– Точно же! – не замечая, что перешел на мысли вслух, воскликнул Дима, – Я догадывался, что она влюблена в меня, но настолько…

Ответом ему был радостный смех отца с улицы.

– Помнишь, еще в школе ты гулял с одной девочкой? – спросил он, подойдя к окну, – Ну, она с тобой гуляла.

– Не помню, – солгал Дима.

– Да? Хотел тебе поучительную историю рассказать, но что теперь поделать…

Дима считал то время, когда дал слабину и позволил существу противоположного пола, однокласснице, встречаться с ним, самой темной страницей в истории своей жизни. Тогда ему было пятнадцать лет, а ей – четырнадцать. Вся любовная сказка выглядела до абсурда смешной, глупой и непонятной, но это были настоящие близкие отношения между парнем и девушкой. Как помнил сам Дима, никакой активности он тогда не проявлял, и вся ответственность за детскую любовь лежала на его девочке, имя которой он безжалостно вычеркнул из своих воспоминаний и забыл всего за четыре года. Тогда он еще не знал, что нужно делать, чтобы стать Святым Рыцарем, и не мог внятно объяснить ей, почему не желает встречаться с девочками. Девушка не могла его понять, а общественность, выступающая в лице одноклассников, жутко критиковала его и осуждала в том, что он просто боится девушек, хотя Дима никогда не чувствовал себя зажатым, взаимодействуя с ними. Но давление подействовало, и он решил попробовать поддаться неумелому прилипанию к нему его одноклассницы, что позже полностью убедило его в том, что жизнь без любовных отношений – это лучший жизненный выбор. За девушкой нужно было ухаживать, делать ей комплименты, дарить подарки и говорить правильные слова, чтобы она не обиделась, а Диме это казалось в наибольшей степени затратным и ненужным, поэтому все закончилось тем, что он жестоко оборвал с девушкой все связи, из-за чего она обиделась и перевелась учиться в другую школу. Уже потом юноша понял, что это был важный жизненный урок и что если он когда-нибудь решится на отношения, то должен будет выбрать девушку, которая будет являться для него наиболее подходящей, правильной в его собственном понимании. Тогда, будучи уже в почти осознанном взрослом возрасте, главным критерием он поставил наибольшую приближенность характера девушки к своему характеру.

Глупые воспоминания вызвали на его лице невольную улыбку. С тех пор Дима изменился, очерствел и уже точно знал, что никогда не позволит себе полюбить, хотя сам не до конца осознавал, почему. Лишь иногда он думал, что переходный возраст прошел для него как-то не правильно, не совсем так, как для других юношей, ведь многие в детстве тоже были против девочек, но с взрослением изменились. Дима же, со своими оправданиями, необходимыми только для него самого, остался прежним.

Иногда он считал себя несчастным человеком; несчастья случались, но Дима не придавал им отрицательного значения. «Раз уж сейчас плохо, то в будущем обязательно будет хорошо, – думал он, – А пока, чтобы будущее было действительно хорошим, нужно мириться со всеми неприятностями». И Дима мирился, всей душой веря в придуманное самим собой высказывание, которое уже долгие годы взрослело вместе с ним и обрастало новыми значениями. Иногда оно влияло на него в своем прямом смысле, а в другое время, в разных обстоятельствах, воспринималось совсем по-иному. Редко когда случалось, что он был вынужден воспринимать высказывание так, как оно непосредственно звучит, но к неприятностям, связанным с внезапным объявлением Алисы, Дима подставил именно его прямое значение. Он решил для себя, что смиренно перетерпит ее пребывание рядом с собой, а в будущем, когда понадобится помощь, обязательно напомнит ей об этом, и она будет вынуждена ему помочь….

Сразу выкинув все подобные коварные мысли из головы, Дима встал с дивана и вышел на улицу – отец окучивал картофель, и ему нужна была помощь.

– Помочь, пап? – спросил он.

