Она пожала плечами, словно отметала возражения. Возможно, ей действительно плевать. У них на планете между людьми и мороками шла какая-то сложная игра, а мы были пешками. Я начала понимать, что характер Бат куда жестче, чем я думала. В ее рассказе лишь раз мелькнули эмоции, все остальное время она просто изучала наши реакции.

Бат криво улыбнулась:

— Я понимаю, как тяжело оказаться в эпицентре заварушки и ничего не понимать. Эти дневники, они о жизни определенного человека. Описывают длительный промежуток времени. Вы можете прочесть их, тогда большая часть вопросов отпадет сама собой. А завтра, после того, как вы отдохнете и немного освоитесь, мы поговорим еще.

Бус поднялся. Я отметила, что движения его неуклюжи.

— Спасибо, — устало произнес он, — за прямоту. В качестве ответного жеста, хочу расставить приоритеты. Я отвечаю за команду. И вы должны знать, что каждый из них действительный член экипажа «Астры», а потому я собираюсь защищать их права и свободы всеми доступными способами. Вы понимаете меня? — Бат кивнула. На ее губах появилась настоящая улыбка, дань уважения достойному противнику. Бус закончил. — Если так проще, начнем с дневников. А кто их автор?

Бат выпрямилась:

— Это дневники моей тети, — она запнулась, видно раздумывала добавить ли имя и, помедлив, дополнила, — Агаты.

20 глава

Разговор

Бус не предложил читать дневники вместе с ним, но и не бросил команду наедине с невеселыми мыслями. Вежливо, но твердо, он попросил Бат дать нам возможность переговорить наедине. У Бат, наверное, нашлись заботы поважнее, поскольку она отнеслась к просьбе Буса совершенно спокойно. Я думаю, она не доверяла нам так же, как и мы ей, но почему-то считала, что ничего опасного наша команда затеять не может, и поэтому нет особого смысла следить за разговорами или действиями.

В чем-то Бат, несомненно, оказалась права. Куда податься людям, не приспособленным к жестким природным условиям Капао? Без транспорта, специального оборудования и связи? Мы оказались в центре какой-то интриги, невольно втянутыми в давнее противостояние. Бус в этих непростых обстоятельствах делал то, что посчитал наиболее разумным — пытался сохранить жизни личному экипажу. Он решительно пресек панику Гая, который перегорел эмоционально и потерял самообладание. В конце трудного дня нервы мужчины сдали. Гай, сжав трясущиеся ладони коленями, признался, что никогда не бывал в таких заварушках, а происходящее пугает его до ужаса неопределенностью перспектив. К тому же морда слэй-ю до сих пор стоит у него перед глазами. Я не паниковала, но испытывала неуверенность и смущение. Марта зависла в апатии. Лишь Бус держался молодцом. Знающие вкус беды, крови или смерти люди не такие, как те, кому не доводилось попадать в серьезные неприятности. Пожив на «Звезде Альтаира», я хорошо запомнила разницу. Сейчас мне было достаточно взглянуть на поведение Буса, что он говорил и как делал, чтобы понять, ему знакомы подобные ситуации. Марте, скорее всего тоже, но личное горе выбило у нее почву из-под ног.

Мы снова сели и Бус тихо заговорил. Он попросил нас не терять мужества и помнить, что мы — одна команда, семья, и даже тяжелые потрясения не смогут изменить простых фактов. Гай измученно улыбнулся, но сумел собраться духом. Марта промолчала. Я сочла благоприятным признаком то, что к ней возвращается способность здраво мыслить, но возможно, она была всего лишь истощена морально и физически. Бус пообещал ознакомиться с содержанием дневников, и рассказать о том, что полезного смог из них узнать. После чего велел отдохнуть и набраться сил, при этом дружески похлопав каждого по плечу. Когда наш разговор был закончен, Бус подошел к Бат и спросил, можно ли будет связаться с кораблем сегодня. Она прямо ответила — нет. Для начала ей необходимо дождаться разведчиков и получить информацию от человека, который нашел челнок и Гектора. Она хотела получить максимум сведений о текущей ситуации. После чего предложила нам устраиваться на ночлег и поесть.

Бат отвела нас в одну из комнат, образованных перегородками. Мебели, кроме стола и пары кривоногих табуреток, в ней не было. Бат принесла еду и разложила походные постели прямо на полу. Затем, дала Марте какой-то напиток, выпив который та быстро заснула, уткнувшись лицом прямо в стол. Мужчины осторожно переложили ее на постель. Мне есть не хотелось, поэтому я просто сидела какое-то время, прислонившись к стене. Вскоре тишина стала давить на меня. Я тихо поднялась и покинула комнату на цыпочках, чтобы не потревожить остальных. А потом долго и бесцельно бродила по широкому коридору до тех пор, пока не наткнулась на Бат.

