«Проще надо. Проще-то лучше. Не осуждать никого, лишнего не говорить. Хорошо бывает, когда человек начинает замечать, что его внутренняя храмина завалена разным хламом, значит, стал он больше внимать себе и меньше будет обращать внимания на немощи других. Почем знаешь, как и чем кто спасается? Один — смирением, другой — скорбями. Скорби разные или неприятности от людей, — их надо переносить благодушно. Господь избрал и послал на проповедь пророков и апостолов, но скорбей от них не отнял. А Спаситель наш, Господь Иисус Христос, сколько скорбей потерпел ради нас. Надо чаще и от всего сердца взывать: Господи! Помоги нам, грешным, благодушно терпеть посылаемые Тобой скорби. Хотя мы и знаем, что они служат нам на пользу душевную, но малодушествуем и изнемогаем, и без Твоей помощи не можем творить ничего. Ими же веси судьбами, спаси нас, грешных!» [13].

Летом 1937 года о. Иоанн перешел из скита в монастырь, где нес послушание в должности главного духовника.

Новый Валаам. Современный вид.

В 1940 году отец Иоанн вместе с братией был вынужден эвакуироваться с Валаама из-под огня войны. Игуменом с братией было приобретено в Финляндии сельское поместье Папинниеми, нынешний Новый Валаам, расположенный в живописном месте, на пологом южном берегу озера Юоярви.

Озеро со всех сторон обрамлено дремучими лесами. Ко времени переезда монастыря в Папинниеми здесь еще не было хорошей шоссейной дороги. Связь с внешним миром велась, главным образом, водным путем. Поэтому в обители царили покой и уединение. Для братии, насчитывающей более ста пятидесяти человек, было важно то, что в поместье имеется множество различных построек. И все же было очень тесно. На старом Валааме каждый монах имел свою собственную келью, теперь же в одной комнате размещалось до пяти иноков.

Уже осенью, в год переезда, одна из надворных построек была отремонтирована и превращена в церковь. Здесь же находилась, согласно традиции, и трапезная. Иконы на золотой основе и другие святыни, привезенные со старого Валаама, находились в скромной церкви Нового Валаама, в которой совершались ежедневные службы. В высоком здании, стоявшем на выходящей к берегу стороне монастырского двора, жили игумен со старшей братией, а также другие братья. В неотапливаемых помещениях на чердаке главного здания устроены были домовая церковь и ризница.

Схиигумен Иоанн жил в угловой комнате, на втором этаже одного из зданий общежития, ближайшего к лесу. Обиталищем монахов служил двухэтажный деревянный дом, который и сейчас стоит на том же месте. Через все здание проходит коридор со множеством дверей, ведущих в маленькие комнатки. Это были монашеские кельи.

У двери кельи отца Иоанна стояла еще особая скамья: на исповедь к духовнику приходили братья и паломники, и когда исповедников было несколько, ожидавшие своей очереди садились на эту скамью.

Кельей старца служила скромная комната. Здесь было небольшое окно, из которого открывался прекрасный вид на тихое озеро. На внутренней стороне двери был прикреплен старинный рисунок: два монаха беседуют между собой. У одного в глазу маленький сучок, у другого — громадное бревно. Рисунок иллюстрировал слова Спасителя: И что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? (Мф. 7; 3)[14].

В последние годы жизни о. Иоанн очень страдал от водянки и грыжи. За год до смерти, в ноябре 1957 года, отца Иоанна отвезли в дом престарелых в Хейнявеси, где он пробыл до середины января 1958 года. По Новому Валааму отец Иоанн очень скучал и примерно в середине января смог вернуться в родную обитель. В болезни ему служили оо. Димитрий и Иона, делали перевязки, ухаживали.

Утром 24 мая (6 июня) 1958 года послушник Андрей, как всегда, зашел к монахам спросить, кому что нужно принести из лавки. Подошел он и к келье отца Иоанна, постучался, произнес молитву и вошел.

