнь. Дориан попросил ничего не бояться, чтобы у богини не было шанса повлиять на тебя.

Мальчик глубоко вздохнул. Сам виноват, самому и расхлёбывать.

— Не печалься, мы с тобой. Поспи. Завтра всё покажется ярким сном.

Поцеловав Астриха в лоб, Алета погасила свет и вышла в коридор.

Керрэн глядел в тёмный потолок, тёр обжигающую льдом татуировку. Не так представлялась церемония. Не так. Отец сердит, мать расстроена, но улыбается ради него, ради Астриха. Стать бы такой сильной, как она…

Разбудила мальчика резкая боль в руке. Будто кто-то впился зубами в плечо и настойчиво терзал плоть. Так дикий волчонок укусил маленького Астриха за ногу, когда тот пытался приручить зверя, перепутав со щенком сашеры.

Вспыхнул ночник, и младший увидел живую виверну. Крошечный дракончик ползал по серебристой отметине и коготками царапал кожу.

Посланник богини вспорхнул к светильнику. По стенам заплясали причудливые тени. Казалось, в спальне расправил огненные крылья гигантский хищник.

— Что ты хочешь?

Гость полетел к двери и опустился на ручку, словно попросил последовать за ним. Быстро Савана вспомнила о подопечном. День не миновал. Что ей понадобилось посреди ночи? Передумала? Хочет отказаться от него? Нет, здесь что-то другое. Нехорошее предчувствие закралось в сердце мальчика, но, вспомнив рассказ матери, он откинул одеяло, обул тапочки и поспешил за виверной.

В коридоре дракончик замерцал подобно светляку и устремился к лестнице, которая вела на кухню. Позади остались столовый зал, комнаты прислуги, кладовки с продовольствием и посудой. Символ покровительницы привёл в винный погреб. Пахло виноградом и сыростью, в углах скреблись мыши. Дыхнув огнём, виверна обхватила лапками покрытую пылью и паутиной бутылку и попыталась сдвинуть.

— Я должен её вытащить? — Астрих присматривался к верхней полке, — может, попьёшь из другой? Вон сколько на нижних лежит!

Раздался непонятный звук: зверь то ли подавился, то ли издал смешок.

Найдя под зажжённым светильником скамейку, мальчик подтащил её и осторожно забрался. По грязному стеклу пополз паук, и Астрих выждал несколько минут, прежде чем коснуться липкого горлышка. Странно, бутылка застряла. Неужели стекло так засалилось, что пристало к остальным?

Младший Хедлунд дёрнул сильнее, но пальцы скользнули по жиру, и он упал, больно ударившись плечом о старый ящик.

Заскрипели полки, задрожала пустая бочка. Откуда-то подул холодный воздух, словно в погребе открылась дверь. И точно: довольная виверна выписывала восьмёрки перед потайным ходом. Приглашала на прогулку.

— Нет, на это я не согласен. Слуги наверняка шум услышали. Сейчас родителей позовут. Отец и так сердит из-за тебя.

Дракончик дыхнул зеленоватым огнём, а руку на месте татуировки сковал ледяной обруч, словно богиня рассердилась.

Но ведь не просто так Савана привела в подземелье? Не ради веселья? Нет! Впереди что-то спрятано, не иначе.

— Ладно, веди дальше, — мальчик шагнул на земляной пол. Сырой, словно по тоннелю текла вода.

Воняло плесенью, тапочки хлюпали по грязи, но Астрих упорно следовал за виверной. Теперь-то ему позволят найти в библиотеке книги о богах и прочитать о покровительнице! Кто захочет посреди ночи бродить по тайному ходу?

Лаз вывел керрэна к ограде. Над головой расстилался звёздный ковёр, пахли цветы. Небо на востоке заалело.

Подул ветер, и Астрих закашлялся. Благоухание лилий сменила гарь, словно неподалёку что-то тлело. Дракончик зевнул и опустился на плечо, словно путешествие закончилось. Смотрел он подопечному за спину.

Младший Хедлунд обернулся и не сдержал крика.

— Нет!