Его аппараты, идущіе на брѣющемъ полетѣ, оставаясь неуязвимыми для зенитной артиллеріи, забросали аэродромы фугасными бомбами замедленнаго дѣйствія. Взрыватели бомбъ были установлены съ такимъ разсчетомъ, чтобы взрывы происходило въ сроки отъ минуты до часа и даже до двухъ. И поэтому аэродромы были недоступны, т. к. то тамъ, то здѣсь раздавались по временамъ взрывы.

Когда же первая атака удалась, то второй волнѣ гордоновскихъ штурмовиковъ пришлось значительно труднѣе. Пришедшіе въ себя отъ неожиданной атаки аэродромныя команды бросились къ зенитнымъ пулеметамъ, и во второй разъ штурмовики были встрѣчены ураганнымъ огнемъ. Неся огромныя потери, Гордонъ не оставилъ мысли вторично атаковать, но принужденъ былъ пустить въ ходъ дымовую завѣсу. Хотя она и затрудняла его собственную работу по бомбардированію аэродромовъ, но зато окончательно парализовала пулеметчиковъ на землѣ. Но кромѣ того, дымовая завѣса создала великолѣпную цѣль для идущихъ сзади легкихъ бомбовозовъ полковника Грина.

Въ этомъ первомъ столкновеніи нѣмцы проявили огромное упорство. Ихъ летчики бросались къ машинамъ, невзирая на разрывы бомбъ и пулеметный огонь штурмовиковъ. Они вытаскивали аэропланы изъ горящихъ ангаровъ. Истребители, прыгая по взрытому воронками полю, взвивались вверхъ навстрѣчу непроглядной стѣнѣ дымовой завѣсы и непрерывнымъ блескамъ взрывовъ. Многіе изъ нихъ тутъ же опрокидывались въ ямахъ, другіе подлетали, вскинутые разрывами бомбъ, и падали грудой горящихъ обломковъ. Сквозь муть дымовой завѣсы тамъ и сямъ были видны пылающіе истребители, зажженные зажигательными пулями. Но все - таки нѣсколькимъ десяткамъ нѣмецкихъ летчиковъ удалось взлетѣтъ. Съ мужествомъ они бросились въ одиночный бой съ англичанами. Нѣсколько аппаратовъ было сбито, но эта смѣлая, но безумству, попытка не принесла пользы, т. к. нѣмецкая зенитная артиллерія прекратила огонь, не желая нанести вредъ своимъ же аппаратамъ.

Послѣднюю сводку капитанъ Уйтлей получилъ уже на борту бомбовоза въ воздухѣ.

Черезъ двадцать минутъ послѣ появленія перваго англійскаго штурмовика надъ аэродромами Голландіи появились главныя силы генерала Маккольма.

Получивъ назначеніе въ штабъ эскадры, капитанъ Уйтлей разсчитывалъ имѣть много свободнаго времени и прослѣдить за ходомъ всей операціи. Но онъ не учелъ того, что впервые въ боевой обстановкѣ шестьсотъ шестьдесятъ бомбовозовъ съ приданными имъ шестьюдесятью аэропланами развѣдки, т. с. въ общемъ семьсотъ двадцать машинъ, пойдутъ подъ командой одного человѣка, что въ группахъ и колоннахъ этой воздушной армады могутъ возникнуть положенія, требующія неоднократныхъ перестроеній, а можетъ быть даже перемѣны курсовъ. И поэтому отъ офицеровъ связи потребуются огромныя усилія и внимательность.

Передъ Уйтлеемъ лежала цѣлая серія планшетовъ съ нанесенными на нихъ схемами соединеній. Онъ былъ связанъ съ пріемникомъ радіостанціи флагманскаго корабля и могъ слышать всѣ донесенія отдѣльныхъ командировъ эскадриліи. Онъ долженъ былъ, отбрасывая детали изъ этихъ донесеній, записывать только то, что относятся къ измѣненію порядковъ и строевъ въ колоннахъ и немедленно передавать ихъ генералу.

Эти обязанности, вопреки ожиданія Уйтлея, почти не оставляли ему времени на то, чтобы изрѣдка воспользоваться имѣющейся въ полу бомбовоза оптической зрительной трубой, сильныя линзы которой давали возможность видѣть на землѣ рядъ мелкихъ деталей, несмотря на высоту въ семь тысячъ метровъ.

Мѣстность, надъ которой летѣли колонны эскадры, была очень разнообразный. Вились сѣрые каналы, перемежаясь то съ желтыми квадратами полей, то съ уродливыми клинушками распашки.

Вокругъ массивныхъ корпусовъ сѣрыми пятнами намѣчались рабочіе поселки. Маленькіе нгрушечные городки соединялись полосками желѣзныхъ дорогъ. Съ жаднымъ любопытствомъ слѣдилъ Уйтлей, совершенно забывая, что внизу имѣются, вѣроятно, зенитныя батареи, аэродромы, истребители. А когда эта мысль приходила въ голову, становилась странной и почти непонятной легкость, съ какой колонны вотъ уже цѣлый часъ движутся надъ территоріей. Германіи. Эскадра безъ боя проникла почти на триста километровъ вглубь чужой страны.