— Не спишь? — Спросила она.

Я покачала головой.

— Хочешь, покажу кое-что? Снаружи.

— А как же яд и споры?

Бат отрицательно мотнула головой:

— Обычно, да, но не здесь. Мы пришли из леса, где с головы до ног покрылись спорами и пыльцой. Иммунная система людей плохо приспосабливается к здешнему микроклимату, потому-то мы долгие годы жили в моногородах с системами фильтров и очистки. Тебя это не касается, у мороков таких проблем нет. — Я продолжала смотреть на нее, недовольная столь исчерпывающим ответом. Бат заметила мой взгляд и кисло улыбнулась. Видно, не была она мастером разговоров. Потом добавила, — по побережью можно ходить и без масок. Большинство ядовитых растений не выживают на берегу океана, поэтому мы создали здесь базу. К тому же открытая местность, ветер продувает. Я хочу позвать тебя посмотреть на дождь.

— Зачем? — Недоумевающе спросила я.

— Красиво, — она немного помолчала, словно обдумывала следующие свои слова, а потом добавила, — я должна поговорить с тобой. Просто разговор. Ты понимаешь, что вы не просто так оказались на Капао? Чувствуешь какую-то связь, возникшую между нами?

— Случайностей не существует, — тихо произнесла я.

— Вот именно.

Сама точно не знаю, почему я так покорно пошла за Бат. В одном она была стопроцентно права, меня тянуло к ней. Но из-за чего? Ее окружала тайна, а мне нравились тайны. Она уверенно говорила о мороках и куклах, что влекло меня. Возможно, Бат скрывала еще больше, например, нечто важное о моем прошлом. Какой-то секрет, проливающий свет на мою нынешнюю жизнь. Ее осведомленность поражала, и я легко уверила себя — она знает ответ на вопрос, чего от меня хотели добиться Сневидович, Кабо и прочие. Разве существовало более значительное? Бат поманила, я пошла.

Мы вернулись к двери, которая вела в комнату с душем. Рядом с ней находилась другая, поменьше, не замеченная мною в первый раз, когда мы шли сюда. Бат набрала код для открытия и вскоре мы поднималась по ступеням. Через два пролета лестница уперлась в светлую массивную дверь. Бат снова набрала код на панели. Железная створка отъехала в сторону, прячась в стене, и в проем хлынул холодный влажный воздух. Сильно запахло солью, чем-то терпким и насыщенным, возможно водорослями. Мы поднялись так высоко над землей, что теперь находились под самой крышей, на огороженной высокими перилами открытой площадке. Гулкий стук дождя по крыше отзывался в ушах вдохновляющей музыкой. Я испытывала одновременный страх и восторг. Первое — из-за прошлого, которое никогда раньше не приоткрывалось мне, второе — из-за грозной красоты окружающей нас. Наверное, что-то общее между нами с Бат действительно существовало. Например, своеобразное понятие красоты.

Небо полыхало разноцветными огнями: лиловыми, розовыми, желтыми и оранжево-красными. Вспышки молний разрезали его извилистыми линиями, озаряя сумерки ослепляющее белым светом. Над поселком охотников висела едва заметная голубоватая дымка, которая тонула в волнах поднявшейся линии прибоя. Видимо, прилив в этих местах действительно был очень высоким.

Всего в паре метров под нами, разбиваясь о сваи и стены домов черными волнами, бурлила вода. Она пенилась, рассыпалась брызгами и вся светилась тысячами крошечных красных огоньков, мерцающих в ее глубинах рубиновыми звездочками. Впереди, там, где небо сталкивалось с водой, прямо на горизонте пылал огненный Сана. Огромный спутник планеты заслонял собой небо и выглядел настолько величественным, что я невольно попятилась назад. Отражаясь в океане, Сана расплескивался оранжево-желтой рекой расплавленного золота и, оседая на дне, превращался в миллионы сверкающих звезд, таких же, как те, что манили под нашими ногами в черной воде. Весь океан, сколько хватало глаз, светился мириадами огоньков, являя собой незабываемое зрелище. Шум прибоя, вой ветра, брызги, оставляющие на лице мокрые разводы, воздух, напоенный яростью и свежестью — сокрушающая энергия жизни, наполняющая восторгом и ужасом. Волны все сильнее накатывали на сваи и с яростью обрушивались на стены домов.