У нормального человека мы должны себе представить жизнь духовных чувств развитой в одинаковой степени с их разумом, но подобные примеры очень редки.

Характеристика современного интеллигентного человека не такова: он подавлен с самых юных лет исключительно деятельностью своего разума в ущерб развитию внутренних чувств. Истый последователь положительных и рациональных наук окончательно не верит свидетельству даже своих собственных глаз, если свидетельство это не оправдывается научными положениями, он отвергает самые достоверные факты, им самим виденные, которым нет научных подтверждений, основанных на научной логике, до того верит он в непогрешимость науки и своему научному складу разума.

Для подобных людей недостаточно одно теологическое доказательство. Чтобы подействовать на его жизнь и убеждения, необходимо дать сперва научные доказательства, а затем уже для подкрепления выводов разума действовать на его чувства.

Раскрывая настоящим трудом перед ними всю картину истории научных знаний, мы думаем вполне доказательно выяснить, что истина в мире одна и что начало её находится в Боге, что Он Один владеет ею всецело, а что все знания, какие бы они ни были, теологические или научные, приближают человека к истине только отчасти, и что наибольшее приближение возможно только при условии, чтобы человек весь, всем своим существом, безраздельно стремился к ней, как своими духовными чувствами, так и разумом. Только подобное сочетание духа с разумом может дать истинную, христианскую, разумную веру, непогрешимую руководительницу всех поступков, открывающую лучше всего цель жизни, истинное назначение человека на земле и Милосердного Бога Творца вселенной.

Ещё в древности мудрецы старались внушить человечеству, что самое существенное знание и самая трудная наука - есть наука о самом человеке. Они настаивали на этом, и увековечили своё глубокое убеждение следующею надписью на Дельфийском храме: «Познай самого себя».

Много лет прошло с тех пор. Сколько труда было потрачено, чтобы разъяснить место человека в природе и истинное назначение его жизни на земле. Однако все вопросы, касающиеся внутренней жизни, остаются и до сих пор неразъяснёнными. Человечество не пришло ни к какому заключению, и разногласия в пониманиях себя и коренного смысла окружающей их природы доходят до самых резких противоречий.

В данном случае мы и не думаем употреблять слово «человечество» в полном и обширном его значении. Если бы мы стали разбирать всех людей на земном шаре, мы встретили бы громадную разницу в их происхождениях, расах, организациях, развитиях, образе жизни, вызванных климатами, обычаями и верованиями, и, наконец, состоянием наук и образованности их, вследствие чего нельзя было бы и ожидать однообразия мысли и убеждений. Но мы хотим указать на то, что люди, исповедующие одну и ту же веру, последователи одного и того же Христа, черпающие все свои знания из одного и того же источника, имеющие приблизительно одни и те же обычаи, одно и то же умственное развитие, - расходятся в самых основных принципах и в самом корне понимания себя и своей природы. Мы до сих пор незнаем, что мы такое: Игра ли мы случая? Следствие ли движения атомов? Продукт ли сил и способностей, заключающихся в материи? Или, может быть, мы сотворены? Подчинены чужой воле? Для чего же сделались мы послушными её исполнителями? Имеем ли мы свою собственную волю? Можем ли мы располагать своими поступками? Имеем ли мы самостоятельную личность, или это всё нам только кажется? Всё это, может быть, сумма наших собственных жизненных ощущений, которые прекращаются и пропадают вместе с жизнью нашего тела? С другой стороны, эта личность - наше «я» - не должно бы пропадать после нашей смерти. Мы это чувствуем, мы сознаём, но, однако, куда всё это девается? Во что преобразовывается то, что в нас чувствовало, стремилось и думало? Что это за проблески свободной воли, которые мы так ясно в себе ощущаем? Что это за проявление ума, силы слова, стойкости убеждений, дающих нам несомненные преимущества перед всеми тварями земли, и которые позволяют нам господствовать над ними? Почему мы господствуем и приспособляем всю природу и весь земной шар под свои потребности? Имеем ли мы на это право? Может быть, человек есть в самом деле независимый царь природы и единственный властелин вселенной? Может быть, он рано или поздно силой своего ума и воли покорит не только одну землю и все на ней находящиеся силы и стихии, но и другие небесные тела, и само солнце преклонится пред всесильной волей его? Или мы -полное ничтожество, незаметная инфузория, тля вселенной? Если мы - ни то и ни другое, то что мы именно? Что такое человек? Где же, наконец, место его в природе?

