Можно считать, что наша лагерная жизнь проходила без особых осложнений, лишь бандеровцы портили иногда нам настроение. Они стали нападать на села, где стояли наши части. 15 сентября командиру 64-й танковой бригады полковнику Бойко пришлось бросить батальон мотострелков с танками и самоходными установками в лесные массивы юго-восточнее села Радруж, где появились отряды бандеровских боевиков. В результате этой операции было убито 5 бандитов, взято в плен 27 человек. Вопрос о применении БМ-13 тогда не стоял, но боевой отряд во главе с заместителем командира 8-го гвардейского мехкорпуса полковником Гореловым, усиленный артиллерией и минометами, прочесывал леса южнее села Яворив, а также в районе сел Вершицы и Стажиско. Тут боевики и были разгромлены, и больше не появлялись.[42]
Готовясь к новым боям, Военный совет 1-й гвардейской танковой армии провел ряд теоретических конференций по обмену опытом боевых действий, на которых рассматривались вопросы оперативно-тактического характера, технического обслуживания машин и работы тыла. На конференциях присутствовали заместитель командующего бронетанковыми и механизированными войсками маршал П. А. Ротмистров, член Военного совета бронетанковых и механизированных войск генерал-полковник Н. И. Бирюков, командующий БТ и МВ 1-го Украинского фронта генерал-полковник Н. А. Новиков и начальник Военной академии бронетанковых и механизированных войск генерал-лейтенант Ковалев.
На одной из конференций выступал сам командарм Катуков. Его выступление потом публиковалось в сжатом виде во фронтовой газете, но когда в архиве я нашел застенографированную речь, несказанно обрадовался и решил непременно включить ее в свои «Записки». Этому выступлению более 60 лет. История. Наверно, будущим поколениям интересно узнать, как решал вопросы разгрома врага известный танковый начальник на заключительном этапе войны. В его выступлении много поучительного не только для военного историка, но и для каждого человека, интересующегося нашим прошлым.
А говорил Катуков вот о чем:
«Противник на границе Германии создал сильную глубоко эшелонированную оборону, имеющую до 10-и огневых точек на 1 километр фронта (ДОТов, ДЗОТов, капониров, блокгаузов и т. п.). Кроме того, все населенные пункты имеют каменные постройки, которые также могут быть подготовлены противником к обороне. Все это, безусловно, будет влиять на свободу маневра наших подвижных войск. Мы должны быть готовы к тому, чтобы разрубить всю систему немецкой обороны и не дать противнику отсидеться за построенными им оборонительными линиями.
При решении вопроса о распределении артиллерии не нужно придерживаться шаблонов. Минполк, лап, тсап, дивизион РС — средства командира корпуса, которые он может придавать тому командиру, соединению или части, кому это нужно по обстановке. Помнить нужно одно: артиллерийские средства нельзя никогда «консервировать».
Легкая артиллерийская бригада является средством командарма и будет использоваться для ведения боя с закрытых позиций по скоплению живой силы противника, его исходным районам действий, огневых точек и т. п., а также с открытых огневых позиций по танкам противника. Делиться бригада между соединениями армии не будет.
В бою штабы бригад должны быть в непосредственной близости к полю боя и помогать командиру бригады в управлении боем. Штабы корпусов, за исключением отделов, не нужных для управления боем, должны быть в одной группе.
При перемещении штабов должно обеспечиваться непрерывное управление войсками, ведущими бой».[43]
Пока мы не знали о планах командования, где и как нам предстоит наступать. Знали главное: военные действия будут перенесены на территорию Германии.
Глава X
Висло-Одерская операция
Ноябрь 1944 года. Глубокая осень. Солнечная погода чередовалась с дождливой, но лес, в котором мы жили и который укрывал нас два с половиной месяца, имел уже другой вид. Большинство деревьев сбросило листву, лишь кое-где на опушках зеленели ели и сосны, что придавало лесу какую-то нарядность и торжественность. В эту пору здесь, в Польше, все же теплее, чем, скажем, в средней полосе России.
