В глаза Ирины ударил яркий свет. Свет стал слабее, и она увидела приближающуюся к ней фигуру. Луцкий принял образ вождя берсерков. Он был дикий и могучий. Его длинные волосы были перехвачены золотым ободком. Мышцы бугрились на обнаженном торсе, а на кожаном поясе висели кнут и меч. Ирина стояла привязанной к массивной деревянной раме. Ее руки и ноги были широко разведены в стороны. За окнами бревенчатой избы шумел темный лес. В камине жарко пылал огонь.

Берсерк подошел к пленнице и поднял ее голову за подбородок. В лицо вождю уставились наглые зеленые глаза. Вождь понял, что она не верила ему, не верила в эту реальность, и, возможно, в душе смеялась над ним. Это только подлило масла в огонь. Вождь с силой оттолкнул пленницу. Железные цепи зазвенели. Белокурые волосы упали на лицо девушки.

— Ты смеешься надо мной! — взревел берсерк. — Сейчас тебе будет не до смеха!

Он взмахнул кнутом. Яркий ожог полоснул по обнаженному бедру пленницы. Девушка не издала ни звука. Вождь усмехнулся и ударил еще. Он хорошо знал воздействие этого кнута. Сначала он испытал его на себе. Еще три удара, звучных и сочных. Только теперь пленница застонала. Вождь зашел сзади. Следующие удары пришлись по ее нежным ягодицам. Три ярких полоски вспыхнули на белой коже пленницы. Она застонала громче. Еще три удара легли ниже, на бедра. Вождь знал, он будет бить ее, пока она не заревет в полный голос, пока не попросит у него пощады. И тогда он заглянет в ее зеленые глаза и, может быть, найдет в них ответ на свои вопросы. Берсерк продолжал стегать ее тело. Раз за разом удары становились все более жгучими. Голова пленницы моталась из стороны в сторону. Волосы спутались. По телу текли струйки пота. Удары ложились такими яркими красными полосками, что вождь на минуту прервался, чтобы полюбоваться ими со стороны. Он откинул волосы с лица пленницы. Она тяжело дышала. Глаза ее были закрыты.

Веки ее были опущены.

— Я буду бить тебя, пока ты не изойдешь слезами, — сказал вождь. — Я хочу слышать твои вопли и крики, в них суть женщины.

Пленница молчала. Только тяжелое прерывистое дыхание вырывалось из ее груди. И еще вождь слышал, как трещат поленья в камине, да воет за окном ветер, раскачивая деревья в лесу.

Он опустил руку на бедро пленницы. Красные полоски от кнута набухли и, казалось, жгли его руку. Вождь почувствовал яростное желание овладеть пленницей и опять с трудом взял себя в руки. Он сделает это в самом конце, когда она униженно попросит о пощаде. Тогда он возьмет ее не как любовник, не как смиренный воздыхатель, а грубо и сильно как ее господин. А сейчас он хочет слышать ее крики, ее стоны, и он будет бить ее снова и снова, пока она не преодолеет гордость и не взмолится о пощаде. Веки пленницы по-прежнему были опущены. Но вождю очень хотелось видеть, как отражается в ее глазах боль. Так же ли она холодна и безучастна, когда в ее тело впивается кнут, как при занятиях сексом.

Берсерк поднял ее лицо. Она не смотрела на него.

— Посмотри на меня, — велел вождь.

Пленница молчала.

— Я хочу, чтобы ты знала, за что тебя бьют. Ты обманула меня. Обманула с этим Новиком и поэтому должна понести наказание. Но сейчас это для меня не главное. Я хочу знать, кто ты. Я хочу проникнуть в твою душу. Я хочу разгадать твою загадку.

И тут вождю показалось, что тело пленницы чуть заметно вздрогнуло. Вздрогнуло от внутреннего хохота. Это взбесило вождя. Он отступил на шаг и несколько раз сильно ударил ее по внутренней поверхности бедер. Пленница громко вскрикнула. И тогда вождь решил не останавливаться, он бил ее по ногам, пока она не закричала в полный голос. И только тогда он опустил кнут и снова вскинул ей голову. Ее глаза были открыты. С продолговатыми, как у кошки, зрачками они смеялись ему в лицо. Вождь понял, что видел это выражение и раньше, только оно всегда скрывалось за ее холодностью и безразличием.

— Хорошо, — процедил сквозь зубы вождь. — Ты получишь свое сегодня. Если потребуется, я буду истязать тебя всю ночь. А может, и дольше, пока ты не умрешь тут.

