—　Вам нужно идти с ним,　— сказал проводник Марианне.　— Сара вас заметила, верно хочет с вами говорить. Послушайте меня, не раздражайте ее, потому что это навлечет, на вас несчастье.

Карлик ввел их в дом, тотчас же затворил за ними дверь и знаками выразил, что теперь он пойдет за своей госпожой.

—　Матерь Божия!　— вскричала Марианна, прижимаясь как можно ближе к Маргарите.　— Да здесь точно в аду!

Действительно, комната, в которой они находились, имела весьма странный вид. Две дымные лампы слабо освещали ее. Вместо обоев, стены были украшены мертвыми головами и костями. К стропилам привязаны были на веревках чучела животных; при малейшем ветре они качались и толкались со странным шумом.

Молодые девушки крепко держали друг друга за руки и от ужаса не могли ничего говорить.

—　Помолимся Богу,　— сказала тихо Маргарита,　— с Его помощью нам нечего будет бояться.

Вдруг явилась Сара. Они не заметили, откуда она вошла. На ней было надето длинное черное платье, с капюшоном, усеянное красными звездами, с различными украшениями, представлявшими крест-накрест положенные мертвые кости.

—　Сегодня полнолуние,　— сказала Сара, показывая на небо,　— и я всю ночь должна собирать магические травы; время мне дорого; поэтому прошу вас, молодые девушки, не задерживать меня. Говорите, какая важная причина заставила вас приехать в такую позднюю пору в болото Большого Волка.

—　Добрая Сара!　— отвечала Марианна.　— У меня есть жених, которого я люблю всеми силами моей души; прежде он также любил меня, но теперь я не понимаю, что сталось с ним: он переменился ко мне. Я приехала попросить у вас какого-нибудь зелья, для того чтобы снова привлечь его к себе, чтобы он любил меня по-прежнему.

Пока Марианна говорила, проницательный взгляд колдуньи перебегал с одной девушки на другую: казалось, она силилась разгадать черты их лиц сквозь капюшоны плащей.

Выслушав Марианну, она молча взяла огромный лист пергамента, разрисованный какими-то таинственными знаками, и разложила его на полу.

Потом на каждый знак она положила по черному зерну.

—　Подойди сюда!　— сказала она, взяв за руку дрожавшую от страха Марианну и подводя ее к лежавшему на полу пергаменту.　— Твой жених молод, храбр и красив.

—　Правда,　— прошептала Марианна.

—　Он страстно тебя любил… он даже готов был жениться на тебе, против воли своих родных.

—　Правда.

—　Теперь он изменился.

—　К несчастью, да!

—　Он изменился, потому что любит другую женщину.

—　Другую!　— воскликнула Марианна, с отчаянием ломая руки.　— Другую женщину!

—　Ты ревнива?

—　Да!　— вскричала молодая девушка.　— Любовь моего жениха составляла все счастье моей жизни. Горе той, которая вздумает отнять его у меня!

—　Итак, если ты не хочешь, чтоб жених твой увлекся страстью к другой женщине, то должна действовать не на него, а на ту, которая вздумала издеваться над твоей привязанностью, над твоим простодушным легковерием. Дитя! Когда любят и когда видят измену, то мстят.

—　Нет,　— прошептала молодая девушка,　— тогда умирают.

—　Как! Для того, чтобы доставить коварным изменникам возможность наслаждаться счастьем и смеяться над твоим безумием!　— вскричала Сара.　— Нет! Прежде надо отомстить… Умереть можно, но только после мщения!.. Не правда ли, Марианна?

—　Вы знаете мое имя?

—　Я знаю все, дитя! Знаю имя твоего жениха и даже имя той знатной дамы, которая вместе с ним обманывает тебя. Это никто иная, как прекрасная Маргарита Эдельсгейм.

Маргарита едва сдерживала себя до сих пор; теперь же она не в силах была долее молчать. Она подняла капюшон, скрывавший ее прекрасное лицо, которое теперь пылало негодованием, и гордо подошла к Саре.

—　Я Маргарита Эдельсгейм,　— сказала она.　— Все, что вы говорили — гнусная клевета. Слава Богу, что Марианна знает меня слишком хорошо, чтобы хоть на минуту усомниться во мне.

—　Кто знает!　— прошептала колдунья. Лица ее не было видно из-под покрывала, но глаза ярко светились зловещим пламенем.

