— Я обязан доставить господина профессора живым к месту назначения, и, клянусь девой Марией, я это сделаю.
Перед авторитетом девы Марии даже Помонис оказался бессильным. Впрочем, состояние дороги указывало на то, что дева была далеко не лишена сообразительности.
Помонис скоро утешился, узнав, что Замфир знает несколько действительно очень красивых старинных песен, времен еще турецкой неволи. Некоторое время они вдвоем распевали эти песни. Это привело Замфира в восхищение, насколько он вообще при своем меланхолическом нраве мог испытывать это чувство. Потом снова воцарилась тишина, которую внезапно прервал Помонис, спросив Галку:
— Ну, расскажи, что же ты здесь увидела и как тебе это понравилось?
И Галка и я поняли, что вопрос этот, как, впрочем, почти все его вопросы, задан неспроста.
Галка начала очень осторожно:
— Я читала, что когда-то вся эта область была дном Сарматского моря. Море давно высохло, исчезло. От него остались только соленые озера. Мы уже проехали мимо нескольких таких озер. Вокруг их берегов лежат широкие белые снеговые полосы, как воротники. Но это не снег, это соль. Озера мертвы. В них нет рыбы и вообще нет никакой жизни. Всюду вокруг видны древние невысокие скалы. Безобразные трещины рассекают их голые, выветренные склоны. В небе все время клубятся низкие темные облака. Но они не приносят дождя. Суха и бесплодна комковатая желтая земля. Душно и пыльно в этой низине. Вот, правда, археологических памятников здесь полно. Я уже видела какие-то валы и остатки римских укрепленных лагерей — каструмов и развалины средневековых замков. Так что для нас — археологов — эта земля ценная.
— Это все? — мрачно спросил Помонис.
Галка неуверенно кивнула.
— Не много же ты увидела, — все так же мрачно протянул Помонис, — еще меньше думала о том, что видишь. «Для нас — археологов»… — передразнил он. — А ты подумала, почему же так стремились сюда на протяжении многих веков люди? Почему насыпали они здесь валы, почему строили лагеря римляне, возводили свои замки феодалы? Неужели только для того, чтобы нам с тобой было что раскапывать! Да, мертвы соленые озера. Но ведь в них огромные запасы соли, нужной любому живому существу. Соль эту вывозят в десятки стран. Да и вода в них целебная — лечит от ревматизма и других болезней. Некрасивы эти древние скалы, но ведь в них почти на поверхности лежат золото и серебро, медь и свинец, уран и вольфрам. Бесплодна эта сухая земля. Но стоит только подвести к ней воду, как в теплой, устойчивой, как в парниках, атмосфере вырастет и созреет и виноград и любые фрукты и овощи. А потом, защищенная плавнями, старицами и самим Дунаем, вот уже сотни лет принимает эта земля беженцев из разных стран, всех обездоленных и отчаявшихся, вынужденных покинуть родную страну. От цезарей и султанов, от царей и королей, от князей и ханов надежно укрывала она гонимых, поила и кормила.
Галка смотрела на Помониса с особенным выражением, которое я нередко замечал у его учеников, да думаю, что и сам так же не раз смотрел на него.
Но вот пейзаж изменился. Вдруг совершенно неожиданно открылись перед нами плавни Дуная. Машина завиляла по насыпной дороге мимо высоких раскидистых вязов, растущих прямо из воды. А вокруг, насколько хватает зрения, островки, густо заросшие ивой и вербой, бесконечные рукава, каналы, старицы, заводи. Навстречу то и дело попадались рыбачьи лодки с непривычно высокими бортами. Вдруг откуда-то вынырнула двойная лодка, вернее, две, связанные между собой лодки, поверх которых был сделан настил, в несколько рядов уставленный пчелиными ульями. Лодками беззаботно и уверенно управлял белобрысый парнишка, как гондольер стоя сзади на корме и орудуя одним большим длинным веслом.
— Перевозит к цветущей вербе — она как раз сейчас черноцвет дает, — пояснил Помонис.
Наконец мы въехали в довольно большое село, в котором за камышовыми заборами с наброшенными на них сетями белели дома под камышовыми же крышами. Возле домов лежали смоленые лодки, цвели абрикосы. Едва мы вышли из машины, как нас окружила целая толпа крестьян. Они приветствовали Помониса так, как будто это был их самый близкий родственник, и с любопытством разглядывали нас с Галкой. Помонис, радостно отвечая на приветствия, тем не менее быстро навел относительный порядок. Поблагодарив Замфира, мы погрузились в узкую остроносую лодку и поплыли к острову. Впереди, как бы прямо из воды, поднимались каменные, циклопической кладки стены крепости, по углам высились мощные башни. На смотровой площадке одной из стен застыл темный силуэт мужчины, как тень римского воина. Впрочем, эта тень, когда мы приблизились к берегу, издала приветственный вопль и исчезла, чтобы через минуту появиться уже внизу, у подножия крепости.
