– Продай дом на Испания, – предложил отец.

– И на Франция, – подсказал старший брат Артур.

– Возможно, придется так и сделать, – согласился Тимур. – Хотя можно поступить и по-другому. Есть хороший парень Борис Громов: у Бориса можно взять миллион долларов взаймы.

– А потом его чик-чик, – добавил племянник Заур.

– Я на это не пойду, – возразил Тимур, – не все измеряется деньгами. А ты, племянничек не воспитывай в себе кровожадную крысу, потому что сам можешь попасть акуле в зубы.

– Все! Хватит. Моя запрещает вам начинать раздоры. Лучше, скажи Теймур, есть ли тут хоть один ресторан, где готовят кавказские блюда? – спросил Гиви, отец Тимура. – Моя предлагает поужинать всей нашей семье и как следует выпить за будущую покупку гостиница. Толко пригласи всех наших. Ми не только выпьем, но и помолимся за счастливый исход дэла.

– Заур, иди всех собери. Сколько там нашего брата?

– Сорок пять человек, – ответил Заур.

Тимур позвонил директору ресторана на седьмом этаже и заказал обед с ужином на сорок пять человек.

– Мы – кавказцы, – сказал Тимур, – смотри, чтоб были одни грузинские и абхазские блюда.

Кавказцы веселый народ, они пьют умеренно, едят много, веселятся долго. От их танцев и песен несет горами, буйством и удалью, а что касается культуры, то далеко не все блещут в этом вопросе. В не столь отдаленные времена, когда их земляк Джугашвили был великим сыном русского народа, горцы впитали в себя некое превосходство над русскими, и это превосходство передалось не только детям, но и внукам.

Если Тимур был русским абхазцем, то его племянник Заур был грузинским абхазцем и к русским относился несколько пренебрежительно, свысока.

Когда в ресторане начались дикие пляски родственников Тимура, Заур подходил к столам, за которыми сидели русские парни и девушки, и беспардонно предлагал:

– Идите, смотрите, ви такое у себя не увидите, у вас у русских ноги кривые, ви можете только водку пить.

Тимур пил мало. Он наблюдал, как ведут себя его близкие люди, среди которых он вырос, но долгое время жил среди русских и немного отвык от своих.

– Пусть попляшут, лучше работать будут, – сказал себе Тимур.

Мужчин было много, а вот женщины ни одной: на Кавказе женщина отличается тем, что она создана только для того, чтобы рожать и воспитывать детей, а остальное не ее дело.

Встреча Тимура с Том Ивановичем состоялась в среду на следующей неделе не на 26—м километре Минского шоссе, а в бывшем райкоме партии на Севастопольском проспекте, где ныне разместился Юго-западный административный округ. Если быть справедливым, то надо отметить, что раньше в это здание мог пройти практически любой житель столицы, не предъявляя никакого удостоверения личности. Редко в какие дни перед зданием в четыре этажа, в котором размещался и райком партии и исполком, дежурил работник милиции.

Теперь же, после победы бархатной революции, демократическое правительство отгородилось от народа узкой проходной в правом крыле, закрыв парадный вход на вечные времена. Теперь простому гражданину, желающему попасть в какой-нибудь отдел, бесполезно было предъявлять не только паспорт, но и все свои бывшие правительственные награды дежурному милиционеру, сидящему в специальной будке и заблокировавшему вертушку, чтоб не подняться на второй этаж.

Почему оградились так называемые демократы от собственного народа, как коммунисты от всего цивилизованного мира колючей проволокой, на этот вопрос никто ответить не может. Но это еще не все. Так называемым демократам, вчерашним коммунистам, перекрасившимся в истинных слуг народа, можно задать еще один вопрос: почему вы, господа демократы, продаете общенародную собственность, не принадлежащую вам? Карманы у вас трещат по всем швам. А чтобы зеленые бумажки не падали мимо уже набитых карманов, вы переводите миллионные суммы за границу, покупаете там шикарные коттеджи и даже маленькие острова? Почему вы выкачиваете миллионы тонн нефти и газа из недр земли русской, продаете это добро за границу и держите, вырученные деньги там же за границей, объясняя это неким запасом на черный день, а народ при этом, остается в нищете? И этим грешат все. Даже вождь Российской компартии Зюзюганов.

Болезнь незаконной наживы поразила буквально всех, начиная от заведующего баней и кончая руководителем государства. Вы погубите страну, господа, очнитесь! Обратитесь к словарю и прочитайте, что такое совесть, ибо вами это слово давно забыто.

