Помоги им Господь Бог в их новом, трудном послушании, в чужой обители!

Все время о. Иакинф держался удивительно спокойно, в глубочайшей преданности Промыслу Божию. То же самое настроение проявляли и его сподвижники. Для нас было чему подивиться и поучиться. Неожиданно призванные к священству, все они служили очень хорошо и благоговейно.

О приезде в Печенгу о. Иакинф обещался написать Вам и нам.

Валаам, 15 декабря 1921 г., монах Иувиан.»[6]

«Шлю я Вам сердечный привет из богоспасаемого Трифоно-Печенгского монастыря, и сообщаю вам, что мы, по милости Божией, благополучно достигли его. Не зная финского языка, такой далекий путь совершили без всяких недоразумений. На конечной железнодорожной станции, в г. Улеаборге, провели одни сутки, где местный священник о. Владимир принял нас очень ласково и записал нам дальнейший путь нашего следования. Его указания послужили на пользу.

Из Улеаборга я известил Печенгскую братию о своем приезде и просил встретить нас на лошадях, но так как в здешнем крае езда на лошадях очень затруднительна, то нас встретили на 14 оленях за 150 верст. В полдень, 25 декабря по старому стилю, мы подъехали к постоялому дому, в котором и встретили Рождество Христово. Навстречу нам выехал иеродиакон Александр, богатырского телосложения, 48 лет от роду. Увидя его мы весьма обрадовались и сердечно приветствовали его. Попили с ним вместе чайку и отправились в путь.

Дорога была очень хорошая, снега немного, и ехать было очень хорошо. На пути, в одной лопарской хижине, я причастил запасными св. Дарами больную старушку, чем она была очень довольна. Одну ночь пришлось ночевать под открытым небом — в тундре: разложили мы костер, вскипятили воду из снега, сварили свежих селедок, привезенных о. Александром. Так и провели всю ночь у костра: рубили дрова и подкидывали их в огонь. А олени тем временем сами доставали себе пропитание из под снега — мох. Утром, в восемь часов, отправились в путь. Ехали опять тундрой. Тундра — это безлесое пространство, покрытое мерзлым мхом, растений никаких нет, местами есть только болота. В монастырь прибыли 26 декабря. Приехав в монастырь и приложившись к св. престолу и к мощам, я сказал следующее приветствие:

«Здравствуйте, св. отцы и братия! По вашей просьбе я прислан к вам настоятелем. По силе моей и данным мне Господом способностям буду трудиться во благо святой обители и прошу вас, св. отцы: помогайте мне как в трудах, так и в советах». При этом некоторые из братий ответили: «Будем трудиться и помогать Вам».

Главная цель монашеской жизни, — развитие духовной жизни и достижение христианского совершенства. Прошу вас, св. отцы, будем все стремиться к тому, чтобы между нами была любовь, мир и согласие. Еще прошу вас, будьте снисходительны ко мне, если при службе моей будут какие-либо ошибки. Прошу об этом потому, что в сан игумена я посвящен из простых монахов и пришлось мне отслужить только одну седмицу.

Печенгская братия очень рады нашему прибытию, относятся к нам с уважением. Продовольствие и пища хорошие: на холодное подают треску с картошкой, иногда жирные селедки, иногда семгу; щи с треской и еще с какой-то рыбой, уха из свежих сельдей; каша бывает или гречневая, или пшеничная, или геркулесовая; на ужин то же самое, что и на обед, кроме каши. Чай получают по пол-фунта на месяц и одно кило сахара, булки получают каждый воскресный день и в праздники. Также получают и просфорки.

Местность очень красивая, монастырь находится как бы немного в низине, а вокруг него — высочайшие горы, точно ограда. Близ монастыря есть замечательная гора, называемая «Спасительной». На ней, по преданию, прп. Трифон укрывался от преследования языческих жрецов. Высота этой горы — 80 сажень. Климат здесь хороший. На Валааме нам говорили, что в Печенге болеют цингою, но оказалось наоборот: сюда даже приезжают лечиться от цинги. Говорили еще, что ночь здесь длится три месяца, и это тоже неправда: только день бывает несколько короче. Мы приехали в самые короткие дни и заметили, что продолжительность самого короткого дня — пять часов, так что в течение двух часов можно читать без огня.

