Тихий щелчок, Олег снял бюстгальтер и тут же прикусил губу. Создатель украсил правую грудь девушки треугольной родинкой, вытянутой, словно кинжал. Интересно, лезвие рассечёт пальцы, если к нему прикоснуться? Лучше да, потому что мука становилась невыносимой. Как Нина посмела спрятать всё это великолепие под старым тряпьём? Решено, в Москве журналист собственноручно подберёт ей гардероб. И запретит пользоваться духами. Кожа пахнет цветами яблони и солнечным персиком, зачем выливать на себя парфюм? Пусть выбросит «Волшебство»!

Остриё указывало ниже, и Виноградов, не выдержал, осторожно освободил Нину от брюк. Трусики в тон лифчику казались второй кожей. Этот комплект он разрешит оставить, а прочее не стоило приносить. На карточке достаточно денег, чтобы уже завтра блёклая мышь превратилась яркую птицу. Не вульгарного павлина, а роскошную орлицу, под стать Олегу. Эта ночь будет не единственной, такое напряжение в мышцах чувствовал хозяин квартиры. Через голову он сбросил свитер.

— Нина, — Олег запечатлел поцелуй на податливой груди, — просыпайся.

Девушка пошевелилась во сне и случайно коснулась торса. Виноградов застонал и потянулся к ремню брюк, но с улицы послышался вой сигнализации. Кто-то потревожил чужую машину, но журналист вспомнил, что «Ауди» стоит открытая.

— Подожди чуть-чуть, красавица, — он накинул покрывало, — я быстро.

Мужчина не стал подбирать свитер, надел пальто на голое тело, взял ключи и торопливо побежал на стоянку. Кошелёк оттягивал карман, и, прыгая через ступеньку, Олег вспоминал, где поблизости от высотки находится ближайший круглосуточный магазин. Изысканного вина не найти, но вряд ли Нина разбирается в напитках. Сегодня сгодится обычное полусухое, а в Москве Виноградов подберёт вино с богатым букетом.

Коты по-прежнему драли глотки. Тучи повисли в небе подобно театральному занавесу, сквозь который проглядывал мутный глаз луны. Лёгкое давление на кнопку брелока, и моргнули фары, в автомобиле включилась сигнализация. Теперь можно купить одну-две бутылки и провести шикарную ночь, плавно переходящую в нежное утро.

— Поздний час, а вы не спите.

Журналист обернулся. По детской площадке шагал высокий мужчина. Фалды плаща развевались подобно крыльям птицы, руки в перчатках казались чёрными пауками, плетущими незримую паутину.

— Собираюсь.

— О да, — он покосился на голую шею и треугольник между отворотами, — вижу, славная получается ночь. Обучаете девушку азам плотских наслаждений? Раскройте секрет: вам досталась талантливая ученица?

— Что вы хотите?

— Пока просто поговорить.

— О чём?

— Вы связались не с теми людьми. Неудачница и очкарик — плохая компания для успешного журналиста, не так ли?

— Это мне решать.

— Одна не вылезает из проблем, второй слишком многое о себе возомнил. Дам совет: хотите сохранить жизнь, меняйте друзей, — Веснин убрал руки в карманы плаща, — отдайте осколок Скипетра, и будете спасены.

Холод мартовской ночи заставил Олега поднять ворот. Пожалуй, ласки и вино подождут.

— Если я откажусь?

— Будете уничтожены мощью артефакта. Даю сутки на размышление. Если завтра ночью вы не примете мою сторону, то пощады не ждите. Ваш… приятель, — он язвительно произнёс это слово, — отказался, глупая девчонка нам не нужна, но вы — другое дело. Выбирайте: сгореть в пламени или помочь построить мне новый мир.

Олег сжал губы.

— Отдыхайте.

Веснин подмигнул журналисту и через три шага растворился в облачке тумана.

— Что скажете? В этот раз я всё, вроде, исправил, — пожилой мужчина перебирал документы в портфеле. На морщинистых пальцах темнели чернила, затёртое синее пятно проступало на кармане клетчатой рубашки.

— Да, вижу, — улыбнулась Нина, — не к чему придраться. Никаких «Алексановичей или Васильевсов».