—　Спросите ее сами,　— гордо отвечала Маргарита, указывая на Марианну, которая молча плакала.

Прежде чем Сара успела обратиться к ней с вопросом, Марианна быстро схватила руку Маргариты Эдельсгейм и поднесла к своим губам.

—　Пусть эта молодая девушка удалится на минуту в соседнюю комнату,　— сказала Сара.

—　Не оставляй меня, Марианна!　— вскричала Маргарита, ухватясь за руку своей подруги.

Та крепко прижалась к ней.

—　Вы, как видно, боитесь,　— с презрением проговорила колдунья.　— Я думала, что в вас больше смелости, сударыня. У вас не достает духа остаться на минуту со мной вдвоем… даже для того, чтобы узнать тайну, близко касающуюся одного дворянина, которого, как вам кажется, вы любите.

—　Вы можете говорить при Марианне,　— отвечала Маргарита.　— У меня нет от нее тайн.

—　Черная Колдунья говорит, когда ей угодно и при ком ей угодно,　— надменно возразила Сара.　— Или вы останетесь со мной вдвоем, или тотчас же уедете отсюда, вместе с вашей служанкой.

—　Так мы поедем лучше,　— сказала Маргарита.

—　Еще одно слово: Супербус проведет вас дорогой, известной только ему и мне, так что вы не увидите того, для кого приехали сюда, сударыня… Ага, вам это не нравится,　— продолжала она, увидев, что грусть внезапно омрачила лицо Маргариты.　— Неужели вы думаете, что меня можно обмануть? С первых же слов этой молодой девушки я догадалась, какая причина побудила вас приехать сюда в такой поздний час. Нам необходимо объясниться, Маргарита; как для вас, так и для меня будет лучше, если объяснение произойдет сейчас же.

—　Хорошо,　— немного помолчав, сказала Маргарита.　— Оставь нас, Марианна.

—　Наконец мы одни!　— проговорила колдунья, когда карлик затворил дверь.　— Я вам уже говорила, что минуты дороги для меня; поэтому нам нечего терять времени в пустых словах. Вы любите графа Людвига. Любите ли вы его настолько, чтобы быть в состоянии пожертвовать своей любовью ради его счастья и его славы?

—　Я не понимаю вас.

—　Граф влачит теперь презреннейшую жизнь. Голова его оценена, имя опозорено. Но стоит мне сказать одно слово, и все переменится. Несчастный изгнанник сделается предводителем целой армии; кто вчера ругался над его гербом — преклонит завтра голову перед его победоносным мечом. От тебя, Маргарита, зависит, чтоб я произнесла это слово, одно только слово, способное или спасти, или погубить графа.

—　Что же мне нужно сделать для этого?

—　Отказаться от графа.

—　Ни за что в мире!

—　Так ты не в состоянии пожертвовать собой для счастья того, кого любишь?

—　Неужели вы думаете, что он может быть счастлив без моей любви? Притом, почему вы думаете, что у меня у самой нет средств сделать его счастливым?

—　Для тебя это невозможно. Ты не знаешь моей тайны. Слушай: когда я расскажу тебе о нем и о себе, тогда ты поймешь, что одна я, слышишь ли, одна я могу спасти его.

—　Говорите.

—　Подожди. Ужасная тайна, которую я тебе открою, будет твоей погибелью, если ты не захочешь повиноваться мне.

—　Говорите же!

—　Итак, ты даешь клятву отказаться от графа?

—　Нет, я уже сказала, что этого не будет.

—　Подумай хорошенько. Если ты, узнав мою тайну, вздумаешь сопротивляться мне, то знай, что ты здесь совершенно в моей воле: это место — пустыня; здесь никто не услышит твоих криков и не придет тебя спасать. На что же ты надеешься, Маргарита?

—　Я надеюсь на Бога,　— отвечала девушка, поднимая глаза к небу.　— Он знает, что я люблю графа за то, что он несчастлив, гоним всеми. Когда мне пришлось выбирать между любовью к нему и благодарностью к моим благодетелям, я смело решилась пожертвовать своим счастьем чувству долга. Но Господь не захотел этого. Он, вероятно, предназначает меня к чему-либо иному. Участь моя в руках Божьих. Если Ему угодно, чтоб я вышла замуж за графа, то Он защитит меня от тебя, если же нет — то на что мне жизнь?

Сара сделала нетерпеливое движение.