Ни одно слово из памяти не появилось в разуме Винн.

Дрожащие окровавленные пальцы и сама Тень стали искажаться и расплываться, когда из глаз потекли слезы.

— Не оставляй меня, сестра, — прошептала она. — Не так!

Затаив дыхание, Винн сидела в темноте и неотрывно смотрела на Тень. Даже когда пришли Чейн и Оша, она не могла заставить себя пошевелиться.

Чейн быстро обошел ее и присел рядом с Тенью напротив, но Винн не перевела на него взгляд.

— Нам нужно уходить, — прошептал он. — Я отдал страже ларец с казной и рассказал о бегстве герцога так много, как только мог. Мы должны уйти прежде, чем они вернутся в крепость и начнут задавать вопросы.

Чейн осторожно поднял Тень, а Оша поставил на ноги Винн.

Труп, лежащий на лесной поляне лицом в землю, за час до рассвета дёрнулся и пошевелился.

Сау'илахк не открыл глаза, не увидел и не услышал сначала ничего. Вокруг было так тихо — слишком тихо — теперь, когда ветер стих. Он лежал неподвижно, даже не моргал, и пытался понять, где он. Потом вспомнил Чейна Андрашо и черную маджай-хи. Прошибла паника, он попытался вскинуть голову, но едва приподнялся от влажной земли.

Все, что он услышал, это звук своего движения. Ни шагов, ни скребущих по земле когтей или даже дыхания.

В Сау'илахке росло отчаяние. Почему он не слышит своего дыхания?

И тут он вспомнил, как умирал… когда Чейн выгрыз ему половину шеи, а затем задушил одной рукой.

Сау'илахк втянул воздух и поперхнулся застывшей в горле кровью. Из последних сил он перекатился на спину и положил руку на шею. Почувствовал лишь месиво из плоти, его рука тут же покрылась липкой черно-красной жидкостью.

Потрясение надолго овладело его разумом, но когда он вернул себе способность думать, то понял, что чего-то не хватает… чего-то, что он должен был нащупать, прикоснувшись к шее.

Торк — ключ от шара — исчез.

И он не мог почувствовать сердцебиение в груди.

«Сау'илахк».

Услышав шипящий шепот своего Возлюбленного бога, Сау'илахк попытался закричать, но только задохнулся.

«Ты есть то, кем всегда желал быть… нетленное тело и свобода от смерти. Разве это не радует тебя?»

Единственный способ, которым он мог ответить, это в своих мыслях:

«Нет! Не живая плоть… я по-прежнему мертв. Что ты наделал — чему позволил случиться?»

«Ты обвиняешь меня?»

Сау'илахк осёкся. Возлюбленный не приводил сюда Чейна Андрашо, не провоцировал их схватку. Тем не менее, каким образом его бог узнал обо всём? Возлюбленный еще раз обманул его, провёл полуправдой так же, как с обещанием тысячу лет назад.

Кое-что важное пришло ему в голову. Он потерял и шар, и ключ, к которому его привёл Возлюбленный.

«Неважно. Этот шар… этот якорь существования… послужил первой цели и будет служить снова, там, куда отправится. Он послужит и твоим желаниям, пока я наконец не освобожусь».

Сау'илахк заледенел внутри, и не от холода своего мертвого тела.

Он — его желания, его мучения — не более чем тактический ход для достижения какой-то цели, известной только его богу. Он не получил живое тело, а как в тюрьме заключён в трупе.

«Будь доволен… раб».

На этот раз шипение, похожее на шорох чешуи огромной змеи по зёрнышкам песка, несло угрозу. Как в дремоте.

Сау'илахк почувствовал слабое неприятное покалывание на коже.

Свет разлился над лесом на востоке — свет, способный превратить его в пепел… И он ждал. Чтобы увидеть рассвет после тысячи лет тьмы и насладиться радостью. Встретить его лицом к лицу и по крайней мере освободиться от жестокости Возлюбленного.

Сау'илахк, наблюдая, как поднимается солнце, застонал и начал всхлипывать. Но мертвые не могут плакать. Труп не способен лить слезы.

Магьер, перегнувшись через перила «Джинна», с тревогой смотрела на огромный, бурлящий порт Иль'Дхааб Наджуум. Заставляли её волноваться не размер города или его пугающий шум. Только бы убраться со своими товарищами с этого плавучего гроба.

