— А теперь медленно, — вещал голос, — и наружу. Руки за голову можешь положить. То же самое и ребят в доме касается. Меня-то вы не видите, а я вас вижу хорошо. Говорю сразу: кто-нибудь из вас шевельнется, и эта вот красотулька вмиг проделает дыру в том месте, где секунду назад было лицо. Вы проникли в частные владения. При вас, скорей всего, тоже оружие. Так что ни один судья штата меня не осудит, если я буду вынужден вас убить ввиду угрозы вооруженного нападения.
Луис медленно вышел из проема и остановился с заведенными за голову руками, глядя при этом на лес. Нам с Энджелом не оставалось ничего иного, кроме как последовать его примеру. Я попробовал уяснить источник голоса, но в момент выхода из дома нас сопровождало молчание. И вот из зарослей лионии и вязовника показался человек в зеленом камуфляже — лет за пятьдесят, рослый, но не мускулистый, — вооруженный «браунингом» двенадцатого калибра. Бросались в глаза бледность лица и растрепанные, грязным мочалом, патлы. Похоже, с каких-то пор он страдал острой нехваткой сна: глаза от внутричерепного давления пучились буркалами, а глазницы набрякли и покраснели так, что на них шелушилась кожа. Щеки, подбородок и шея были усеяны язвочками и рубчиками, свежими в тех местах, где при попытке побриться возникли порезы.
— Вы кто? — задал он вопрос.
Винтовку он держал твердо, но голос подрагивал, как будто уверенность ему удавалось проецировать либо физически, либо вокально, но не то и другое сразу.
— Охотники, — ответил я.
— Ух ты, — усмехнулся он едко. — А на что это вы охотитесь, без ружей?
— На людей, — коротко сказал Луис.
Фанера дала очередную трещину; мне представилось, как кожа под одеждой того человека покрывается сетью трещинок, как у фарфоровой куклы, готовой рассыпаться на мелкие обломки.
— Вы Казвелл? — спросил я.
— А кто это спрашивает?
— Меня звать Чарли Паркер. Я частный детектив. А это мои коллеги.
— Ну я Казвелл, да. А это моя земля. И вам здесь делать нечего.
— В каком-то смысле наше дело связано именно с пребыванием здесь.
— Дела у бизнесменов. А бизнесмены в конторах.
— Мы хотели задать вам кое-какие вопросы.
Казвелл приподнял ствол винтовки и пальнул. Пуля пронеслась у нас над головами, тем не менее я втянул голову в плечи. Казвелл вогнал в ствол свежий патрон, и дуло винтовки вновь чутко уставилось на нас немигающим глазом.
— Мне кажется, вы меня не расслышали. Вы не в том положении, чтоб задавать здесь вопросы.
— Не будете говорить с нами — будете разговаривать с полицией. Выбор за вами.
Руки Казвелла судорожно сжимали цевье и приклад.
— Вы, черт возьми, вообще о чем? У меня с полицией проблем нет.
— Это вы подремонтировали постройку? — указал я на стоящий позади нас дом.
— Ну а если и так? Земля-то моя.
Любопытно. Вот так взять и отстроить заново хибару в брошенном поселке.
— Против этого закон не писан.
— Верно, не писан. А вот против того, что здесь творилось, наверняка да.
Говоря это, я рисковал. Казвелл мог поддаться на провокацию и выстрелить — хотя вряд ли; судя по виду, он не из тех. Несмотря на дробовик и камуфляж, была в нем некая мягкотелость, как в каком-нибудь пекаренке Пиллсбери, у которого вместо теселки в руках «браунинг».
— Не возьму в толк, о чем вы, — пробурчал он, но при том отступил на пару шагов.
— О чем? О том, что творилось здесь, в Галааде, — слукавил я. — И о детях, которых здесь убивали.
По лицу Казвелла прошла пантомимная череда эмоций: вначале шок, затем страх и, наконец, медленное осознание того, что я имею в виду отдаленное, а не недавнее прошлое. Ишь какое облегчение на него нашло, чуть ли не слезка навернулась. Но от меня-то не скроешь. Он знает. Знает, что случилось с Люси Меррик.
— Ну да, — не стал спорить Каззвел, — всякое бывало. Вот я и оберегаю это место от всяких там. Мало ли какой народ может сюда забрести.
— А что, — спросил я, — что за народ сюда может забрести?
С ответом Казвелл слегка замешкался. Своей фразой он загнал себя в угол и теперь пробовал из него выбраться.
