Вот пример моего профессионализма: я был среди бела дня похищен Севериной Зотикой.

Рыжие волосы оказались волнистыми и рыжеватого оттенка. Они были достаточно красными, чтоб их обсуждали, хотя и не слишком яркими. Они бы не смутили нервного быка, и меня они тоже не испугали. В комплекте к ним шли бледная кожа, белесые ресницы и водянистые глаза. Волосы были зачесаны назад, чтоб подчеркнуть линию бровей; это должно было бы придать ее лицу несколько детское выражение, но выражение ее лица позволяло предположить, что Северина Зотика слишком быстро рассталась со своим детством, чтоб это принесло ей пользу. Она выглядела как ровесница Елены, хотя я знал, что она должна была быть моложе на несколько лет. У нее были глаза старой ведьмы.

– Ты мог захворать, – сказала она угрюмо, – сидя весь день в тени.

Я проверил, нет ли переломов рук и ног.

– В следующий раз, просто пришли мне приглашение посетить твой дом.

– А ты согласился бы?

– Всегда рад познакомиться с девушкой, которая добилась успеха своими силами.

Профессиональная невеста носила верхнюю серебристо-зеленую тунику с рукавами, которая сочетала в себе простоту и хороший вкус. Она обладала хорошим чувством цвета: полотно на ткацком станке было приятного сочетания янтарного, серовато-желтого и красно-коричневого оттенков. Стены в комнате были матовые шафранового колера, подушки на диванах и портьеры были более яркие, а передо мной покрывал пол огромный ковер с темно-коричневым орнаментом по черному фону. Я чувствовал боль в столь многих местах, что глядя на него думал, это неплохое место, чтоб улечься.

Я ощупал затылок и нашел на волосах кровь. Под туникой закровоточила рана, полученная в последнем расследовании.

– Твои громилы избили меня. Если этот разговор собирается затянуться, один из них мог бы притащить мне стул?

– Принеси его себе сам!

Она жестом остановила рабов. Я сложил руки на груди и покрепче встал на ноги.

– Крутой, а? – издевалась она.

Она продолжила ткать. Сидела она ко мне боком, делая вид, что не обращает на меня внимания, хотя это было не так. Ритмичные движения челнока действовали мне на нервы.

– Сударыня, ты не могла бы не делать это, пока мы разговариваем?

– Ты можешь говорить.

Ее рот сердито сжался, хотя голос оставался спокойным.

– Тебе следует многое объяснить. Ты всю неделю следишь за моим домом и за мной. Один из моих арендаторов рассказал мне, что ты был в Субуре и задавал грубые вопросы о моей личной жизни…

– Ты должна была привыкнуть к этому! – прервал я ее. – Во всяком случае, я не повсюду следую за тобой; пантомиму я пропустил, я уже видел ее. Оркестр был уныл, сюжет глуп, а сам мим был старым лысым пузаном с вытаращенными глазами, настолько страдающим подагрой, что его и стукнуть то было стыдно!

– А мне понравилось.

– Любишь грубые фарсы, а?

– Предпочитаю иметь собственное мнение. У тебя есть имя?

– Дидий Фалько.

– Информатор?

– Правильно.

– И ты еще смеешь презирать меня!

Я не был одним из тех подлых червей, которые подслушивают разговоры сенаторов, чтоб донести о их неосмотрительных словах Анакриту во дворец, или их собственным неудовлетворенным супругам, но я позволил себе не отреагировать на оскорбление.

– Итак, Фалько, кто нанял тебя шпионить за мной?

– Семейство твоего жениха. Не вини их.

– Я и не делаю это, – решительно ответила Северина, – со временем мы с ними придем к должному взаимопониманию. У них есть свои сокровенные интересы. У меня тоже, как это и бывает.

– Влюблена? – едко спросил я.

– Как ты думаешь?

– Ни разу! А он?

– Сомневаюсь.

– Честный ответ!

– Нов и я практичные люди. Романтическая любовь редко бывает долгой.

Я задавался вопросом, был ли Гортензий Нов в большей степени влюблен чем она. Человек, проживший холостым столько лет, обычно любит убеждать себя, что его причина отказа от свободы совершенно особая. Девушка говорила со мной с холодной рассудительностью, которую она вряд ли демонстрировала в его компании. Бедный старый Нов мог вводить себя в заблуждение, что его возлюбленная такая скромница.

