С осознанием уголовного права как вспомогательного средства противодействия преступности, способного лишь купировать симптомы данной социальной патологии, приходит понимание бессмысленности не только жестоких, но и жестких (суровых) наказаний. С этого времени гуманизация уголовного права связывается с минимизацией мер, применяемых к преступникам.[22] Трактуемый таким образом гуманизм выражается через требование назначения лицу, совершившему преступление, минимальной меры воздействия, необходимой и достаточной для его исправления и предупреждения новых преступлений.

Данный аспект гуманизма именуется принципом экономии репрессии. С точки зрения уголовно-политической он заключается в обеспечении наибольшей безопасности общества с наименьшими социальными издержками; на законодательном уровне – в криминализации минимума деяний, реальная опасность которых оправдывает использование в качестве «последнего довода» уголовной репрессии; в сфере правоприменения – в избрании мер воздействия, необходимых и достаточных для целей частной превенции.

Основное требование, обязывающее суд к экономии репрессии, выражено в ч. 1 ст. 60 УК, которая гласит: «Более строгий вид наказания из числа предусмотренных за совершенное преступление назначается только в случае, если менее строгий вид наказания не сможет обеспечить достижение целей наказания».

Конкретно-юридические основания минимизации репрессии весьма разнообразны:

– установленный Общей частью порядок построения системы наказаний по схеме «от более мягких к более жестким» (ст. 44);

– использование той же схемы в построении санкций статей Особенной части;

– ограничение применения некоторых видов наказания к несовершеннолетним, беременным женщинам и женщинам, имеющим детей, а также к инвалидам (ч. 4 ст. 49, ч. 5 ст. 50, ч. 4 ст. 53.1, ч. 2 ст. 54, ст. 88);

– неприменение к женщинам и несовершеннолетним строгого, особого и тюремного режимов лишения свободы (ст. 58, 88);

– ограничение применения пожизненного лишения свободы и смертной казни (ст. 57, 59);

– установление открытого перечня обстоятельств, смягчающих наказание, и исчерпывающего перечня обстоятельств, отягчающих его (ч. 2 ст. 61, ч. 1 ст. 63);

– возможность назначения наказания ниже низшего предела санкции и невозможность его назначения выше максимального предела таковой (ст. 64);

– обязательность смягчения наказания при вердикте присяжных заседателей о снисхождении (ч. 1 ст. 65);

– возможность освобождения от уголовной ответственности и наказания (ст. 75–83);

– возможность амнистии, помилования и досрочного снятия судимости (ст. 84–86);

– особый режим ответственности и наказания несовершеннолетних (ст. 87–96).

На фоне озабоченности вопросами гуманизации обращения с правонарушителями долгое время оставалась в тени проблема уголовно-правовой защиты законных интересов правопослушных граждан. Между тем широкое понимание гуманизма включает в себя не только различные аспекты отношения к преступнику, но и отношение к потерпевшему от преступления, к обществу, защищаемому силой уголовного закона. Ибо, охраняя права, интересы и блага людей, уголовное право вносит свой вклад в утверждение начал гуманизма в человеческом общежитии. В этом смысле принцип гуманизма – это минимум и мягкость репрессии, совместимые с задачами охраны личности и общества от преступных посягательств.

Глубинный смысл гуманизма заключается, таким образом, в отношении к человеческой личности как к объекту не только уголовно-правового воздействия, но и уголовно-правовой охраны.[23] Данному положению вполне адекватна формулировка рассматриваемого принципа в ст. 7 УК, ч. 1 которой говорит о том, что уголовное законодательство «обеспечивает безопасность человека», и только ч. 2 – о гуманном отношении к преступнику. В чем-то мы обязаны этим движению в защиту прав потерпевших.

Двусторонняя направленность гуманизма признается в настоящее время всеми исследователями. При этом некоторые делают акцент на гуманности в отношении потерпевшего, в то время как другие – на защите прав и законных интересов всех лиц. Считая правильным вывод об отсутствии оснований для противопоставления этих позиций, подчеркнем, что уголовная ответственность, влекущая существенное ограничение прав и свобод, оправдана постольку, поскольку она преследует цель оградить права и свободы других людей от преступных посягательств. Однако защита прав потерпевших не обязательно должна быть связана с ужесточением положения виновных.

Еще один аспект рассматриваемого принципа заключает в себе проблему приемлемого соотношения уголовно-правового принуждения в защиту личности и в защиту государства. Бессмысленно рассуждать о гуманности санкции, если антигуманен сам запрет, лежащий в ее основании. А насколько гуманны позитивные предписания уголовного закона? Ответ на этот вопрос зависит и от того, насколько жестко государство в отношениях с собственными гражданами при определении сферы недозволенного, как оно при этом выстраивает приоритеты, достойно ли представлены интересы личности в иерархии охраняемых законом интересов.

Наконец, гуманистические идеи всегда несли в себе мощный объединительный потенциал. Стремление к статусу ассоциированного с мировым сообществом государства, включенности в общий поток мировой цивилизации предполагает использование уголовного права и для решения таких задач, как выживание человечества, укрепление мира и обеспечение безопасности народов, защита общечеловеческих ценностей. Данный аспект гуманизма отражает ч. 2 ст. 1 УК, которая декларирует, что Кодекс должен быть основан на общепризнанных принципах и нормах международного права, что означает приоритет последних над национальным уголовным законодательством.

Итак, принцип гуманизма в уголовном праве имеет весьма широкое содержание. Гуманизм проявляется в характере охраняемых им социальных ценностей, в способах этой охраны, в видах и размерах санкций, предусмотренных за совершение преступлений, и т. д. Основное воплощение принцип гуманизма находит в таких требованиях, как:

– соответствие уголовно-правого обеспечения безопасности от преступных посягательств гуманитарным ценностям;

– сохранение за посягающими международно признанных и гарантированных национальным законом прав и свобод;

– недопустимость защиты гуманистических идеалов негуманными средствами в виде жестоких, бесчеловечных и унижающих достоинство наказаний;

– подчиненность строения системы наказаний и санкций требованию экономии уголовно-правовых мер;

– установление щадящих мер воздействия в отношении наиболее уязвимых категорий преступников (несовершеннолетних, инвалидов, женщин, особенно беременных и имеющих малолетних детей);

– сужение круга лиц, подлежащих уголовному преследованию, за счет «компромиссных» мер и «альтернативных» способов разрешения уголовно-правовых конфликтов.

Принцип личной ответственности предполагает ее возложение на совершившее преступление лицо лишь за то, что было совершено им персонально.

В российском УК данный принцип не получил прямого закрепления, как это имеет место, например, в УК Таджикистана, в ч. 1 ст. 7 которого говорится: «Никто не может нести уголовную ответственность иначе, как за свои собственные деяния, действие или бездействие». Однако уголовно-правовой доктрине он хорошо известен.

С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев вкладывают в него следующее содержание: 1) преступлением признается акт поведения, совершенный конкретным физическим лицом – индивидом, а не коллективом или социальной общностью; 2) физическое лицо подлежит уголовной ответственности лишь за то, что было причинено его собственным деянием; 3) ответственность и наказание за преступление имеют личный характер, т. е. должны распространяться только на лицо, совершившее преступление.[24]