— Да мало ли какой, — нашелся он.
— Мистер Казвелл, а зачем вы вообще купили эту землю? Странно как-то, с учетом всего того, что здесь имело место.
— А где такой закон, чтоб человеку не покупать собственность? Я всю свою жизнь в этих местах прожил. Участок стоил дешево, как раз из-за своей истории.
— А вас как-то беспокоит его история?
— Ни на дух. Так что…
Я не дал ему закончить:
— Я потому спрашиваю, что вид у вас уж больно какой-то обеспокоенный. Неважный, прямо сказать. Как будто вас что-то гложет или преследует. Я б даже сказал, вы сейчас прямо-таки напуганы.
Попал в яблочко. Правда моих слов читалась уже в реакции Казвелла. Трещины в нем делались все шире, вон уж и винтовка чуть поникла к земле. Я ощущал, как Луис рядом готовится к прыжку.
— Не надо, — шепнул я, на что он машинально расслабился.
Казвелл, сообразив, какое впечатление на нас производит, подобрался, вскинул оружие к плечу и прицелился; рифленая риска прицела на «браунинге» напоминала вздыбленную спину какого-нибудь животного. Луис рядом досадливо цыкнул. Меня, впрочем, Казвелл уже не страшил: я понял, что все это голимое позерство.
— Я вас не боюсь, — сказал я. — Смотрите, не сделайте промах.
— А кого ж вы тогда боитесь? — Казвелл дернул головой, стряхивая с волос капельки влаги. — Давайте-ка идите обратно к машине, и вы, и эти ваши коллеги. И руки из-за головы не убирайте, и чтоб духу вашего больше тут не было. Первый и последний раз предупреждаю.
Он дождался, когда мы тронемся, и начал пятиться обратно в заросли.
— Мистер Казвелл, — окликнул я, приостановившись и обернувшись через плечо, — а вы никогда не слышали о такой Люси Меррик?
Рук из-за головы я при этом не убирал.
— Нет, — отозвался он не сразу, а после некоторой паузы, словно пытался себе внушить: имя это ему действительно неизвестно. — Впервые о такой слышу.
— А о Дэниеле Клэе?
— Давайте-давайте, топайте, — вместо ответа прикрикнул он. — А то я с вами тут заболтался.
— Мы вернемся, мистер Казвелл. Вы же знаете.
Казвелл не ответил. Он продолжал пятиться все глубже и глубже в лес, толком уже и не глядя, уходим мы или нет; по всей видимости, его заботило лишь то, чтобы нас разделяло как можно большее расстояние. Интересно, кому он позвонит из тиши и безопасности своего дома. Хотя какая теперь разница. Мы близки, а Казвелл по какой-то причине разваливается на части. Что может быть желаннее, чем ускорить этот процесс.
В тот день под вечер я разговорился за барной стойкой с парнем, который оказался невольным свидетелем перепалки между Энджелом и теми двумя из Джерси. Звали парня Скип (что ж, ну назвали так назвали), было ему двадцать четыре года, и подавал он на степень магистра по общественному планированию и развитию в университете Южного Мэна.
Отец Скипа был совладельцем этой гостиницы, а сам он работал здесь летом и но возможности в охотничий сезон. Работу Скип после магистратуры планировал найти в округе Сомерсет. В отличие от однокашников уезжать он не собирался, а надеялся, напротив, обустроить эти места и сделать их более удобными для проживания, хотя в силу своей образованности понимал, что ближайшие перспективы у округа не ахти какие.
Скип рассказал мне, что семейство Казвеллов в здешних краях живет уже три или четыре поколения; в родне у них сплошь бедняк на бедняке. В пик сезона Казвелл подрабатывал у туристов проводником, в остальное время подвизался разнорабочим. С годами в проводниках его видели все реже, но подремонтировать иной раз дом по-прежнему звали охотно. Участок Галаада он выкупил без всякой ипотеки. Земля, вопреки словам самого Казвелла, оказалась не такой уж и дешевой, хотя история этого места в самом деле сказалась на его цене. Сумма, которую Отис Казвелл выложил за приобретение, изумила всех — деньги у него никогда не водились; он же при покупке даже не попытался что-либо выгадать по цене или поторговаться с риелтором, который выставил участок на продажу от имени потомков покойного Беннетта Ламли. Стоило сделке состояться, как Казвелл тут же огородил свое приобретение заградительными знаками и канул в глубине территории, как рыба в пруду. Никто к нему туда не совался. А зачем?
