Мы тогда слабо представляли себе эту «черную силу», которая уже давно отмобилизована и развернута вдоль наших западных границ. Изредка газеты с тревогой писали о напряженных отношениях СССР с Германией, но партийное и советское руководство страны заверяло своих граждан, что нет никаких оснований беспокоиться, границы, дескать, у нас на замке.

По пути на стадион мы еще не знали, что «черная сила» нагрянула, что германские войска вероломно напали на нашу Родину, что уже около пяти часов идет война. Не успели мы ступить на стадион, как нашу колонну остановил подскакавший на взмыленной лошади командир и приказал возвращаться в казарму.

Праздник был сорван.

Только спустя примерно час мы узнали о страшной беде, постигшей нашу страну, наш народ. Война неожиданно и грозно ворвалась в наш дом. В полдень по радио с заявлением от Советского правительства выступил нарком иностранных дел В. М. Молотов. С затаенным вниманием слушали мы слова: «Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня в четыре часа утра без объявления войны… германские войска напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах и подвергли бомбардировке наши города…»

Речь Молотова заканчивалась словами: «Наше дело правое. Враг будет разбит. Победа будет за нами!»

В тот день нам казалось, что начавшаяся война будет победоносной, стремительной и короткой. Мы будем бить врага не только на своей, но непременно и на его территории. Ведь такой она всегда представлялась в пафосных речах наркома обороны Ворошилова, так писали все газеты, так показывалась война в кинофильмах. Тогда никто из нас, курсантов, и представить себе не мог, какой долгой и жестокой, какой опустошительной будет эта война, какого огромного напряжения сил и средств она потребует и какие колоссальные жертвы придется принести нашему народу во имя Победы.

Я не хочу говорить о виновниках войны — диктаторах Сталине и Гитлере, о них достаточно сказано, не собираюсь выяснять причины войны, их уже более полувека выясняют историки и политики, моя задача поскромнее — рассказать о войне так, как ее видели 18-20-летние командиры, которые прошли ее от начала и до конца…

Как только стало известно о начале войны, лагерь был сразу закрыт, а курсанты отправлены в Ленинград. Пока что войны мы не чувствовали, она была еще далеко, где-то на западе, но каждый понимал, что прежняя жизнь закончилась, ушла от нас бесповоротно. Сводки Совинформбюро мы слушали регулярно, но они были сухими и ничего не давали ни уму, ни сердцу. Разве можно было понять что-то из таких сообщений: «На северо-западном направлении идут бои с переменным успехом» или «У города Станислава отбита очередная атака немцев». Возникал вопрос: «Когда же наши славные войска перейдут в решительное наступление и погонят зарвавшихся фашистов?». Но враг по-прежнему продолжал наступать, брал город за городом.

По возвращении в училище мы еще какое-то время продолжали занятия, однако уже чувствовалось, что грядут какие-то перемены. Наши предчувствия оказались верными.

Положение на фронте становилось угрожающим. Враг рвался к Ленинграду. Как позже стало известно, немцы планировали захватить город к 21 июля, то есть практически через месяц после начала войны.

Продолжать учебу, естественно, не было никакого смысла. Ленинград надо было защищать. Бои уже шли на Лужской оборонительной линии, в тех местах, где находились наш лагерь и полигон. По приказу командования в училище был сформирован артиллерийский дивизион трехбатарейного состава и отправлен на фронт. 16 июля 1941 года дивизион занял боевые порядки на Лужской оборонительной линии. Здесь развернулись упорные бои, которые продолжались до 5 августа. Курсанты артиллерийского училища поддерживали действия пехотного училища имени Кирова. Силы были неравные, в боях на Лужском рубеже погибло много курсантов — молодых, необстрелянных ребят. Среди павших были и мои друзья — Миша Новиков и Володя Петров.

Вскоре командование догадалось заменить курсантские подразделения кадровыми частями, а нас снова вернули в Ленинград.

