— Отец своих пациентов со мной не обсуждал. В смысле, никаких имен. Быть может, если ему ее направил штат, то насчет нее где-то есть учетная запись. Только выяснить это не так-то просто. Это нарушение конфиденциальности.

— Как вообще обстоит дело с архивом пациентов вашего отца?

— Все файлы после его исчезновения были изъяты по решению суда. Помнится, была попытка издать постановление, уполномочивающее кое-кого из его коллег изучить те записи, но в итоге все застопорилось. Допуск можно получить только для изучения обстоятельств дела в закрытом режиме, а это мера чрезвычайная. Судьи к выдаче ордера отнеслись негативно, желая оберечь личную жизнь пациентов.

Похоже, настала пора коснуться непосредственно ее отца и выдвигавшихся против него обвинений.

— Мне будет трудно задать этот вопрос, мисс Клэй, — начал я.

Она ждала. Понимала, что расспросы эти не обойти, но хотела, чтобы я спросил напрямую.

— Вы сами верите тому, что ваш отец надругался над вверенными ему детьми?

— Нет, — ответила она твердо. — Мой отец не надругался ни над кем из тех детей.

— Вы не думаете, что он мог предоставлять эту возможность другим, быть может, снабжая их информацией о личностях и местонахождении подходящих пациентов?

— Мой отец был предан своей работе. Причина, почему ему перестали посылать детей на оценку, состояла в том, что он, по мнению некоторых, перестал быть в достаточной мере объективным. Он был склонен определяться с оценкой при первичном осмотре, и это его в итоге подвело. Он знал, на что способны бывали взрослые.

— У вашего отца было много близких друзей?

Ребекка нахмурила брови:

— Были, хотя не сказать, чтобы много. В том числе и коллеги по профессиональной деятельности, но после его исчезновения многие из них тоже словно поисчезали. Дистанцировались как только могли. Не мне их винить.

— Я б хотел, чтобы вы составили список: коллеги по работе, друзья по студенчеству, прежние соседи — все, с кем он так или иначе поддерживал регулярный контакт.

— Составлю сразу, как только приеду домой.

— Кстати, вы не сказали мне, что были когда-то в браке.

— Как вы это выяснили? — взглянула она с удивлением.

— Меррик сказал.

— Боже ты мой! Я даже значения этому как-то не придавала. Это было все так, мимолетно. Мы с ним больше и не видимся.

— Как его звать?

— Джерри. Джерри Лежер.

— Это он отец Дженны?

— Нет.

— Где я могу его найти?

— Он электрик, постоянно в разъездах. А зачем он вам?

— Мне вообще надо переговорить с уймой народа. Эти вещи обычно так и происходят.

— Но это не повлияет на того Меррика, чтобы он ушел. — Голос у нее опять набирал обороты. — Я вас не для того нанимала!

— Мисс Клэй, он не собирается уходить, во всяком случае пока. Он разгневан, и гнев этот как-то связан с вашим отцом. Мне нужно выяснить суть отношений между вашим отцом и Мерриком. Для этого мне и придется задать кучу вопросов.

Ребекка, сложив руки на крыше автомобиля, легла на них лбом.

— Мне муторно оттого, что все это тянется, — приглушенным и сдавленным от такой позы голосом страдальчески протянула она. — Я хочу, чтобы все было как раньше. Делайте что хотите, говорите что хотите, но только заставьте его остановиться. Прошу вас. Я даже не знаю, где теперь живет этот мой бывший муж, знаю только, что он работал в какой-то там «А-Секьюр»; может, и сейчас там работает. Они устанавливают системы безопасности на фирмах и в домах. У Джерри есть друг, Реймон Лэнг, он собаку съел на этих системах и то и дело подгонял Джерри работу. Так что, может, Джерри вы отыщете через эту самую «А-Секьюр».

— Меррик полагает, что вы с вашим бывшим мужем, не исключено, в прошлом рассуждали о вашем отце.