Мы чувствовали, что наше лесная жизнь заканчивается. Армия была готова к новым боям. Куда ни посмотришь, в укрытиях стоит новая техника — орудия, танки, САУ, грузовики. Все это доставлено сюда с уральских заводов. Заметно прибавилось самоходных артиллерийских установок — СУ-122, СУ-85, СУ-100. Видимо, военное командование, учтя опыт прежних боев и видя, что полевая артиллерия не успевает за танками, чтобы поддержать их в бою, сделало ставку на самоходную артиллерию, которая двигалась с такой же скоростью, как и танки.
Вот и армейская газета «На разгром врага» уделила внимание этому роду оружия:
«Самоходная артиллерия — молодой вид оружия. Тем не менее за время Великой Отечественной войны она прочно утвердила за собой славу грозного оружия. Самоходно-артиллерийские установки являются мощным средством усиления ударной силы танковых и механизированных подразделений как в наступлении, так и в обороне.
Обладая сильным вооружением и подвижностью, самоходно-артиллерийские установки успешно ведут борьбу с вражескими танками и самоходными орудиями, его противотанковой артиллерией, а также с укрепленными огневыми точками, действуют в составе штурмовых групп. Большая дальнобойность артиллерийского вооружения дает возможность самоходкам поражать бронированные цели противника с дальних дистанций и все свои задачи решать преимущественно огнем».[44]
По распоряжению Ставки наша армия в конце ноября 1944 года вошла в состав 1-го Белорусского фронта. Она снова должна была стать главной ударной силой при проведении Висло-Одерской наступательной операции. Ей приказано перебазироваться в район Люблина и разместиться в лесных массивах в 30 километрах от города.
В армию поступил приказ начальника штаба 1-го Белорусского фронта генерал-полковника М. С. Малинина: «Передвижение войск совершать только в ночное время с соблюдением всех мер маскировки. Письменные приказы на марш отдать только корпусам, в остальных инстанциях ограничиться устными распоряжениями. Радиосвязь на марше и в новом районе сосредоточения запретить до особого распоряжения штаба фронта. Обратить внимание всего офицерского состава на сохранение в тайне всех вопросов, связанных с организацией войск и их передислокацией».[45]
Перебазирование армии проходило, как и предписывалось, в строгой секретности. Конечно, неудобно было совершать марш в ночное время даже на короткое расстояние — до железнодорожной станции, но таков приказ. Наш особый 405-й гвардейский минометный дивизион был погружен в считанные часы и отправлен на запад, поближе к Висле, где держали оборону части Красной армии. Тогда я даже не мог представить себе, сколько же надо подвижного состава, чтобы перевезти всю нашу технику? Оказалось — 31 железнодорожный состав, 1 576 вагонов. Это при условии, что мотострелковые подразделения использовали свой автотранспорт. Вот это масштабы!
На новом месте в жизни армии начался уже другой этап боевой подготовки. Она строилась с учетом замысла предполагаемой боевой операции, в которой танковому удару отводилась одна из главных задач.
Устную ориентировку по замыслу операции командование армии получило на военной игре в штабе фронта. Замысел ее сводился к следующему: разгромить Варшавско-лодзинскую группировку противника и выйти на линию Лодзь. В дальнейшем наступать на Познань и выйти на линию Бромберг — Познань и южнее, чтобы занять исходное положение для выполнения основной стратегической цели — взять Берлин и закончить войну.
Эта задача была по силам нашим войскам. К этому времени вся территория Советского Союза била полностью освобождена от немецких оккупантов. Они уже были изгнаны и из восточных польских земель. Технические и людские ресурсы Германии подходили к концу. Это видно было хотя бы по тому, что вермахт больше не оснащался новыми видами оружия, а на фронте появились маршевые батальоны фольксштурма, состоящие из 16-17-летних юнцов и 60-летних стариков.