— Ты не сможешь этого сделать, — пленница разлепила пересохшие губы. — Ты слишком слаб для этого. Ты слишком слаб как мужчина, и ты слишком слаб как воин. Тебя не хватит на эту ночь.

Взгляд ее зеленых глаз превратился во взгляд нацеленных ружей. Вождю стало не по себе.

— Посмотрим, как ты будешь выть и крутиться под кнутом. Сегодня я тебя жалеть не буду, — сказал вождь и вновь поднял кнут.

Времени у него более чем достаточно. И когда она обессиленная повиснет на путах, он возьмет ее. Возьмет ее сзади, трогая руками шрамы, оставленные на бедрах и ягодицах. И она будет бесчувственной и расслабленной почти такой же, как в моменты их близости наяву. Кнут свистнул в воздухе и хлестко опустился на тело пленницы. И тут она не сдержалась и закричала. Закричала дико и яростно. В этом крике было больше гнева, чем боли.

Стекла в маленьком окне полопались и вывалились наружу. В избу ворвался холодный ветер. В этом ветре вождю послышался какой-то угрожающий звук. Он накатился будто издалека, но через мгновение избушка вздрогнула, будто от землетрясения. Дверь в избушку под мощным ударом влетела внутрь. В дверной проем просунулась голова чудовища. Чудовище было похоже на древнего ящера. Красные глаза ящера зло уставились на вождя берсерков.

— Ты звала меня, Велга? — проревел ящер.

— Да, Дрон, помоги мне! — простонала пленница.

Ящер передними лапами стал разламывать проход. Вождь потянулся к волшебному рунному клинку. Но выхватить меч вождь не успел. Ящер рванулся вперед и снес крышу хижины. Сильный удар сбил берсерка на пол. Он очутился под огромной пятой ящера.

— Мне раздавить эту грязь, Велга? — спросил ящер.

— Не сейчас, Дрон, чуть позже, — ответила Велга.

Она смотрела на поверженного вождя сверху. Ее глаза жили будто отдельной жизнью от ее иссеченного и страдающего тела. Во взгляде Велги читалось торжество и презрение к поверженному противнику. Ящер чуть заметно усилил давление, и в груди берсерка хрустнули ребра. Дикая боль пронзила его тело. Он закричал. В следующее мгновение все поплыло перед его глазами. Берсерк лишился чувств.

Когда Луцкий очнулся, он увидел над собой встревоженное лицо Ирины. Она толкала ему в рот какую-то маленькую таблетку, и он чувствовал, как по его подбородку текут струйки воды.

— Хорошо, что вы пришли в себя, — удовлетворенно произнесла Ирина и поднялась на ноги.

Луцкий закашлялся. В груди болело. Он дотронулся до ребер. Ребра вроде бы были целые, но даже легкое прикосновение к ним вызывало боль.

— Может, вызвать врача? — спросила Ирина.

— Не надо, — прохрипел Луцкий.

Он с удивлением смотрел на нее. Ирина была в том же черном костюме виртуальной реальности. Как она смогла выбраться из клетки? Ведь он не только пристегнул ее, но и закрыл на замок. И вообще, что здесь произошло? Никакого ящера не было в его программе. Луцкий тяжело встряхнул головой, боль в груди понемногу стихала.

— Может, отвернетесь, я хочу переодеться, — сказала Ирина.

— Переодевайся, — прохрипел Луцкий.

Ирина больше не обращала на него внимания. Она расстегнула костюм и спустила его вниз, как змеиную кожу. Луцкий смотрел на нее. На ее теле спереди и сзади четко отпечатались алые полосы. Ирина растерла их рукой. Не глядя на Луцкого, она не спеша облачилась в свои белые трусики и лифчик. Луцкий почувствовал, как колыхнулся у него член. Но это случилось скорее по привычке. После такого шока о сексе с секретаршей думать не хотелось. Ирина критично осмотрела свои ноги, сквозь светлые колготки просвечивали темные полосы. Она постаралась как можно ниже стянуть свою мини-юбку. До конца рабочего дня оставалось еще два часа. Вдруг к Сергею Ивановичу придут люди и увидят ее в таком виде. Что они подумают? Закончив одеваться, Ирина подошла к зеркалу. Ее волосы совершенно растрепались. Тушь расплылась, протянувшись от глаз темными полосками. Ирина быстро смахнула макияж и достала косметичку.