Адриан подтянул нос лодки и помог нам выбраться на сушу. Тут же появились Николай и еще несколько незнакомых мне археологов. По мощенной камнем дорожке мы пошли к большому дому, выстроенному из древних квадров. Болтая о том о сем, я между делом оглядывался вокруг и поражался, до чего прочно, солидно обосновались здесь археологи. Из камней, видимо добытых во время раскопок, было построено несколько зданий, в том числе кухня, из трубы которой как раз шел гостеприимный дымок. Рядом находился колодец. Сквозь въездные ворота крепости виднелась узкоколейка, проложенная через все плато, и вагонетки для вывоза просмотренной земли и камней. После того как нам с Помонисом отвели небольшую комнатку и мы поели свежей рыбацкой ухи, все отправились осматривать крепость. Мы шли к ней опять-таки по мощеной дорожке и по пути завернули на каменный склад и в находящийся тут же небольшой музей. Там был вывешен план крепости, указаны раскопы, схема открытых сооружений, лежали всевозможные экспонаты. Вот это да! Здорово же устроились здесь археологи. Впрочем, ничего особенно удивительного нет. Ведь раскопки ведутся уже многие годы. На память невольно пришли наши палаточные экспедиционные лагеря. Ну и ладно, зато их можно разбить и свернуть всего за несколько часов, и мы меньше обрастаем бытом и не так привязаны к месту, утешал я себя.
— Профессор, — обратился к Помонису Адриан, — несколько дней назад мы нашли какой-то странный сосуд из глины. Больше всего он напоминает огромный поплавок для удочки. Что бы это могло быть?
— Где он?
— Здесь. Мы его уже вымыли и зашифровали. — И Адриан достал сосуд из шкафа, стоящего у стены музея.
Профессор удивленно стал рассматривать его. Удивился и я, хотя очень хорошо знал, что это за сосуд.
— Это так называемый сфероконус, — объяснил я, — сосуд и в самом деле загадочный. Обычно эти сосуды делали из хорошо промешанной глины, и они очень прочны. Видите — нижняя часть имеет вид конуса, а верхняя — полушария с небольшим горлышком в центре. Название условное и дано археологами. Относительно того, как применялись сфероконусы, есть много догадок. Когда-то я участвовал в раскопках одного средневекового города в Каракумах, и там этих сфероконусов были сотни. Судя по особенностям формы и изготовления, этот сосуд сделан в XII — первой половине XIII века. Множество таких сосудов находят в Средней Азии, есть они и в Нижнем Поволжье.
Внимательно выслушав меня, Адриан спросил:
— А как же попал сфероконус сюда — на Нижний Дунай и в эту крепость, да еще через несколько веков после того, как она запустела?
— Вот этого уж я не знаю, — чистосердечно признался я. — Это вам предстоит выяснить.
Мы вышли из музея и продолжали осмотр. Какой большой труд, сколько вложено в эти раскопки знания, любви к делу, изобретательности! Когда мы поднялись на крепостную стену, я залюбовался открывшейся панорамой. Была раскрыта уже большая часть крепости, расчищены оборонительные стены, башни, сотни жилищ, целые улицы.
Как и в других римских цитаделях и городах, через всю крепость, пересекаясь крестообразно в центре, тянулись две главные улицы — с севера на юг и с запада на восток. Они выходили к въездным воротам со сторожевыми башнями. В центре возвышалось большое каменное здание — преториум — помещение для солдат и военный штаб. Вокруг находились остатки храмов, бань, тянулись ровными рядами неширокие, мощенные камнем улицы с развалинами домов по бокам. Все это было тщательно расчищено, поверх стен сделана цементная полоса, предохраняющая их от разрушения, над некоторыми строениями возведены защитные козырьки и покрытия. Мы спустились вниз, и в одном месте Адриан показал мне раскоп, позволивший установить, как и когда была возведена крепость. Римляне основали ее в конце III века нашей эры. В то время в связи с напором варваров была создана целая система крепостей на Дунае. Развалины их до сих пор видны на многих возвышенностях Придунавья. Основанием для постройки этой крепости послужила крутая скала из девонского песчаника в центре острова. Сначала римляне обнесли скалу каменной стеной, потом засыпали камнями пространство между стеной и скалой, так что получилось ровное плато. Тогда они и начали возводить свои постройки. В самом основании крепости были найдены монеты и застежки плащей конца III века. В четких срезах раскопов, в неразрывно связанных между собой напластованиях слоев, раскрыта была история крепости. Вот толстый слой огромного пожара, бушевавшего в конце IV века. К этому же времени относятся и следы разрушения части стен и башен — остатки битвы. Тогда крепость была взята варварами, сожжена и частично разрушена, жители ее истреблены. Скелеты погибших лежали прямо на улицах и в развалинах домов. Но в VI веке, при императоре Юстиниане, монеты которого здесь найдены, крепость восстановили, построили новые здания, христианские храмы.