Несмотря на подозрительность подобной инертности противника, главныя силы эскадры могли двигаться совершенно спокойно. Развѣдка шла впереди вѣеромъ, выдвинутымъ на пятьдесятъ километровъ. Развѣдчики летѣли патрулями на высотѣ отъ восьми до восьми съ половиной тысячъ метровъ. Они оставались почти невидимыми и неслышными. Еще нѣсколько лѣтъ тому назадъ развѣдчики были бы на такой высотѣ совершенно слѣпы и безполезны. Но благодаря развитію оптики и автоматически работающихъ фотографическихъ аппаратовъ, можно было вести дѣйствительное наблюденіе надъ пересѣкаемой мѣстностью. На обязанности летчика лежало, главнымъ образомъ, наблюденіе за окружающимъ воздушнымъ пространствомъ. При современныхъ скоростяхъ появленіе въ воздухѣ истребителей или баллонныхъ загражденій, могло быть обнаружено лишь при постоянномъ и внимательномъ наблюденіи. Та - же большая скорость и огромная высота полога дѣлала визуальное наблюденіе земли очень труднымъ. Человѣческій глазъ, даже вооруженный большой мощности оптической трубой, уже не могъ фиксировать предметы съ точностью, какая требовалась развѣдчику для раскрытія мѣстности. Для наблюденія за ней съ большой высоты имѣлся аппаратъ, состоящій изъ сложнаго агрегата демонстраціоннаго, фотосъемочнаго, и радіобильда аппаратовъ. Интересной деталью установки было примѣненіе новыхъ эмульсій, очепь чувствительныхъ къ природѣ фиксируемыхъ красокъ. Искусственныя краски дѣйствовали на эмульсію совершенно иначе, чѣмъ естественныя. Изображеніе получалось рѣзко искаженнымъ по цвѣту и сразу бросалось въ глаза. Это давало возможность открывать всякаго рода искусственныя сооруженія пли маскировку.

Черезъ восемьдесятъ секундъ послѣ спуска затвора фотографическая камера уже проектировала позитивъ на экранѣ передъ летчикомъ. Полковникъ Гринъ летѣлъ въ замкѣ своего передового патруля, непрерывно поддерживая связь съ флагманскимъ кораблемъ. Старый осторожный, опытный и внимательный летчикъ, не отрывался отъ наушниковъ радіо пріемника и былъ готовъ принять сообщеніе любого изъ двадцати патрулей своей эскадры. То, что за часъ полета надъ расположеніемъ противника ни одинъ изъ аппаратовъ не донесъ о чемъ-нибудь подозрительномъ, заставляло полковника безпокоиться. 

Равнина смѣнилась пологими холмами, покрытыми мелкимъ кустарникомъ. На экранѣ по-прежнему не было признаковъ аэродрома, зенитной артиллеріи и искусственной маскировки. Гринъ зналъ, что скоро должна быть заградительная линія, базирующая на Ганноверъ. Ему было странно, что противникъ такъ хладнокровно подпускаетъ къ ней англичанъ, не попытавшись даже сбить ихъ съ маршрута. Будетъ плохо для нихъ, если эскадры прорвутся къ Ганноверу, Тогда будетъ уже поздно дать бой. Они даже не успѣютъ вступитъ въ соприкосновеніе съ главными силами.

— Ну, что-же, тѣмъ лучше для насъ, — запѣлъ онъ по старой привычкѣ, зная, что никто не услышитъ его голоса, котораго онъ такъ стыдился на землѣ. Здѣсь не кому будетъ упрекнуть его въ отсутствіи слуха. — Тѣмъ хуже для... — завелъ было онъ новую руладу, но оборвалъ на полусловѣ

Головной аэропланъ идущаго впереди патруля вдругъ стремительно повернулся вокругъ вертикальной оси. Прежде чѣмъ Гринъ успѣлъ проанализировать это движеніе, правое крыло аэроплана отвалилось и стало падать. Корпусъ со вторымъ крыломъ совершилъ еще нѣсколько безпорядочныхъ движеній и пошелъ внизъ. Въ слѣдующее мгновеніе отъ падающей машины отдѣлилось двѣ черныхъ точки и, пролетѣвъ нѣсколько десятковъ метровъ, надъ ними раскрылись парашюты.

Летчикъ его машины, слѣдуя движенію идущихъ впереди аппаратовъ головного звена, круто взялъ на себя. Развѣдчикъ взвылъ моторами и горкой полѣзъ въ облако. Въ тотъ моментъ, когда Гринъ отмѣтилъ прыжокъ второго парашютиста въ его наушникахъ зазвучалъ голосъ: