— Мы можем где-нибудь встретиться, Майк? Нам обязательно надо поговорить.

Он как-то ухитрился раздобыть номер желтого пейджера. Интересно, он может определить, что я звоню ему из Лос-Анджелеса? Черт, а вдруг именно сейчас он и определяет мой номер?

— По-моему, ты увяз слишком глубоко, — добавил он. — Ты меня слушаешь? Будет лучше, если ты примешь мою помощь.

Я повесил трубку и укатил домой на мотоцикле. Дома я первым же делом вынул из желтого пейджера батарейки и оставил его лежать на прежнем месте, в коробке.

Гуннара одолевало беспокойство. Справлялся он с ним неважно.

— Джулиан признает только один способ вести дела, — объяснял он мне. Мы сидели за обеденным столом, Джулиан, Рамона и Люси хозяйничали на кухне. — Ему нужно полгода, чтобы подготовить почву. Шесть месяцев. Мы узнаем о человеке, которого пасем, всю подноготную, вплоть до мелочей. Если ему случается вставать среди ночи, чтобы отлить, — мы и это знаем.

Он допил остатки красного вина из своего бокала.

— Тем временем Джулиан обхаживает толстые кошельки в своем винном магазине, Рамона помогает ему. А мы с Люси сидим сложа руки и ждем. Пока наконец не приходит время заняться делом. Тогда вся тяжелая работа достается мне. Люси или ничего не делает, потому что Джулиан не доверяет ей, или служит приманкой для какого-нибудь озабоченного старпера.

Не знаю, зачем он выкладывал мне все это. Ведь я оставался новичком в банде. Но похоже, он просто прекрасно понимал, что я никому не передам его слова.

Как бы ни нервничал Гуннар, Джулиан оставался верен себе. Он входил с жертвой в контакт. Потом развивал его. Медленно, осторожно. Узнавал о потенциальной жертве все, что только мог. И ждал, когда представится подходящий случай.

Лишь однажды он просчитался. Выбрал не ту цель, неверно рассчитал время и мог поплатиться жизнью. Но вместо этого получил в помощь сначала Призрака. А потом и меня.

— Так я с ним и познакомился, — объяснил мне Джулиан. — С твоим человеком из Детройта.

Этот разговор состоялся несколько дней назад. После очередного роскошного ужина, который целиком достался нам с Джулианом и Рамоной. Гуннар и Люси куда-то укатили. Джулиан рассказывал мне эту историю с таким видом, словно важнее его слов ничего и представить нельзя. И вероятно, действительно придавал ей огромное значение.

— Я понял, что с ним лучше не шутить, как только он вошел в магазин. Ты же видел его. Значит, понимаешь, о чем речь.

Я кивнул. Да, я понимал.

— Это было пару лет назад, в сентябре. Смотри, что он делает: берет напрокат большую яхту, созывает серьезных ребят, и они отплывают в Орегон — играют там в гольф, устраивают морские прогулки, каждые два дня сходят на берег, а задержавшись в Лос-Анджелесе, успевают скатать в Вегас. Сплошное развлечение.

Я вспомнил свое знакомство с этим типом. Было трудно представить его занятым хоть чем-нибудь человеческим.

— И все это лишь разминка. Затем они уплывают в Мексику, по пути начинают играть в покер. Без ограничений. Человек семь или восемь. Ставки — по полмиллиона. Строго наличными. Стало быть, на одной яхте — миллиона четыре как минимум. Майк, ты представляешь, что я подумал, когда услышал все это от человека, с которым едва успел познакомиться? Мне-то он объяснил, что приехал закупить вина для своих пассажиров, а я слушал и думал: не-ет, просто сегодня утром Господь вдруг решил, что у вас слишком много денег, сэр. Поэтому вы здесь.

Рамона сидела рядом с ним. Она улыбнулась и покачала головой.

— Но как разыграть эту карту, я знать не знал, — продолжал Джулиан. — Времени было в обрез, понимаешь? Они отплывали на следующий день. Такие деньжищи — и ускользали в Мексику. Я и подумал: черт, если бы покрутиться вокруг него хоть немного, может, я понял бы, что к чему. И я пообещал собрать для него лучшее вино, какое у меня есть, несколько отличных бутылок, и лично доставить на яхту. Он, конечно, согласился — очень любезно, мол, с вашей стороны, и все такое. Приезжайте, покажу вам яхту. Само радушие и гостеприимство. Сразу надо было насторожиться. Но четыре миллиона долларов кому хочешь затуманят мозги.