Тимур подъехал к окружной управе и выскочил, одетый в новый костюм с иголочки, открыл входную дверь и, глядя на указатель, принял вправо. Там будка и вертушка, а в будке милиционер, смотрел через стекло стеклянными глазами и ничего не сказал посетителю. Тимур попытался отодвинуть крыло вертушки, но вертушка стояла прочно, как бетонный столб.

– Ну, ты, харя, что не видишь, что человек идет? Пропусти, я к Подь – Подько.

– Не велено, – буркнул дежурный и сомкнул веки глаз.

Тимур вытащил свой мобильный телефон и набрал 128—88—77.

– Я у телефона, чо надо? – раздался бас Тома Ивановича.

– Это Тимур. Меня не пускают к вам в кабинет.

– Я сейчас спущусь, – сказал Том Иванович.

Тимур вернулся в фойе и начал маршировать из угла в угол. Том Иванович не появлялся. Через пятнадцать минут Тимур позвонил снова.

– Еще пять минут. Ждите, никуда не уходите, – сказал Том Иванович.

Наконец, он спустился, взял Тимура под руку и увел его в противоположную сторону, набрал код, дверь открылась, и они поднялись на второй этаж, и зашли в столовую закрытого типа.

– Нам только по бокалу пива, чешского или какого там, но не российского болота, от коего в брюхе урчит, – сказал он девушке, которая тут же подошла к ним. – А мы сядем сюда подальше в уголок, в тень так сказать, чтоб солнечные лучи, то бишь подслушивающие устройства нас не доставали и в спокойной обстановке можно обсудить наболевшие вопросы. Знаешь, вопросов так много, народ нищий и он недоволен этой нищетой. Когда мы были коммунистами и успешно правили страной, народ терпел любую нищету, никто и пикнуть не смел, что плохо живется, что несправедливость кругом, а теперь эта паршивая демократия житья не дает. Но мы, слуги народа, тоже люди, так ведь? Разве мы можем дать себя в обиду? У нас—то, у каждого из нас, в карманах ветер гуляет и семьи на мели сидят, жены покоя нам не дают. Вот почему мы с себя начинаем. Набьем себе карманы, построим дачи, закупим дома в Италии, я Италию во как люблю, я ее просто боготворю. Так вот, сделаем, решим всю эту мелочь, а потом начнем наполнять желудки народа, менять народу штаны, он, народ не ходил с голой задницей и все такое прочее.

Том Иванович извлек пачку дорогих сигарет, прикурил от зажигалки и глотнул из бокала свежего чешского пива. У него был самодовольный вид, как у полководца, выигравшего трудную битву. Это самодовольство не сходило с его лица в течение рабочего дня, разве что его непосредственный начальник Раскорякин стучал кулаком по столу в его присутствии и этот стук застревал в руках от плеч до кистей, вытянутых вдоль швов брюк. Тогда Том Иванович застывал в виде вопросительного знака и произносил одни и те же фразы: слушаюсь, господин…, или: так точно, господин… Раскорякин.

– Сейчас в это историческое время для России, когда государственная, а точнее выражаясь, ничейная собственность переходит из состояния ничейной в хорошие частные руки, – продолжал Том Иванович витиевато, – только дураки могут остаться ни с чем. Я иногда искренне сожалею, что нахожусь на службе, служу так сказать народу, а не занимаюсь бизнесом, иначе я сам выкупил бы эту гостиницу и не один корпус, а целиком весь гостиничный комплекс, и жил бы как король. Ведь гостиница будет приносить миллионные доходы. Сиди себе, подсчитывай прибыть и отсылай в швейцарские банки. Да, да, именно в швейцарские банки, потому что товарищ Зюгаганов спит и видит себя в должности нового секретаря ЦК КПСС. А кто знает, куда ветер подует. Я тоже вчерашний коммунист и не рядовой, кстати, но твердо уверен в том, что Зюгаганов не простит мне то, что я работаю в структурах новой демократической власти. А посему… только швейцарский банк. – Том Иванович потушил сигарету о крышку стола, а окурок бросил к ногам и снова глотнул пива уже со второго бокала и продолжил: – Значит так, ну, я малость, отвлекся. Итак, вас рекомендовал мой коллега Роман Данилович, мой кореш, с которым мы – не разлей вода. Иногда мы даже пользуем одну бабу на двоих, и я совершенно не брезгую, представляете? Итак, как вас зовут?