Северина потянулась к корзине за новым мотком шерсти наблюдая за мной. Тем временем я все еще пытался отгадать, почему она сегодня взяла инициативу в свои руки. Это могло быть простое нетерпение, от того что я все время следовал за ней. Но я чувствовал, что ей действительно нравится играть с огнем.

Она села и положила свой узкий подбородок на сложенные домиком пальцы.

– Ты бы лучше предал гласности тревоги этого семейства, – предложила она. – А мне скрывать нечего.

– Тревогой моих клиентов является то, что обеспокоило бы любого, юная леди, твое запятнанное прошлое, твои настоящие мотивы и твои будущие планы.

– Я уверена, ты это знаешь, – перебила меня Северина, все еще сдерживаясь, но с блеском в глазах, который я только приветствовал, – что мое прошлое было тщательно изучено.

– Старым напыщенным претором, у которого не хватает ума, обратить внимания на своего чрезвычайно толкового секретаря.

Взгляд, которым она наградила меня мог означать как появившееся уважение, так и возросшую неприязнь.

– Я считаю, что секретарь проявил к тебе свое расположение, и не обязательно тайно, – добавил я, вспомнив Лузия, как прямолинейного типа, способного откровенно высказать свое мнение. - Что ты думаешь по этому поводу?

Северина выглядела удивленной этим вопросом, но сумела заставить ответ звучать несколько манерно:

– Понятия не имею!

– Ложь, Зотика! Ну, я здесь новичок, до сих пор придерживающийся нейтралитета. Предположим, ты шепнешь в мое благосклонное к тебе ушко, что произошло на самом деле. Начнем с твоего первого маневра. Тебя таскали туда-сюда начиная с рынка рабов на Делосе в детстве, и до самого Рима. Ты вышла замуж за своего хозяина. Как ты это сделала?

– Никакого обмана, уверяю тебя. Моск купил меня, потому что я выглядела смышленой; ему нужен был кто-то кого можно было обучить присматривать за складом…

– Способность к счету должно быть помогает тебе в качестве наследницы!

Я заметил, как она вздохнула, но мне не удалось добиться от нее вспышки, на которую я надеялся. Как и подобает рыжим, она была зажата и скрытна – словно тот, кто размышляет на руинах империй. Я мог представить себе, что она плетет заговор, чтоб отомстить за воображаемую обиду, спустя много лет после происшествия.

– Север Моск никогда не домогался меня, но когда мне исполнилось шестнадцать, он предложил мне выйти за его замуж. Возможно, потому что он никогда не злоупотреблял мной – в отличии от других – я согласилась. А почему бы и нет? Его магазин был лучшим местом, где я когда либо жила, я чувствовала там себя как дома. Я получила свободу. Но ведь большинство браков по сути, лишь коммерческие сделки; никто не может осмеивать меня за то, что я воспользовалась своим шансом.

У нее была любопытная особенность уметь предугадывать реплики собеседника. Видимо, наедине она часто говорила сама с собой вслух.

– Что он получил?

– Мою молодость. Мое общество.

– Твою невинность? – подкольнул я.

Это заставило ее яростно вспыхнуть.

– Верную женщину и тихий дом, где он мог принять своих друзей! Сколько мужчин могут похвастаться этим? У тебя это есть, или есть лишь какая-нибудь дешевка, что орет на тебя?

Я не отвечал.

Северина продолжила тихим сердитым голосом:

– Он был уже пожилой. Его сила угасала. Я была хорошей женой, пока могла, но мы оба знали, что это, вероятно, не долго продлится.

– Присматривала за ним, не так ли?

Она посмотрела на меня прямо, отбивая мои шпильки.

– Ни у одного из моих мужей, Дидий Фалько, не было повода для сожаления.

– Настоящая профессионалка!

Она криво усмехнулась. Я пристально разглядывал ее. Эта бледная кожа, хрупкое тело и независимый характер; было невозможно представить, какой она была в постели. Но мужчины, ищущие уюта, могли бы легко убедить себя в ее покорности.