По приказанию Сары все костры были потушены, даже горевший перед Скалой Бедствий.

Вместо последнего в двух или трех футах от скалы, разложили новый костер в несколько футов в поперечнике; он состоял из хвороста и камыша.

В нескольких шагах перед костром, на несколько футов над ним, на маленьком холмике поставили огромный котел, от которого к костру шла небольшая канавка. Под котлом были сложены уголья со всех погашенных костров, и его наполнили разными диковинными снадобьями.

Когда он закипел, в нем начало по временам вспыхивать разноцветное пламя, что в высшей степени возбуждало внимание и любопытство крестьян. Они приписывали это пламя ехидным жабам и другим страшным гадам, которые Супербус, карлик колдуньи, принес в изобилии в кожаном мешке и пригоршнями бросал в котел.

Супербус встал возле котла, который был ростом с него самого, но, казалось, не замечал страшного жара, распространяемого костром и угольями. Он спокойно помешивал отвратительное варево длинной черной палкой, украшенной белыми фигурами, изображавшими мертвые головы. Возле него, завернувшись в черный плащ, неподвижно стояла Сара с задумчивым, сосредоточенным видом. Что-то вроде бронзового щита лежало возле нее, так что ей легко было достать его медной палочкой, которую она держала в руке. Когда содержимое котла забурлило и грозило вылиться, Сара вдруг сбросила плащ и ударила жезлом по щиту. Благоговейное молчание последовало за последними звуками удара по металлу. Проговорив какое-то заклинание, колдунья обратилась к толпе заговорщиков и сказала:

—　Крестьяне и горожане, слушающие меня в эту минуту; вы, соединенные в одну труженическую семью обидами и нищетой; вы, встающие раньше солнца и работающие до поздней ночи; вы, незнакомые с радостями жизни, которая, вместо них, посылает вам только горе и нужду; вы, так терпеливо и безответно подставляющие шею под ярмо житейских невзгод, созданные природой людьми, но униженные хуже бессловесных животных, потому что животные, по крайней мере, свободны и могут защищаться, тогда как вы с незапамятных времен только проливали слезы под бременем всех земных бедствий… несчастные, подымите же, наконец, голову и приветствуйте возрождение, даруемое вам евангелическим братством. Горожане и крестьяне, повторите за мной: «К свободе, к свободе и к единству возрожденной Германии!»

Полторы тысячи голосов повторили последние слова колдуньи с неописуемым восторгом.

В то же мгновение смесь, кипевшая в котле и горевшая сверху ярким пламенем, поднялась выше краев и пролилась на землю. Большая часть ее наполнила канавку, образуя на земле огненную полосу, потекла к костру и воспламенила его. Через несколько минут вспыхнули все легковоспламеняющиеся вещества костра.

Едва огонь вспыхнул, как Сара вторично ударила по бронзовому щиту.

Черная Колдунья, как древняя пифия на треножнике, повиновалась, казалось, невидимым духам. На нее как будто нашло глубокое вдохновение, ее прекрасные руки, обнаженные до плеч, простирались к пламени, она судорожно сжимала их, как будто в борьбе с невидимыми силами; черные волосы ее развивались по плечам и по черному платью, усеянному золотыми звездами. Пристальный взгляд был устремлен как будто в неведомый мир: сморщенный лоб, раздутые ноздри, судорожные движения губ — все выражало сильную борьбу против враждебного демона. Вдруг лицо Сары озарилось выражением радости и победы…

Слова, до сих пор замиравшие на губах ее, вырвались со какой-то непреодолимой таинственной силой.

—　Победа!　— вскрикнула она, снова ударяя по бронзовому щиту.　— Победа! Воинам свободы, сынам возрожденной Германии. Вот идет вождь, непобедимая десница которого обратит в бегство всех наших врагов, поведет нас к победе, накажет угнетателей и освободит Германию.

В это мгновение Скала Бедствий как будто растворилась, и из нее возник человеческий образ, освещенный багровым пламенем.

Сквозь завесу пламени воспламененного костра все увидели Флориана Гейерсберга неподвижно стоящего, облокотясь на длинный меч.

—　Да здравствует Флориан Гейерсберг!　— кричала восторженная толпа.　— Да здравствует храбрый вождь! Да здравствует евангелическая конфедерация!