— Ай, букву забыть или переставить — не страшно. До сих пор не пойму, как умудрился взносы неправильно набить. Называется, перешёл на новую версию программы, обновили мастера, — Григорий Игнатов нажимал на кнопку ручки и не замечал, как со стержня капают чернила, — вот как хорошо раньше было, вручную посчитал, сшил и принёс. И руки, и голова работали, а сейчас… — он махнул рукой, — техника, якобы, думает. Один сбой, и всё полетело в тар-тарары. У меня всего шесть человек работают, а как быть тем, у кого несколько тысяч? Ошибку можно до конца света искать и не найти.

— У вас ручка потекла.

Игнатов бросил её в мусорное ведро.

— Спасибо, не увидел, — платком он пропитал чернила.

— Я согласна с вами, но законотворцы думают иначе. Больше, чем уверена, чиновники без выгоды ничего не подписывают.

— В шею бы гнать таких чиновников! Расплодились, как тараканы. С удовольствием бы передавил всех! Даже туфли бы лучшие обул.

— Кстати, о подписях, — Ракитина положила перед плательщиком два протокола, — поставьте автограф с расшифровкой здесь и здесь.

— Грустно всё это, непонятно куда катимся.

Резкие росчерки лиловой ручкой, и одну бумагу клиент убрал в портфель, другую Ракитина скрепила с отчётом и положила в стопку документов для расшивки.

— Всё?

— Да, — инспектор вернула карту памяти, — до следующего квартала.

— До свидания.

Плательщик притворил дверь. Судя по недовольным возгласам, Игнатов всем в коридоре рассказывал о «доблестных и надёжных программистах и всегда работающих программах».

— Во понесло деда, — Болтова раскладывала «косынку», — мало тут желчи вылил, теперь другим мозг отравляет.

— Словесный понос, — Кащеева красила ресницы, — а как от него потом воняет! Марина, скажите, почему ваше поколение не знает про дезодоранты?

— Милочка, мне всего пятьдесят, самый расцвет, да и что за намёки? Я принимаю душ каждое утро!

Ольга Николаевна демонстративно понюхала собственные подмышки.

— Я не воняю, Ниночка цветами благоухает, потратилась на приличные духи. Кирилл на больничном, остаётесь вы.

— Да как ты смеешь!

Ракитина спряталась за монитор и заткнула уши. Странно, несколько дней назад в подружках ходили и сигаретами делились, сегодня кусаются подобно диким лисицам. Впрочем, лишь бы её не трогали. Пока грызут друг друга, Нина спокойно продолжит работу. Ещё три недели, и до свидания фонд. За эти дни Олег точно раздобудет нужную информацию. Разговор с комиссией состоялся, Сидрова успокоилась, а Скипетр пусть ищут другие. Осколок Нина отдаст журналисту, после примет предложение о новой работе и покинет город. Хватит с неё проблем.

Выходные она провела в квартире Олега. Субботу проспала, воскресенье потратила на разбор вещей, что журналист привёз из ограбленной квартиры. Вспомнила старые навыки и с помощью швейной машинки застрочила швы, поправила дырки. Фигурной строчкой обновила блузки и ушила брюки. Больница, нервотрёпка на работе, перекусы вместо нормальных завтрака и обеда — привычная одежда сидела не по фигуре.

Нина цеплялась за любую возможность, только бы не думать о мистике. Пока отчего-то хмурый Олег ходил в магазин за продуктами и решал рабочие вопросы, инспектор протёрла пыль, помыла зеркала и стёкла. В отражении померещилась проклятая драконница, и Нина уронила тряпку. Когда девушка набралась смелости и снова взглянула на дверцу шкафа, увидела паука. Лениво раскачиваясь на паутине, тот опутывал моль и затаскивал в убежище между вазочками. В сознание закралась мысль, что с Ракитиной поступают так же, но инспектор отмела её. Ещё не поздно всё исправить, вырваться из интриг! Нину не ждёт судьба насекомого, она успеет. Обязательно.

Первым делом сегодня Ракитина проверила видеокамеры. Каждая лежала на месте и исправно работала, о чём Нина в сообщении написала Олегу. После началась обычная работа: клиенты, списки в свободные минуты и молчание в болотном царстве соседок. И сладкие мысли о скорой свободе, вытесняющие тревогу и страх. Пусть Веснин и прочие увидят в ней дурочку, отстанут быстрее. Излюбленная тактика Суворова, что сказать.