Учиться дальше нам, разумеется, не пришлось, уже было не до учебников. В спешном порядке командование собрало второкурсников в актовом зале, и начальник училища полковник Солодченко зачитал приказ о присвоении нам звания «лейтенант». Новоиспеченные командиры были сразу же расписаны по воинским частям. Я был направлен для прохождения службы в город Вологду, в артиллерийский полк 286-й стрелковой дивизии. В этом северном городе формировались резервы Красной армии. Я считал, что отсюда скоро попаду на фронт, теперь я командир, и моя профессия обязывала ко многому. Я должен защищать Родину!

В запасе у меня оставался один день, и я его провел дома, выспался всласть, словно предчувствовал, что другого такого случая у меня не будет. Утром, простившись с матерью и соседями, отбыл на Московский вокзал, откуда уходил поезд в сторону Вологды. На перроне встретил нескольких наших выпускников, и мы гурьбой отправились занимать места в вагоне. Еще не успели разместиться, как раздался свисток дежурного по вокзалу. Паровоз нервно вздрогнул, и состав тронулся, постепенно набирая скорость. Прощай, Ленинград!

В жаркий августовский день 1941 года мы, несколько выпускников 1-го Ленинградского артиллерийского училища, в новенькой, как медные пятачки, форме прибыли в Вологду и сразу направились в военкомат. Там, рассудили мы по дороге, наверняка в курсе всех наших дел. Звеня шпорами, остановились у двери с надписью «военком».

Нас встретил подполковник. О его звании говорили три «шпалы» на петлицах. Он сразу же спросил:

— Ну что, гусары, воевать приехали?

Мы хором ответили, как положено по уставу:

— Так точно! Прибыли за назначением!

Военком смерил нас пристальным взглядом. Видимо, наш бравый вид ему явно понравился, все в таком же ироническом тоне он продолжал:

— Не сомневаюсь: как только вы появитесь на фронте, от одного звона ваших шпор немцы бросятся врассыпную. А пока, мои дорогие гусары, вот вам направление на проживание в гостинице. Ждите, вас вызовут.

Мы в недоумении переглянулись, взяли направления и простились с подполковником, так разлюбезно встретившим нас. На листочках бумаги, которые мы получили, было указано название гостиницы — «Золотой якорь», внизу стояла подпись военкома.

Гостиница сплошь была забита военными, в основном командирами, в большинстве выпускниками училищ, которые, как и мы, ожидали назначения в воинские части. Разместившись в номерах со всеми удобствами, мы стали ждать обещанного вызова. Пока же суть да дело, решено было пообедать в ресторане, а затем побродить по Вологде, городу, о котором у нас были довольно смутные представления.

Первое, что бросилось в глаза во время прогулки, это маршевые колонны, которые со всей своей техникой уходили с центральной площади на фронт. Скоро и нам будет уготована такая участь. Пока же мы, как заправские туристы, бродили по улицам, рассматривая архитектурные достопримечательности и восторгаясь стариной северного города.

Вологда — типичный купеческий город, возникший на рубеже ХII-ХIII веков, — расположена по обоим берегам небольшой речушки одноименного названия. Речка тихая и спокойная, но, оказалось, что по ней ходят катера и «плоскодонки», небольшие суда с осадкой не более 50–60 сантиметров.

С незапамятных времен здесь сохранились великолепные архитектурные сооружения: Софийский собор, который начал строиться еще в 1568 году, Спасский собор, церковь Иоанна Предтечи. Невысокие, в два-три этажа, каменные дома соседствовали с деревянными постройками. Дома на окраинах города исключительно деревянные, к каждому дому примыкает приусадебный участок. Создавалось впечатление, что здесь живут люди, еще не порвавшие с землей.

Еще из курса школьной программы по географии мы знали, что Вологда знаменита своими мастерами. Здесь делают сливочное масло, слава которого известна даже за пределами страны. А какие кружева плетут здешние мастерицы — загляденье! Всегда есть спрос и на изделия с чернением по серебру. А какая же хозяйка откажется от льняного полотна вологодских ткачей? Много связано здесь и с лесом. Кругляк, пиломатериалы и мачтовый лес идут на экспорт, а дары лесов — грибы и ягоды — всегда были деликатесом на любом столе.