Церковная служба отправляется исправно, поют хорошо, напев соловецкий, обедня совершается ежедневно. С Божией помощью я начинаю входить в курс дела. Келейничает мне келарь, инок 48 лет. Жизнь-то наша какая изменчивая! Из темной Предтеченской келии — и вдруг очутился в больших помещениях с двенадцатью окошками! Здесь принято так: когда служит игумен, то делают ему встречу и надевают шелковую мантию. Хотел было я отменить встречу, но мне сказали: не надо отменять, пусть будет по-старому.

Здешний письмоводитель знает свое дело хорошо, от роду ему 60 лет, но в мантию не пострижен. Кроме него есть еще несколько человек, которые долго живут в обители, но в монашество не пострижены. Всех таковых я намерен постричь Великим Постом.

Благодарение Богу, жить пока можно хорошо. Деньги, взятые мной с Валаама на проезд, возвращаю с благодарностью.

Братия здесь простенькая: труженики и ревнующие о церкви. Мои сотрудники пока благодушествуют. Им нравится здесь как церковное пение, так и все прочее. Прошу передать от меня земной поклон всей Боголюбивой Валаамской братии и Предтеченским сподвижникам.

Смиренно у всех прошу св. молитв.

Нижайший послушник игумен Иакинф с братиею. 8 января 1922 года»[7].

«Честнейший о Господе о. Иувиан!

Христос посреди нас!

Спаси, Господи, за дорогую весточку из родного уважаемого Валаама. О нашем прибытии в Печенгу вам уже известно. А подробные сведения о настоящем положении нашего монастыря посылаю о. игумену Павлину.

А о себе, о. Иувиан, я тебе скажу: пока, по Божией милости, помаленьку всматриваюсь в братию и приспосабливаюсь к их порядкам. Нежелательно что-либо нарушать усвоенного ими; как говорится, в каждом монастыре свой устав, и новшеством можно только возмутить братию. Я подметил, что устроение у братии внешнее, материальное; воспитаны на физическом труде, церковь и духовное развитие — на втором плане. По долгу моего послушания иногда приходится что-то сказать братии. В крестопоклонное воскресенье, после обеда, в трапезе сказал братии следующее: “Желающие могут причащаться Св. Таин почаще”, затем указал на то, чтобы побольше читали святоотеческие книги, объяснил важность безропотного послушания, подтвердил свои слова святоотеческим писанием. В заключение сказал: “Нам нужно искать прежде всего царства небесного, а остальное все приложится (Мф. 6; 33), так будет по слову Господню”. Оказывается, что учить других словом не трудно, но самому жить духовно и учить примером, — увы, тяжело.

Пребываю сомолитвенник ваш,

игумен Иакинф.

28 марта 1922 года»[8].

«Всечестнейший и добрейший о Господе о. игумен Павлин!

На вашу просьбу рассказать о текущей нашей жизни отвечаю с любовью, что церковная служба совершается ежедневно по уставу, сполна, регентом — уставщиком. Ему помогают другие иноки петь и читать, поют хорошо.

Работа начинается с 6 часов утра, обед в 10 часов, чаепитие в 2 часа, после чая работают до 5 часов. До нас работали до 6 часов вечера. Я часик убавил и попросил братию, чтобы ходили в церковь к вечерне. Вечерня кончается помянником. Молитвы на сон грядущим читаем в трапезе после ужина. Полунощница в 3 часа, обедня в 6 часов, а в праздники в 7 часов. В воскресенье и праздники малая вечерня в 3 часа. Всенощное бдение начинается в 6 часов, ужин — после бдения. Вот таким образом, как колесо вертится, идет наша жизнь к вечности.

Я, по Божией милости, привыкаю, во все всматриваюсь, дожидаюсь настоятельских скорбей, сознаюсь, что не обладаю от природы хорошим умом и сообразительностью, только надеюсь на Господа и его святое милосердие: пусть Он управляет, как хочет, по Своей благости. Руководствуюсь книгой преподобного Аввы Дорофея. Вся книга хороша: есть наставления и настоятелю, которые весьма назидательны, читаю и другие книги Святых Отцов.