Третьего августа день был солнечный, но отправиться в дорогу не удалось, Новограбленов настаивал на выступлении 4 августа рано утром.

Накануне вечером со стороны северо-восточной опять появился туман, что предвещало непогоду. Но на рассвете подул противоположный ветер, и туман рассеялся. Тем не менее большая часть небосклона была покрыта слоистыми облаками, которые лежали неподвижно в виде скатерти, и только на западе виднелись чистое небо и Коряцкий вулкан, освещенный солнцем.

В пять часов утра все участники экспедиции были на ногах, а к шести часам собрались на сборный пункт. Здесь сборы в дорогу и вьюченье лошадей отняли времени немногим, более часа. В семь часов пятнадцать минут небольшой отряд наш, состоявший из семи человек и трех коней, тронулся в путь.

Путь к Авачинскому вулкану от Петропавловска сначала лежит по дороге к селению Завойко. Пройдя «ферму» и поднявшись на один из отрогов горы Мишенной, как раз у столба, показывающего расстояние — четыре километра от города, надо свернуть вправо, на плохую проселочную дорогу с едва заметными следами колеи, которая, впрочем, скоро переходит в тропу. Эта тропа проложена охотниками за горными баранами и идет по возвышенному плато, покрытому редколесьем, почти исключительно состоящим из Эрмановой березы (дровяного характера).

Километрах в трех от поворота тропа разделяется: левая — торная, много хоженная, идет к Коряцкой сопке, правая — слабая, едва заметная, — к Авачинскому вулкану. Последняя придерживается все время северо-восточного направления и на пути своем пересекает четыре увала и четыре заболоченных распадка между ними, но не очень топких и вполне доступных для лошадей.

Здесь кончается лес, и тропа выходит на обширную тундру, покрытую зарослями кедрового стланца. Охотники, хорошо знающие эти места, проложили путь вьючным коням, искусно лавируя между кустарниками и пуская в дело топоры там, где одна полянка отделялась от другой только узкой полосой кустарника. Тем не менее за тропой нужно внимательно следить, чтобы не сбиться на «тракт», протоптанный медведями.

Теперь до подножия Авачинской сопки было не более десяти километров. В ясную погоду она вся как на ладони. Отсюда можно было проследить и тот путь, по которому нам надлежало совершить восхождение на вулкан, но туман и густые облака, как стеной, закрывали его.

Чем ближе мы приближались к вулкану, тем сумрачнее становилось небо. Солнце проглядывало реже; погода как будто начала портиться. Скоро все разъяснилось: мы медленно поднимались и в то же время приближались к облакам, которые, сгустившись около ледников наподобие туманной скатерти, неподвижно лежали в полгоры. Выше их было чистое небо, и порой сквозь прорывы в тучах ясно и отчетливо виднелись Сомма, Козельская сопка и вершина Авачи.

Наша тропа пересекала тундру наискось и затем опять вошла в редколесье, состоящее из березы, ольхи, тополя и кедрового стланца. Здесь уже начали попадаться громадные глыбы лавы с округленными краями, заброшенные сюда последним извержением в 1909 году. Еще два километра хода по едва заметной тропке, заросшей довольно густыми травами, — мы увидели первые явные признаки близости вулкана.

Это была балка, доверху наполненная рыхлыми изверженными продуктами, нанесенными водою девяносто семь лет назад.

Направление балки на северо-запад; длина ее — километра два. Чем дальше, тем края ее выше, и сама она становится извилистее и у́же. Когда она окончилась, тропа стала лавировать в кустах между деревьями, подымаясь на высокую гряду, сложенную во время наводнений из тех же рыхлых продуктов.

Еще двести метров — и перед нами открылся поразительный вид на так называемую Сухую реку, вполне оправдывающую свое название.

Сухая река представляет собой ложе шириною от одного до полутора километров, по которому шла вода. Потоки лавы во время извержения вулкана растопили ледники, покрывающие склоны его, и все это громадное количество воды хлынуло по распадку между деятельным конусом, и Соммой. Вода несла с собой песок, пемзу, шлаки в таком громадном количестве, что местами образовала из них целые завалы в несколько десятков метров высотою. По свидетельству местных жителей, поток горячей воды двигался по руслу Сухой реки с такой стремительностью, что катил большие камни и местами представлял собой жидкую, кашеобразную массу.