Вдоль забора, огораживающего территорию дома Андрея Ивановича, росло пять деревьев черемухи, громко шелестящей под обильными потоками сильного ветра, гонящего к деревне новую грозовую тучу, поэтому отец его не услышал, и пришлось Диме самому искать тяпку для окучивания. Как он помнил, все инструменты отец держал в сарае, который стоял рядом с парником, в котором выращивались огурцы. Тяпки оказались там же, и Дима, взяв одну, поспешил к отцу на помощь.

Огород, по которому он шел, выглядел богато. На аккуратно окученных грядках росла капуста, чуть дальше – редис с луком, а большая часть огорода была занята картофелем, которым и занимался Андрей Иванович. Еще год назад на этой земле был посажен только лук с огурцами, но в последнее время отец Димы всего себя отдавал деревенской жизни. Уже несколько недель он планировал перебраться жить на дачу навсегда и, не бросая свою основную работу, ухаживать за ней, ведь в столице, после того, как Дима уехал учиться в другой город, его больше ничего не держало. Он работал сценаристом в одной постепенно набирающей популярность студии по съемке сериалов и сценарии для новых серий мог писать там, где хотел.

Хоть его совместные проекты с режиссером, который приходился ему хорошим другом, не набирали огромной популярности, деньги работа приносила хорошие. Андрей Иванович спокойно мог покупать себе все, что пожелает, и одновременно кормить сына и обеспечивать его жильем. С тех пор, как от него ушла жена, денег стало больше, и отец-одиночка в плане финансов ни на что не жаловался.

По этой причине он решил обзавестись загородным домом, и жизнь в деревне показалось ему настолько интересной, что в город возвращаться ему совсем не хотелось.

– О, Дима! – радостно сказал он, когда увидел, что сын идет к нему с тяпкой в руках, – Помочь решил?

– Делать нечего, – Дима улыбнулся, – Ты в одиночку все это посадил?

– Дядя твой помог. Он иногда приезжает, и мы вместе работаем.

– Он, ведь, знает, что я дома?

– Знает, конечно. Обещал приехать.

– Было бы хорошо, – Дима вздохнул, – Ну, за работу!

Все время до самого вечера он пробыл в огороде, усердно работая при этом тяпкой. Отец рассказывал ему, как прошел год, пока сына не было дома, а Дима ведал ему о ВУЗе, в котором учился, о планах на будущее и о странном старике из леса, о Николае Федоровиче. К концу дня его мышцы неприятно ныли, глаза закрывались, а ноги подкашивались, поэтому, не желая даже ужинать, Дима сразу пошел купаться на пруд, после чего вернулся в свою комнату и почти моментально уснул.

Грозовые тучи собирались в небе над деревней с самого полудня, но буря началась только ночью, когда все уже спали, поэтому ее никто не заметил.

Утром поднялся густой туман. Дима еще спал, а Андрей Иванович уже собирался в путь до ближайшей станции, чтобы встретить на ней Алису. Эта девушка была важна для него, она дала ему шанс на веру в то, что его сын еще может исправиться.

Дима проснулся от звука работающего мотора отцовского автомобиля. «Конечно, – была первая его мысль, – Когда меня надо было отвезти к старику, машина не работала, а для Алисы каким-то чудом вдруг починилась! Да уж, папа!»

Вскоре шум мотора утонул в тумане, а Дима, переживая из-за предстоящей встречи, заснуть уже не сумел. Посмотрев в окно на улицу, он увидел, что дорога размокла, но отец каким-то чудом справился с плохими дорожными условиями и благополучно выехал на асфальт, который был проложен в пятидесяти метрах от их дома.

Часы показывали полседьмого утра, но спать Диме уже не хотел.

– Когда учеба идет, надо бы так, – улыбнувшись, сказал он про себя.

Погруженной в полную тишину, нарушаемую лишь жуткими, но вполне обычными скрипами деревенского дома, Дима лег на кровать и уставился в окно. Примерно на расстоянии вытянутой руки из-за тумана уже сложно было что-либо разглядеть; туман клочьями плавал над землей и создавал из себя причудливые фигуры, из-за которых Диме становилось немного страшновато и неуютно. Стоило ему подумать о чем-нибудь неприятном, как туман тут же приобретал форму воображаемых объектов, которые затем медленно плыли к окну, после чего рассеивались, уступая место новым фигурам.