Чем более совершенствуется общество, тем логичнее относится оно к своим знаниям и предъявляет к ним несравненно большие требования. Отделываясь мало-помалу от всякой рутины научных предрассудков и предвзятых идей всякого рода, оно перестаёт удовлетворяться одним поверхностным изучением природы, но требует более глубокого взгляда, могущего выяснить внутренний смысл явлений и фактов, их происхождение, причину и сущность; а потому всё чаще и чаще встречается необходимость касаться подобного рода вопрос. Но где искать ответа на них?

Адепты науки, конечно, обращаются к своей науке для разрешения всех недоразумений. Они подвергают все мнения, мысли и ощущения неумолимой оценке позитивных наук и анализируют их, не отступая от их общепринятых правил. Неизбежным следствием позитивизма в науке является потребность относиться ко всему скептически и с недоверием, даже к свидетельству своих собственных чувств, если они не могут быть подтверждены или выяснены научным опытом, и если они не поддаются мере, весу и другим положительным и неоспоримым мерам или доказательствам.

Этот самый обычный приём или взгляд положительных и материалистических наук, который наши учителя стараются развить и укоренить в нас с самых юных лет и к которому мы действительно привыкаем, обращаясь с наукой, проявляется впоследствии в таком же точно виде и во всей нашей жизни при решении каждого даже житейского вопроса. Этот взгляд как бы сродняется с нами, проникает во все отправления разума, и мы до такой степени привыкаем к нему, что готовы отвергать факты, даже существующие или, по крайней мере, готовы оспаривать их достоверность, если они не поддаются научному анализу и принципам позитивизма.

С другой стороны, и у каждого человека есть врождённое чувство почитания Божества. Мы все рождаемся с задатками веры, чувствуем и сознаём свою духовную или нравственную сторону. Этим человек отличается от животного. Животное тоже живёт и также умирает, но оно не знает ни своей жизни, ни своей смерти, оно не думает и не соображает, оно просто живёт и чувствует. Человек отчётливо сознает своё существование; постоянно видя смерть на других и представляя себя в таком же состоянии, он невольно задумывается и предаётся потоку мыслей, исходящих из самой глубины сердца, вызывающих самые своеобразные ощущения.

В эти минуты все чувства его не только не находят ни малейшего отголоска в науке, но, напротив, окончательно противоречат всем данным её. Несмотря ни на всё наше уважение к науке, ни на привычку всюду следовать и всегда преклоняться перед ней, какой-то внутренний голос или какое-то безотчётное влечение заставляет нас в эти минуты совершенно отказываться от неё, отчётливо сознавать всю её пустоту и ничтожество, в сравнении с глубиной и полнотой волнующихся в нас чувств, удаляющих нас от всего житейского вещественного и материального.

Если же в таком состоянии находится большинство людей, стоящих у одра умирающего, то что могли бы мы сказать о самом умирающем в полном сознании и памяти? Какие чувства и представления заполняют последние минуты его жизни? Какие мысли роятся в его голове? Многочисленные примеры показывают, что все люди умирают с одним и тем же убеждением будущего и бесконечного бытия. В эти минуты человек не допускает и мысли, чтобы его личность пропадала бесследно; он чувствует, что существование его не кончается, что смерть есть только следствие слабой организации его, но что дух его остаётся здоров и бодр. Мы видим самых ярых атеистов, которые ещё накануне смерти отдали бы голову на отсечение, что всё существо их ничего, кроме игры атомов, в себе не заключает, но которые в торжественные минуты смерти смирялись, признавали свои заблуждения, плакали как дети и прибегали к помощи Бога. Так создан человек! Люди упорные, с сильным характером, бывают в состоянии удержаться от подобных нарушений атеистического принципа, который они преследовали в течение всей их жизни. Они бывают в состоянии даже во время своего смертного часа, идя против своей природы, заглушить в себе внутренний голос насмешками и остротами, направленными на самих себя, на верующих и даже на Самого Бога. Подобные смерти оставляют всегда впечатление полнейшего разлада всех внутренних чувств и ощущений с внешними действиями человека.