Достигнув увала, на который мы теперь поднялись, поток нагромоздил здесь кучу камней, засыпал их песком, перешел через самый увал и заполнил обе балки, о которых говорилось выше. Отсюда он повернул к востоку и, пройдя километров тридцать, вылился в океан, на значительном протяжении от берега окрасив морскую воду в грязно-желтый цвет.

Показания местных жителей о двигательной силе воды не преувеличены. О ней можно судить по окатанным краям громадных глыб лавы, находящихся в русле Сухой реки.

Разрушения, произведенные здесь водою, носили более страшный характер, чем обычные наводнения. Их нельзя передать словами, едва ли сможет их передать и фотография. Только личные наблюдения на месте могут дать полное представление о катастрофах, разразившихся при извержениях Авачинского вулкана в 1827 и 1828 годах.

От гряды, на которой мы стояли, до подножия Авачинской сопки еще пять километров. Тот, кто пожелает подойти к ней вплотную, должен идти по руслу Сухой реки, придерживаясь правого ее края (левой стороны, если стоять к истокам).

Теперь древесная растительность осталась сзади, и потому кажется, будто движение с вьюками происходит легче, но, с другой стороны, рыхлые пески и обилие обломков лавы скоро утомляют как лошадей, так и пешеходов.

Говорят, что в предгорьях Авачинского вулкана имеется много горных баранов. Быть может, это и так, но в общем ближайшие окрестности Сухой реки пустынны. За два дня мы встретили только один медвежий след, нигде не видно было птиц, не видно и насекомых. Все это создает полное впечатление пустыни.

Глубокая тишина нарушается только глухими звуками оседающей почвы, похожими на подземные вздохи, изредка журчанием ручья, который то появляется на дневную поверхность, то вновь исчезает в песках, да шумом скатывающейся по склонам гальки в тех местах, где подготовляется обвал.

Вода, стекающая по руслу Сухой реки во время дождей, грязно-желтого цвета и негодна для питья.

Она легко размывает дно и образует овраги, края которых чем дальше, тем становятся все отвеснее и выше и наконец превращаются в настоящие каньоны. Поэтому очень важно перейти через ручей заблаговременно, дабы потом не попасть в тупик, из которого нет выхода.

Вот почему рекомендуется придерживаться правого берега реки. Следует остерегаться подходить к краям обрывов во избежание обвалов. Даже в тех случаях, когда нужно бывает спуститься с террасы высотою в полметра, пески сползают всей массой, лошади теряют почву под ногами, пугаются, прыгают, отчего вьюки у них съезжают вперед.

Изверженные продукты, заполнившие русло Сухой реки, состоят из крупного песка (мелкий песок и пепел унесены водою), гравия, величиною с орех, окатанных мелких обломков андезита и трахита (размерами в кулак), сильно обожженной пористой лавы, имеющей вид окалины красно-кирпичного цвета, кусков стекловидных шлаков, сильно портящих обувь, пемзы и, наконец, крупных обломков нейтральной лавы[354], слабо насыщенной газами.

В стороне от балки есть древесная растительность, состоящая из ольховника и кедрового стланца, а на песках — типичные представители альпийской флоры, но растут они как-то странно — маленькими группами, изолированными друг от друга.

На высоте девятисот метров над уровнем моря кустарники сразу исчезают. Переход к мхам чрезвычайно резок, — словно кто провел линию, перешагнуть через которую ни в ту, ни в другую сторону не дано ни мхам, ни цветковой растительности.

Здесь надо становиться биваком. Но это не так легко сделать. Надо, чтобы под рукой были вода, дрова и корм для лошадей. Нам повезло. Мы расположились у правого края Сухой реки, по границе ольхового стланца, где была еще кое-какая трава, а воду нашли в местах обвалов, у тающего фирнового льда.