Не беремся описывать удивление и ярость Сары. Она рассчитывала, в отместку Флориану, увидеть Иеклейна, и не могла объяснить себе этой перемены, разрушившей все ее намерения.

Пока, безумные от радости, крестьяне рассеялись на площади и воодушевленно рассуждая, поздравляли друг друга с храбрым и опытным предводителем, Сара, завернувшись в плащ и воспользовавшись суматохой, удалилась в лес.

Через полчала ходьбы через чащу она пришла, наконец, к одному месту, где казалось уже не было никакого прохода. Она отодвинула несколько камней и вошла в дупло огромного дуба; она нажала скрытую в нем пружину, на одном уровне с землей, и тогда открылось отверстие. Спустившись на несколько ступеней, колдунья очутилась в одном из тех подземелий, которых в то время было там много.

Пройдя немного вперед, Сара стала звать Иеклейна. Ей никто не отвечал. Она прошла еще дальше, повторяя по временам: «Иеклейн! Иеклейн!» Наконец послышался сдавленный крик. Она подошла и стала прислушиваться. Звук возобновился. Сара направилась в ту сторону, откуда он раздавался.

Сделав несколько шагов, она могла убедиться, что слышит человеческий голос.

Вскоре черноватая масса подползла к ней и остановилась у ее ног.

—　Иеклейн, это ты?　— спросила она.

—　Да,　— послышался приглушенный голос. Нагнувшись, она увидела, что он крепко связан. Вынув из-за пояса кинжал, который всегда с собой носила, она разрезала узы пленника. Он тотчас вскочил, глубоко вздохнув.

Это оказался действительно Иеклейн.

—　Что такое случилось?　— спросила колдунья.　— Каким образом позволил ты Флориану явиться вместе себя и похитить предназначенное тебе звание?

Иеклейн начал потоком проклятий и угроз против Флориана и Конрада.

—　Приведя меня сюда,　— сказал он наконец,　— и показав, каким образом повернуть камень Скалы Бедствий, Супербус возвратился к вам. В то время, когда я стоял у входа в подземелье, дожидаясь вашего знака,　— третьего удара по бронзовому щиту, мне показалось, будто бы за мной идет несколько человек. Я пошел им навстречу, но шум внезапно замолк и я предположил, что ошибся. Вдруг трое людей, неслышно подойдя ко мне, бросились на меня, повалили, связали меня, заткнули мне рот, несмотря на все мое сопротивление, и все это время не сказали ни слова. Затем они отнесли меня на некоторое расстояние и вскоре ушли.

Хотя в глубине души Сара была в таком же бешенстве, как и сам Иеклейн, но лучше владела собой.

С помощью убеждений ей удалось растолковать пылкому юноше, что, желая тотчас же наказать врагов своих, он только лишит себя мести, потому что все, без сомнения пойдут против него.

—　Будь спокоен Иеклейн, я жажду мести столько же, как и ты, а может быть и еще больше. Наше дело общее, и я клянусь, что оно восторжествует!

Прошел по крайней мере час, пока колдунья и ее товарищ достигли Скалы Бедствий. Госпожа Эдельсгейм и ее спутник исчезли.

Иеклейн хотел было соединиться с некоторыми товарищами и немедленно пуститься за беглецами, но Саре удалось убедить его, что попытка эта будет напрасна и что ему лучше остаться с ней.

К несчастью и здесь, как в большинстве народных восстаний, знамя свободы, едва успев развиться, встретило несогласие между воинами. Иеклейн Рорбах и Черная Колдунья отказались повиноваться власти Флориана.

Они составили две вооруженные шайки, которые, действуя то в соединении, то порознь, сильно повредили делу конфедерации грабежами и жестокостями.

Мы видели, как проводник императора, Лоренц Зельбиц, вывел Максимилиана на большую дорогу.

Прибыв в соседний город, Максимилиан немедленно принял все меры, чтобы набрать отряд вооруженных людей и пойти на помощь дочери.

Но в несколько часов в мелком городишке нельзя было собрать столько войска, чтобы выступить против таких многочисленных сил, какие были сосредоточены на прогалине Скалы Бедствий.