Ф. Б. Да, в ней все. Но я по-прежнему думаю, что ваш бог — это литература.

Ж. д’О. Да, мой бог — литература. Но во времени, во времени! Пока я жив. Что касается вечности… Какое вечности дело до того, что на земле мы были великими писателями?

Ф. Б. Вы еще читаете ваших современников?

Ж. д’О. Очень мало.

Ф. Б. В вашей книге я прочел фразу: «Живая литература? Я с радостью посылаю ее ко всем чертям».

Ж. д’О. Сначала я написал: «Современная литература? Да я нас…ть на нее хотел». Но редакторша сказала, что так оставлять нельзя. Пришлось смягчить.

Ф. Б. Не припомните, какая была последняя книга современного автора, которую вы прочли?

Ж. д’О. Я прочел две книги, которые показались мне очень интересными. Первая — книга Жюли Волькенстейн.

Ф. Б. Это дочь Бертрана Пуаро-Дельпеша[279].

Ж. д’О. Читал?

Ф. Б. Нет. А стоит?

Ж. д’О. Так это дочь Пуаро-Дельпеша!

Ф. Б. Да, до замужества она звалась Жюли Пуаро-Дельпеш. А вы не знали? Странно, что вам это понравилось.

Ж. д’О. Да, в самом деле, я знал, но забыл. Как видишь, это не из-за Пуаро-Дельпеша. Полистай. Она недурна. А вторая книжка, которая мне понравилась, хоть и с некоторыми оговорками, она давно вышла, совсем старье. Автор Брюно де Сессоль.

Ф. Б. А, знаю. Про Чорана[280].

Ж. д’О. «Час, когда закрываются Западные сады». Очень, очень старая книжка. Я так просто модернист рядом с ней.

Ф. Б. А я не перестаю вам это повторять.

Ж. д’О. Но она очень недурна. Это действительно жизнеописание Чорана.

Ф. Б. А какой фильм вы недавно смотрели?

Ж. д’О. Вчера смотрел. По Интернету, на ТСМ. Великолепный фильм Билли Уайлдера, по сценарию Джеймса М. Кейна. «Двойная страховка». С Барбарой Стенвик и Эдвардом Дж. Робинсоном.

Ф. Б. Классика не стареет.

Ж. д’О. Я под большим впечатлением.

Ф. Б. Последняя песня, которую вы слушали?

Ж. д’О. Не далее как сегодня я слушал песенку в исполнении кое-кого, кого я люблю и всегда искренне любил…

Ф. Б. Карла Бруни?

Ж. д’О. Да.

Ф. Б. Не может быть!

Ж. д’О. Должен признаться, что мы были немного знакомы, потом долго не встречались, а потом недавно в машине моя дочь завела мне песенки «Рафаэль» и «Мне кто-то сказал». Очень мило.

Ф. Б. Вы считаете, она хорошо влияет на своего мужа?

Ж. д’О. Я считаю, что это была удачная сделка. Она избавила его от дешевой показушности. Ей такие вещи хорошо удаются.

Ф. Б. Слава богу, иначе бы он натворил дел в Нейи. Ни в коем случае нельзя, чтобы Нейи превратилось в дешевку.

Ж. д’О. В Нейи, должно быть, все в ужасе от Саркози. Но есть еще кто-то, кто мне очень нравится. Это Жюльен Доре[281].

Ф. Б. Ага, это тот, который сделал себе татуировки…

Ж. д’О. …на одном плече он написал «Марсель Дюшан», на другом — «Жан д’Ормессон». По-моему, очень мило.

Ф. Б. Последний ресторан, где вы ужинали?

Ж. д’О. Скорее, обедал. Много лет подряд я ходил обедать с дамами.

Ф. Б. Мне нужен адрес.

Ж. д’О. Я думаю, лучший ресторан Парижа — впрочем, не единственный — это «Вольтер».

Ф. Б. Отличный ресторан. Правда, в обеденное время там довольно темно.

Ж. д’О. И шумно. Но мы ходим туда с Мишелем Мором.

Ф. Б. Последний ночной клуб, который вы посетили?

Ж. д’О. Я не посещаю ночные клубы.

Ф. Б. Никогда?

Ж. д’О. Крайне редко. По двум причинам. Во-первых, должно быть, я с детства глух, но долго не знал об этом. Так или иначе, в ночных клубах я ничего не слышу. Мне говорят: «Так это специально так делается, чтобы ничего не было слышно и чтобы нельзя было перемолвиться хоть словом!» И все же… А во-вторых, я плохо танцую.

