Прекрасно затрагивает этот вопрос Либих. Он говорит: «Элементарный химический анализ не даёт ни малейшей опоры для обсуждения или объяснения свойств органических соединений. Химически всякий каменный дом состоит, что касается строительного материала, из силиция, кислорода, алюминия, кальция, небольшого количества железа, свинца и меди, из углерода и элементов воды. Но если бы кто-нибудь вздумал утверждать, что дом образовался сам собою, игрою сил природы, случайно соединившихся и распределивших элементы в форму дома, потому будто бы, что части его состоят из этих именно элементов, которые вследствие химического сродства держатся друг около друга, а вследствие силы сцепления достигают известной плотности, - что следовательно химические и физические силы являются здесь причиной, ибо они обнаруживаются тут определённым образом, то утверждающий всё это подвергается бы осмеянию. А между тем, если мы возьмём растения, то в любом из них, как в строении, так и в развитии, мы замечаем, что вещества слагаются в такие тонкие и правильные формы и в таком порядке, который превосходит всё, что мы наблюдаем в устройстве дома. Мы не замечаем, правда, силы, овладевающей противящимся ей материалом и заставляющей его слагаться именно в эти формы и именно в этом порядке, но наш разум признаёт, что в живом теле заключается некоторая причина, управляющая химическими и физическими силами и слагающая их в формы, которые вне организма никем и никогда замечаемы не были» (Индивидуализм, Л. Гелленбаха, стр. 197 и 298).

Старались ли материалисты хотя отчасти ответить Либиху на это его положение? Нет, - в этом случае все материалистические учения уподобляются тому человеку, который, не имея понятия о часах, случайно нашел их в поле, стал рассматривать, поверхностно изучать их и совершенно неосновательно пришёл бы к убеждению, что автоматичность хода их доказывает автоматичность их возникновения, т.е. что никто их не выдумал и не сделал, но произошли они сами собой.

Ничего само собой в природе не делается; всё имеет свои причины и, если мы их не видим и не знаем, то всё же логика и чувства наши должны подсказывать нам, что есть что-то выше нас и нам неизвестно, что нужно учить и изучать, а не утверждать, что всё уже нам давно известно и известно, что ничего более премудрого в природе нет, как только то, что бессмысленные атомы, бродя нецелесообразно в пустом пространстве и машинально сталкиваясь между собой, могут совершенно случайно произвести такие сложные, осмысленные и премудрая вещи, как например глаз человека, как совесть, как волю и как мысль.

Не доказывает ли всё вышеприведённое, что не сущность самого учения, не коренной смысл науки ведёт людей к материалистическому мировоззрению и к атеизму, а наоборот атеизм людей и их внутреннее душевное развитие, находящееся ещё на низшей степени понимания природы вещей, обладает весьма ограниченным кругозором, который и отражается на их науке и делает её материалистической; и люди которые сами склонны к атеизму, имеют кругозор ещё более ограниченный, ставят их учения на высокий пьедестал учёности, совсем не сознавая как ничтожна, как пуста эта наука и как много в ней ещё заблуждений.

История развития мысли подтвердит лучше всего, что ни в каком случае нельзя считать материализм естественным следствием современного успеха наук, как полагают некоторые, и что он также не постоянный спутник или атрибут образованности, как утверждают другие; ибо современный материализм не есть что-нибудь новое, созданное нашим временем или высокой образованностью людей, но, наоборот, он со всеми своими принципами, недостатками и заблуждениями есть не более, как сколок или полнейшее подражание тому самому материализму, который проповедовался ещё в VI и V веках до Р.Х. и что, как тогда, так и теперь великие умы и светила науки никогда не держались его, но, напротив нападали на него и признавали его результатом несовершенства мысли и заблуждением.

История развития мысли укажет лучше всего: во 1) что истинно учёных и мудрецов никогда не понимали их современники; во 2) что высокие, проповедуемые ими, истины очень часто передавались в значительно изменённом виде и приспособленном к материалистическому или атеистическому мировоззрению, причём весь коренной смысл учения, который придавал им сам творец их, совершенно утрачивался; и в 3) что чем глубже и всестороннее изучает человек вещественную природу, тем нагляднее для него обрисовывается всё это; он начинает совершенно ясно видеть всю второстепенную и вполне зависимую роль материи и вместе с тем ему открывается всё первенствующее значение духовно-нравственного мира в каждом мелочном, и даже совершенно пустом, по-видимому, явлении; вследствие чего всякое изучение одной внешней формы перестаёт удовлетворять его любознательность, оно делается для него узко, тесно и недостаточно. И в самом деле, какую можно отыскать логическую причину заниматься одними следствиями, если человеку ясно и наглядно обрисовывается возможность своим умом, под руководством логики, знания и чувств проникать в самую сущность явлений и отыскать и выяснить себе причины их, тем более, что только подобного рода изучение природы могло бы образовать правильное воззрение на природу вообще и на каждый отдельный факт и явление.

Кант в «Пролегоменах», на стр. 125, говорит: «Эмпирически вне меня находится то, что созерцается в пространстве; пространство же, вместе со всеми содержащимися в нём явлениями, принадлежит к представлениям, связь которых по опытным законам доказывает их объективную истинность точно так же, как связь явлений внутреннего чувства доказывает действительность моей души (как предмета внутреннего чувства); таким образом посредством внешнего опыта я сознаю действительность тел, как внешних явлений в пространстве, точно так же, как посредством внутреннего опыта я сознаю существование моей души во времени; ведь и душу мою, как предмет внутреннего чувства, я познаю чрез явления, образующие внутреннее моё состояние, хотя сущность сама по себе, лежащая в основе этих явлений, мне неизвестна».

Свой краткий обзор развития мысли мы делим на 5 отдельных периодов, чтобы, не вдаваясь в излишние детали и не утруждая читателя, нагляднее охарактеризовать их.

Первый период мы наметим от начала возникновения наук, что теряется в древности, и до VI века до Рождества Христова.

Второй период от VI века до Р.Х. до IV века после Рожд. Хр.

Третий период от IV века до XVII века.

Четвёртый период XVII и XXVIII века.

Пятый период XIX век.

Первый период. Со времени процветания древней цивилизации у Арабов, Египтян, Индийцев, Кельтов и Евреев и до VI века до Р.Х., все знания были исключительно в руках духовенства и жрецов, которые составляли отдельные замкнутые классы или касты.

У всех народов эти касты составляли особые сословия и имели наследственный характер. Для приобретения большей власти и авторитета в народе, они обставляли себя всевозможным мистицизмом и таинственностью и не разоблачали перед народом своих знаний, ни премудростей своих религий.

Мы не видим у них разграничения между знаниями научными, религиозными и верованиями, - вся их учёность сливается в одно. Но у арабов мы видим некоторую отдельность знания от верования и религии. У них знания составляли особый отдел, порученный особым членам или семьям из касты. О них упоминает итальянский учёный Пеццани, и А. фон Гумбольдт находит, что принципы их науки совершенно схожи с современным позитивизмом. Арабы так же, как современные позитивисты, давали веру только эксперименту и измерению.

Но, вообще, тайны знания и религии у всех народов считались священными, а потому даже не все принадлежащие к кастам могли знать всё в полном объёме. Каждый мог владеть ими только по степени высоты своего посвящения. Были даже такие глубокие тайны, почитаемые настолько священными, о которых самые избранные старики из посвящённого духовенства не имели права говорить между собой; разве только в экстренных случаях, обсуждая какие-либо вопросы, имеющие единственную цель: извлечений разных указаний веры.