— Конечно, рассуждали, но Джерри ничего не знает о том, что с ним произошло. Это я вам точно говорю. Единственный, до кого Джерри Лежеру есть дело, — это он сам. Он, наверное, думает, что отец мой где-нибудь отыщется мертвым и тогда он сможет начать транжирить деньги, которые мне приплывут.

— Ваш отец был состоятелен?

— В завещании, которое сейчас проходит утверждение, значится кругленькая шестизначная сумма, так что он в любом случае не бедствовал. Да еще и дом. Джерри хотел, чтобы я его продала, но дом, начать с того, был не мой. В конце концов Джерри просто притомило ожидание, да и я тоже притомила. Что, в общем-то, было взаимно. Идеальным брак с таким мужем назвать сложно.

— И еще одно, напоследок, — заметил я. — Вы когда-нибудь слышали, чтобы ваш отец упоминал что-нибудь насчет проекта? Имеется в виду проект под названием «Проект»?

— Нет, никогда не слышала.

— Вы совершенно не в курсе, что бы это могло означать?

— Совершенно.

Наконец она подняла голову и села в машину. На пути к ее офису я держался следом; аналогично и на пути в школу, откуда Ребекке надо было забрать Дженну. До дверей школы девочку проводил директор, и Ребекка какое-то время с ним разговаривала, очевидно, разъясняя, почему ребенок какое-то время не будет посещать занятия. После этого я сопроводил их домой. Ребекка с дочкой оставались на подъезде в запертой изнутри машине, пока я не обошел в доме все комнаты. Наконец я возвратился и доложил, что все в порядке. Когда мы зашли в дом, я сел на кухне и дождался, пока Ребекка составит список отцовых друзей и коллег. Перечень получился недлинным. Кое-кого, пояснила она, уже нет на свете, других она не может припомнить. Я попросил дать мне знать, если появятся какие-то уточнения; Ребекка сказала, что обязательно сообщит. От себя я добавил, что нынче вечером займусь вопросом о дополнительном надзоре и позвоню насчет подробностей перед сном. На этом я уехал. Слышно было, как у меня за спиной повернулся в двери ключ; как запищали поочередно электронные гудки, оповещая о постановке дома на сигнализацию.

День уже шел на угасание. К машине я возвращался под глухой шум набегающих на берег волн. Раньше он действовал на меня успокоительно, а сейчас почему-то нет. В нем не хватало какого-то элемента, говорящего об исправности, а в предвечернем воздухе чувствовался горьковатый привкус гари. Я повернулся к воде, поскольку запах доносился откуда-то с моря, и мне на секунду показалось, что дальний корабль на фоне тлеющего под тучей узкого желтого заката объят огнем. Я вгляделся в горизонт, но там лишь ритмично помаргивал маяк, шел по бухте паром да светились окна домов на внешних островах. Все было мирным и буднично-приветливым. Тем не менее всю дорогу домой я не мог отделаться от ощущения смутной тревоги.

Меррик обещал нам два дня затишья, но я не готов был ставить безопасность Ребекки с Дженной в зависимость от перепадов настроения такого человека. С подобными типами я уже сталкивался. Меррик принадлежал к разряду «кипельщиков», у которых темперамент того и гляди норовит брызнуть кипятком через край. Я помнил его реакцию на мой вопрос про девочку на снимке, а также его предостережение, что это его «частное дело». Несмотря на заверения Меррика, всегда существовала возможность, что он, хватив у барной стойки пару стакашков, возьмет вдруг и решит, что теперь не мешало бы перекинуться словцом с дочерью Дэниела Клэя. С другой стороны, дежурить у Ребекки безотлучно я тоже не мог. Надо было взять кого-нибудь себе в помощь. Существовало два варианта. Можно было позвать Джеки Гарнера. Сила и рост у него совмещены со сметкой, однако пара шурупов все же с левой резьбой. К тому же за Джеки по пятам обычно следуют два двуногих мясистых комода, имя которым братья Фульчи, и щепетильности у этих братьев ровно столько, сколько у яйцебойщиков по отношению к яйцам. Не знаю, как бы отреагировала Ребекка Клэй, застав эту парочку у своего порога (неизвестно еще, и как бы отнесся к этому сам порог).