Прибыл я в порт, смотрю — яхта у него самая большая из всех. Остальные рядом с ней — скорлупки. Кстати, яхта и не его вовсе. Просто взял ее напрокат на месяц. Мы с Рамоной берем ящики с вином, вдобавок Рамона приготовила несколько красивых букетов. И сигары в подарок клиенту. Все чин чином, ясно? Идем мы со всем этим добром по трапу, Рамона в бикини, кокетничает с мистером Лакомый Кусочек почем зря. Остальные еще на берегу, потому я и решил немного осмотреться, погулять по каютам, понимаешь? Увидеть, что там внутри. А если застукают, всегда могу отговориться — скажу, что цветочки решил по каютам расставить, порадовать пассажиров. И если удастся узнать, где стоит сейф… попытаться стоило, правда?

Он умолк и задумался. С лица Рамоны сбежала улыбка.

— Да, знаю, по-дурацки все вышло. К чертям такие импровизации. Словом, оказалось, что все это было подстроено. Я побродил по яхте и нашел сейф в одной из кают. Так себе сейф, между прочим. Из тех, что и Люси без труда откроет. Но не успел я обрадоваться, как услышал за спиной голос. Обернулся — и увидел, как в меня целится какой-то тип. Странный такой с виду. Ты ведь с ним знаком? Помнишь, вид у него ленивый, а лицо всегда заспанное?

Я кивнул. Да, мы встречались.

— Я начал оправдываться — хотел только цветы поставить, дружище. Но он на это не купился. Черт, да я сам бы себе не поверил. Выводит он меня на палубу, а там уже и Рамона, и мистер Лакомый Кусочек, и от гостеприимства ни следа не осталось. Он велит мне сесть и просит назвать хоть одну убедительную причину, по которой не стоит сразу же бросать наши трупы в океан. Пока я силился хоть что-нибудь придумать, вмешалась Рамона: «Не стоит, потому что акулы не любят мексиканцев». Пораскинув мозгами, он говорит: «Но твой же приятель не мексиканец». А она: «А он-то здесь при чем?» По крайней мере рассмешила этого типа. Он отсмеялся, помолчал и сказал: «Мне говорили, что вы ловкие ребята. И я решил убедиться сам. Значит, так халтурно вы всегда работаете?» Ну я и начал уверять: «Нет, сэр, что вы! Но как вы о нас узнали?» Потому что в то время узнать о нас ему было решительно неоткуда. А он подошел ко мне вплотную и произнес: «Я все знаю. Потрудись запомнить». У меня сердце ушло в пятки: все, думаю. Мы покойники.

Обошлось: он нас отпустил. С двумя условиями, как он сам сказал. Во-первых, он… скажем так: поблагодарил за вино, сигары и цветы. Сказал, это было очень предусмотрительно с нашей стороны. А во-вторых, дал один телефон. «Если вас никто не пришлепнет, пока вы учитесь работать как надо, — добавил он, — тогда вам наверняка понадобится хороший взломщик». От нас требовалось одно: не забывать с каждого дела отстегивать ему десять процентов. Так мы и познакомились с Призраком.

— Люси говорила о том, как ездила к нему? — спросила Рамона. — И пыталась учиться у него?

Я кивнул.

— В конце концов все наладилось, — добавил Джулиан.

Да, наладилось, мысленно согласился я. И вот я здесь. Работаю на парня, который однажды уже выбрал не ту жертву. Такую, какой врагу не пожелаешь.

Неудивительно, что теперь он осторожничает.

В Калифорнию пришло лето, жизнь всех, кто меня окружал, оставалась неизменной. Джулиан и Рамона продавали дорогое вино и приглядывали очередную жертву. Гуннар делал тату и ворчал, что Джулиан и Рамона слишком долго раскачиваются. Люси забросила живопись и начала подолгу пропадать в тату-салоне у Гуннара. В конце концов она решила сама освоить его ремесло. Я же был чуть ли не целыми днями предоставлен сам себе, возился с замками или рисовал. Или садился на свой байк и катался по городу.

Однажды я вышел на задний двор и от нечего делать взял в руки примитивную гантель Гуннара — металлическую трубку с мешками, набитыми песком, с обоих концов. Я попробовал согнуть руку, держа гантель, и сумел сделать это несколько раз — пока не увидел выходящего из дома Гуннара. Поспешно положив гантель на место, я сообразил, что получил очередной урок — не хватать без спроса чужую собственность. Но Гуннар взял гантель и сам вручил ее мне.