Отец Иоанн сидел на постели, и Андрей спросил: «Отец Иоанн, вам принести что-нибудь из лавки?» Старец не ответил и никак не отозвался. Андрей подошел поближе и повторил свой вопрос. Ответа не последовало. Ему стало страшно. Андрей пошел в соседнюю келью к отцу Гавриилу и попросил его зайти в келью отца Иоанна. Отец Гавриил пришел, взял старца за руку и сказал: «Уже холодная». В полном уединении отец Иоанн отдал свою душу Господу.

Похоронили схиигумена Иоанна на кладбище Нового Валаама[15].

Летом 1932 года члены Русского Студенческого Движения из Хельсинки совершили паломничество в Валаамский монастырь. Среди этой эмигрантской молодежи была и Елена Акселевна Армфельт.

Основателем Русского Христианского Движения, которое сформировалось в Париже, был протоиерей Сергей Четвериков. Это движение имело два отделения: в Хельсинки и в Выборге. Основательницей и руководительницей отделения в Хельсинки была Елена Акселевна Армфельт.

Основным видом деятельности кружка были еженедельные лекции на темы церковной жизни. Чаще всего они проводились по вечерам в маленькой квартирке Елены Акселевны. Кроме того, члены кружка материально поддерживали детей из обедневших русских семей. Поездки и встречи с членами других отделений Движения также входили в программу кружка.

В первые годы обменивались письмами редко, но перед Советско-Финской войной 1939-1940 гг. стали переписываться регулярно. Наибольшего размаха переписка достигла в послевоенные годы, когда Валаамская братия переселилась на новое тихое место, — Новый Валаам.

Елена Акселевна родилась 2 (15 декабря) 1900 года в Кронштадте. В то время этот город был особенно знаменит тем, что в нем служил протоиерей Иоанн Сергиев. Мать Елены Акселевны часто бывала на службах в соборе, и однажды знаменитый пастырь благословил и маленькую Елену.

Благодаря своему происхождению, Елена была принята в знаменитый Смольный институт, где могли учиться только девочки из благородных семей. Смольный часто посещали знатные особы, в том числе и сам Государь, а также митрополит Санкт-Петербургский. Елене Акселевне особенно запомнились прекрасные глаза и доброе лицо Государя.

После революции Елена и ее мать, как многие русские эмигранты, оказались в Хельсинки, где жили хотя и скромно, зато в безопасности. Мать вела их небольшое хозяйство, а Елена до самой пенсии работала бухгалтером в оптовой фирме. Мать и дочь были ревностными прихожанками небольшой Никольской церкви при кладбище Хиетаниеми. Обе они участвовали в основании и строительстве православного храма, который в настоящее время является приходом Московской Патриархии.

Жизнь верной спутницы и подруги Елены Акселевны, — Павлы Максимовны Шмальц, не менее богата событиями и довольно трагична. Павла Максимовна родилась в городе Йоенсу, в восточной Финляндии.

Позже семья переехала в Эстонию, а затем в Петербург, который запомнился Павле спектаклями Мариинского театра. После революции семья переехала в Финляндию, а во время второй мировой войны, Павла со своим сыном снова поехала в Эстонию. Там она попала в концлагерь, так как не имела эстонского паспорта. Во время четырехлетнего заключения ее сын умер.

После войны Павла Шмальц вернулась в Финляндию. С Еленой Акселевной она впервые встретилась в церкви.

Подруг объединяла любовь к Церкви, совместные поездки в Ново-Валаамский монастырь и дружба с монастырским старцем отцом Иоанном.

Елена Акселевна Армфельт была самой близкой из духовных чад отца Иоанна. В послевоенные годы они переписывались почти каждую неделю. Отец Иоанн был духовником и старцем Елены Акселевны. Со временем Елена Акселевна стала настоящей духовной наперсницей отца Иоанна, именно ей он поверял самые сокровенные свои раздумья.