Не только в местечке Ильинцы нам пришлось выдержать тяжелейший бой. У села Ободное, куда нас оттеснили немцы, тоже кипел жаркий бой. Здесь погиб шофер моего штабного вездехода Василий Поликарпов. Пришлось самому садиться за руль и почти месяц водить машину, пока не прислали замену.

В эти дни мы не досчитались многих наших бойцов и командиров. У местечка Липовец погиб командир 64-й танковой бригады подполковник Александр Бурда, прославившийся как мастер танковых засад еще в боях под Москвой. Впервые я встретился с Александром Федоровичем в калининских лесах при необычных обстоятельствах. Наш дивизион двигался за танковым полком. На разбитой дороге образовалась солидная «пробка», которую взялся ликвидировать возникший откуда-то майор Бурда. Без шума и матерщины он умело возглавил проводку машин, вместе с бойцами подталкивал застрявшие в лужах ЗИСы, подавая команды водителям: «А ну-ка, милок, еще газку! Так держать!» Глядишь, и дело пошло на лад, колонна двинулась дальше. Встречаться приходилось и на Курской дуге. В то время Бурда командовал 49-й танковой бригадой. Это ему потом пришла в голову мысль создать роту из трофейных «тигров», которую он использовал в особых случаях, когда надо было заманить противника в ловушку.

Во время боя в танк Бурды попало несколько снарядов-болванок. Борт выдержал, но броневые осколки посыпались внутрь машины, один из которых попал в командира. Раненого, его на танке повезли в госпиталь, но по дороге он скончался. Похоронили командира бригады в городе Ружин на Житомирщине.

Позже стало известно, что в конце февраля 1944 года был тяжело ранен и командующий 1-м Украинским фронтом генерал Н. Ф. Ватутин. По дороге в 60-ю армию он с небольшой охраной попал в засаду, устроенную бандеровскими боевиками. В процессе лечения началась гангрена, и командующий умер. Похоронили его в Киеве.

О бандеровцах мы тогда мало что знали. Нам было известно, что это последователи таких националистических деятелей Украины как Грушевский, Петлюра, Винниченко, Коновалец. В 1929 году Коновалец создал ОУН — организацию украинских националистов, в которую потом вошли Мельник, Бандера, Стецко и другие. Они якобы боролись за самостийную Украину, а на самом деле — за власть в Украине.

Деятельность националистов освещала католическая церковь во главе с митрополитом Андреем Шептицким. ОУН с момента ее создания содержалась на средства германской разведки. На германские деньги содержались и украинские националистические батальоны «Нахтигаль» и «Роланд», а также дивизия СС «Галичина», которые воевали как против украинских партизан, так и против регулярных частей Красной армии.

Это сейчас, после развала Советского Союза, националисты трубят о том, что украинские формирования, в том числе и Украинская повстанческая армия (УПА), воевали против немцев и против большевиков, но отнюдь не против украинского и русского народов. Причем эти заявления звучат, к сожалению, из уст первых лиц украинского государства…

Многое вспоминается о боях на винницкой земле, различные эпизоды из фронтовой жизни — и потери боевых друзей и товарищей, и дружба, скрепленная кровью. В ходе боев нам, артиллеристам, часто приходилось действовать совместно с минометчиками. В минбате у меня было много друзей: начальник штаба Костя Звездин, заместитель командира батальона Иван Острянин, начальник связи Иван Яценко. Если фронтовая обстановка позволяла, мы организовывали дружеские встречи, вспоминали прошлое, делились впечатлениями о прошедших боях. На одной из таких встреч Костя Звездин рассказал историю, которая здорово развеселила нашу теплую компанию. История случилась с командиром минометного батальона капитаном Атляковым. Немцы в тот день лезли со всех направлений. Рано утром комбат с наблюдательного пункта заметил, как на позиции, занимаемые батальоном, идут немецкие танки. Понимая, что если танки прорвутся, то от минометов останется одно железо и надо действовать незамедлительно, он звонит в штаб бригады. Трубку снимает не совсем проснувшийся заместитель начальника штаба майор Коростелин. Слышит, как кричит Атляков о приближающейся опасности.

— Какие танки? — спрашивает Коростелин, протирая глаза.

— Немецкие, конечно, — резюмирует Атляков.