Ф. Б. И в-третьих, вы не пьете…

Ж. д’О. Очень мало пью. Так что и в ночные заведения я заглядываю крайне редко. Кажется, последнее место, где я был, — это «Режин». Знаешь такое?

Ф. Б. «Режин» теперь снова в моде. Им занялась молодежь из «Барона».

Ж. д’О. Из «Барона»!

Ф. Б. А, так вы знаете «Барон»?

Ж. д’О. Мое издательство по соседству. Как не знать?

Ф. Б. А старый «Барон» знали? Расскажите! Вы там бывали?

Ж. д’О. Бывал, конечно, это рядом с издательством «Лафон».

Ф. Б. Ищете оправданий?

Ж. д’О. Там бывали красивые девушки.

Ф. Б. Сейчас это обычный клуб, ничего особенного. К сожалению. А какой отель вы могли бы мне рекомендовать?

Ж. д’О. Когда-то я так любил отели. Легко мог бы жить, переезжая из отеля в отель.

Ф. Б. Вы и живете в отеле…

Ж. д’О. Я люблю гранд-отели. «Риц», «Бристоль», «Бо-Риваж» в Лозанне, который так любил Набоков.

Ф. Б. Я думал, он жил в «Монтрё-палас».

Ж. д’О. В «Бо-Риваж» тоже останавливался. Еще мне нравится «Труа-Руа» в Базеле.

Ф. Б. Не знаю такого.

Ж. д’О. Немедленно поезжай! Во-первых, обязательно загляни в музей «Фонд Бейелер», а потом в «Труа-Руа». Кроме того, есть масса красивейших палаццо в Равелло, в Италии.

Ф. Б. Вы не Портофино имеете в виду? Там, в Портофино, роскошный отель «Сплендидо».

Ж. д’О. «Сплендидо» тоже недурен. Но я имел в виду «Карузо Бельведер», который в Равелло. Это все гранд-отели, но есть еще маленькие, совершенно прелестные отельчики. Могу дать координаты.

Ф. Б. Да, пожалуйста, а то все хотят знать адрес Жана д’Ормессона. Впрочем, если жаждешь покоя, адрес можно давать лишь избранным.

Ж. д’О. На Сими есть чудесные крошечные отельчики. Это греческий остров, ближе к турецким берегам. Самый южный из греческих островов называется Кастелоризо. Когда-то на нем жило двадцать тысяч человек, но потом восемнадцать тысяч уехало в Австралию на поиски работы. Осталось две тысячи жителей. Так вот, там есть один малюсенький отельчик — это что-то…

Ф. Б. Только добираться туда надо двумя самолетами и тремя пароходами…

Ж. д’О. Надо лететь от Парижа до Афин, потом добираться от Афин до Родоса, а с Родоса уже до Кастелоризо. Три дня пути!

Ф. Б. Где вы одеваетесь? Ваши костюмы сшиты на заказ?

Ж. д’О. Иногда я ношу джинсы, а то вдруг на меня найдет что-то, и я могу купить себе… что-нибудь сногсшибательное.

Ф. Б. А какой фирмы? «Шарве»? «Хилдитч»?

Ж. д’О. Вот-вот, «Шарве» и «Хилдитч».

Ф. Б. Правда? Я попал? Ай да я!

Ж. д’О. Еще порой могу купить костюм от Чифонелли.

Ф. Б. Ага! Но важно не слишком это афишировать, это должно оставаться тайной. Какой туалетной водой вы пользуетесь?

Ж. д’О. …

Ф. Б. Жан, вы — секс-символ! Девушки по вас с ума сходят. Мне нужно знать, каким ароматом душится Жан д’Ормессон.

Ж. д’О. У меня была когда-то туалетная вода, которая называлась «О де Ланвен». Потом эта вода исчезла, но Бернар Ланвен продолжал производить ее для меня и еще для нескольких человек, например для Филиппины де Ротшильд. Так продолжалось десять лет.

Ф. Б. Есть ли на свете места, где вы никогда не бывали и куда мечтали бы поехать?

Ж. д’О. Южная Африка.

Ф. Б. Вы там ни разу не были?

Ж. д’О. Нет, из-за апартеида. Сначала я был против апартеида, а потом работал в ЮНЕСКО и опять не мог.

Ф. Б. А сейчас?

Ж. д’О. Сейчас, по-моему, не лучше.

Ф. Б. Кейптаун великолепен, Йоханнесбург хуже. Туда надо ехать зимой, в декабре. Ну вот, кажется, мы все обговорили. А, вот еще: надо обсудить вашу знаменитую лестницу. Вы говорите, что единственное воспоминание, которое вы унесете с собой, — это бело-голубая лестница в Апулии.