Единственную остановку они сделали в небольшом селении, название которого она не могла выговорить. Это был совсем маленький торговый пост на берегу к югу от границ пустыни, даже без доков или причала. Корабль бросил якорь далеко от берега, и только капитан с одним матросом сели в вышедшую встречать их лодку.

Когда она отходила от борта, тот матрос как-то слишком долго смотрел на Магьер. Вернулся капитан один. Её не слишком заботило, что случилось с моряком. Она легко могла представить, что ни один из членов экипажа не останется на этом корабле дольше, чем необходимо.

По мере продвижения на юг воздух непрерывно теплел, а затем стал откровенно горячим. Когда они сойдут на землю, им придется пересмотреть свой гардероб и, возможно, приобрести одежду полегче — еще одни большие расходы. Если бы денег не осталось совсем немного, она была бы освобождена от мыслей о повседневных тяготах после такого длинного, полного сомнений плавания, но — увы.

Каждый день она чувствовала постоянную угрозу, направленную на кого-то, кого она любила. Или приходилось волноваться из-за отлучек Лисила, когда он добывал еду, стараясь не быть пойманным. Она не могла помочь, поэтому чувствовала некоторую благодарность за то, что Бротан также приложил к этому руку.

Теперь же все закончилось, скоро они сойдут на землю. На этот раз никому не пришлось уговаривать Странницу собирать вещи и выйти из каюты.

Девушка стояла у поручня с другой стороны от Лисила, Малец сидел между ней и Бротаном. Все они были немытые, с грязными, потускневшими волосами, все потеряли в весе, но по крайней мере выжили.

Странница и Малец, казалось, свыклись с тем, что девушка при прикосновении улавливала его воспоминания. Бротан об этом ничего не знал, а Лисил думал, что это даже полезнее болтовни пса в их головах. Странница могла уточнять у Мальца, что он хочет сказать, как Винн раньше.

Магьер не была так уверена в этом. Должно было быть что-то большее в том, что девушка с четвертью человеческой крови, изгнанная своими предками, могла видеть воспоминания маджай-хи. Но, изучая её лицо, она не забывала и о других вещах.

Когда корабль приблизился к городу, его бесконечному шумному порту, до краёв наполненному людьми, лицо Странницы побледнело. Для Магьер это место тоже выглядело слишком… чуждым, даже по сравнению со всем, что она видела в своих путешествиях раньше.

Строения глубже в городе возвышались над зданиями набережной. Некоторые из них были столь огромны, что располагались в центре огромной столице Суманской Империи, а видны были ещё с моря. Строили, как оказалось при ближайшем рассмотрении, по большей части из песчаника золотистого оттенка, с вкраплениями серых бревен и досок.

— Итак, что сначала? — спросила Магьер.

— Я точно знаю, что, — быстро ответил Лисил. — Найти приличную гостиницу, баню и еду!

Магьер посмотрела на россыпь судов, пришвартованных у длинных причалов, и людей, в основном смуглокожих, смешивающихся в хаотичном, бурлящем вдоль набережной потоке.

— Кто-нибудь говорит на суманском? — очень тихо осведомилась Странница.

Ответ был очевиден: никто из них.

Со времен, проведенных в других портах, Магьер была уверена, что хотя бы несколько людей должно знать другие языки, и понадеялась, что найдутся те, кого она или ее спутники поймут.

— Хорошо, сначала жильё, — кивнула она. — И день отдохнём. Будем искать этого домина Иль'Шанка, которого нам отрекомендовала Винн, завтра.

Ранее Лисил предложил заявиться прямо в суманскую миссию Гильдии Хранителей, но после всего, что случилось на родине Винн, Магьер не думала, что это хорошее предложение.

Когда они вернулись к своему старому другу, маленькой Хранительнице, её нуманские коллеги встретили их совсем не так, как Магьер ожидала. Ей не хотелось даже думать о том, что так же окажется здесь, в совершенно незнакомой стране. Лучше иметь свой угол и, возможно, даже не упоминать его адрес, когда они пойдут искать «гостеприимства» неизвестного суманского Хранителя, к тому же домина. Верхушка миссии Винн была наиболее враждебна к ним.