— Ну, и что ты кричишь? Приказываю: танки уничтожить и доложить!

Наверно, вместе с трубкой Коростелин снова завалился спать. Вдруг снова слышит:

— Как же я буду уничтожать танки минометами?

Коростелин снова сонным голосом приказывает:

— Никаких оправданий, уничтожить и доложить, иначе попадешь под трибунал!

Эта байка была жива до конца войны. Ее мы вспоминали и после войны, в конце 80-х годов, когда в Ленинград приезжал бывший начальник штаба стрелкового батальона Петр Лисовенко. С Иваном Яценко мы встречали его, как дорогого гостя. Очень сожалели, что из-за болезни из Петрозаводска не смог приехать Иван Острянин. День Победы мы отметили, как полагается. Было что вспомнить: отступление, наступление, завершающий этап войны, поверженный Берлин. То и дело слышались восклицания: «А помните, как…» Война не забывается…

Только тогда, в 1944-м, нам предстоял еще целый год войны.

Война сама по себе постыдна, но для нас, советских солдат, она была, как говорится, праведной и справедливой. Мы кипели гневом, когда освобождали от фашистской нечисти разрушенные города и села, своими глазами видели униженных и обездоленных людей не только нашей страны, но и других стран, куда вступали наши армии. Чтобы судить о фашизме, надо видеть его звериное лицо. После войны мне не раз приходилось слышать из уст некоторых молодых людей такие слова: «Вот победила бы Германия, давно бы мы пили баварское пиво». От таких слов мне, участнику Великой Отечественной войны, становилось не по себе. Тут уж постыдна не только война, но и послевоенная мораль.

За три года войны, оставшихся у нас за плечами, мы многое видели, но многое еще предстояло увидеть, пройдя по землям Западной Украины, Польши и Германии.

В конце февраля 1944 года 1-я танковая армия была выведена в резерв фронта. Она разместилась в лесах недалеко от поселка Погребищенский. Снежная зима закончилась, и солнышко уже грело по-весеннему. На полях и в лесу снега еще было много, но мы с радостью перебирались на новое местожительство. За время войны мы уже привыкли к лесной жизни, быстро построили землянки и наладили армейский быт. Немецкая авиация нас практически не беспокоила. Уже через несколько дней в нашем стане кипела бурная жизнь: мы ремонтировали технику, которая изрядно пообносилась за время прошедших боев, пополнялись горючим, боеприпасами и продовольствием.

К нам в дивизион прибыло несколько молодых солдат, которые должны были заменить убывших по ранению или погибших товарищей. За короткий срок им предстояло пройти курс молодого бойца и овладеть навыками артиллериста. Времени для их обучения отпускалось не так много, но практика показывала, что при регулярных тренировках новички становились неплохими батарейцами.

Новым пополнением занимался мой помощник Александр Семенов, иногда к процессу обучения новобранцев подключался и я, используя свой фронтовой опыт, а также опыт старших командиров. Вспоминал, как в свое время бойцов учил Катуков: «Война — дело затяжное, значит, надо беречь людей и технику. Вам первым среди танкистов присвоено звание гвардейцев. Быть гвардейцем-танкистом — нелегкое дело, так вы и виду не подавайте, что вам трудно.

Немецкий генерал Гудериан под Орлом был сильнее нас во много раз, а выиграли сражение мы. Танки требуют инициативы и самостоятельности. Допустим, вы получили боевой приказ. Танки вышли на исходные позиции. Ни я, и никто из моих помощников на поле боя не сможем вам помочь. Значит, вы должны действовать на свой страх и риск. Но не горячитесь, не лезьте на рожон. Умейте выжидать часами в засаде, примите правильное решение и коль скоро приняли его — не отступайте от него, даже если это будет стоить вам жизни. Немцы любят пугать количеством. Нескончаемой вереницей они пускают на нас свои танки. Опытный танкист вам скажет: «Не так страшен черт, как его малюют». Спрячьтесь за бугорок, потом выскочите, выстрелите разок — и назад, а потом выскочите с другой стороны, трахните разок — и назад. То справа, то слева, то снова справа, глядишь, три-четыре танка уже подбиты. Вот так и деритесь. Смекалка на войне помогает вдвойне. Каждый из вас должен следить за товарищем, прикрывать его, потом он поможет тебе».[32]