— Лизбет… — его голос прорывается сквозь плотную стену шума и вырывает меня из кокона своих мыслей. — Лизбет, я знаю, что ты слышишь меня, — я фокусирую взгляд на его лице и понимаю, что выглядит он уставшим. Пот, грязь и кровь размазаны по коже, значит, парень даже не был в душе. — Я знаю, как тебе помочь.

Я окончательно выползаю из пелены тумана и снова оказываюсь в реальности. Что он сказал? Он знает, но как?

Кэйл прислоняет к стеклу мой дневник, и я запоздало понимаю, что там, наверное, появилась ещё одна запись. Это как лучик надежды, который пробивается сквозь непроглядную пелену плотных туч.

— Послушай, — Кэйл осматривается, словно боится, что здесь есть ещё кто-то, затем открывает дневник на нужной странице и начинает читать. — Если появилась эта запись, значит, случилось что-то серьёзное. Тебе очень повезёт, если у тебя есть человек, которому ты доверяешь и который додумается посмотреть в дневник, потому что сама ты вряд ли что-то сможешь сделать, хотя и будешь всё время в сознании. Рассел ищет то, что я спрятала. А так как я предполагала, что могу всё забыть, как только пройду чистку, то мне ничего не пришло в голову, как поместить эту вещь в своё тело. Это было очень опасно, но я должна была рискнуть, — Кэйл замолкает и какое-то время молчит. Выглядит он недовольным. — Есть предел, как долго я могу носить в себе эту штуку, и если её не вытащить, то моё тело само будет отторгать её. Я воспользовался «визуалом», чтобы запрограммировать себя на момент, когда мне будет угрожать смертельная опасность. Если я поставлю свою жизнь на кон, то эта вещь должна будет вырваться из тела, чтобы спасти меня. Но. Я использовала слишком много препаратов, чтобы удачно поместить её в себя, поэтому какое-то время ты не сможешь чувствовать боль. Со стороны будет казаться, что ты в коме, но это не так. Ты останешься в сознании и какое-то время не сможешь спать. Рана не затянется, пока ты не используешь на себе вещь, которую я украла у Рассела. Запомни: этот кретин ни в коем случае не должен получить её. Это прототип нового изобретения Птиц. Это первый вариант машины времени. Пока что эта вещь может лишь изменять состояние отдельных предметов, омолаживая или заставляя их стареть. Ты сможешь вылечить свои раны, потому что сами они не затянутся. Если Пернатые получат этот прототип, то у них будет преимущество над всеми остальными группами. Ты не должна этого допустить.

Кэйл замолкает и закрывает дневник, а я думаю, когда же именно прототип машины времени вылез из моего тела? Когда я убрала снайпера? Или когда мы возвращались домой? И где он? Просто выпал что ли? Я бы почувствовала это, чёрт возьми! Как вообще я могла запихнуть эту штуку в своё тело? Я была каким-то безумным фанатиком, мне даже самой становится страшно. Без этого прототипа я не смогу вылечиться. И только Кэйл может найти его. Но вся проблема в том, что если эта штука находится там, где была бойня, то её уже могли найти Пернатые.

Это сводит меня с ума.

— Я найду его, — решительно говорит Кэйл, пряча дневник в карман. — Только подожди немного, хорошо?

Он кладёт ладонь на стекло, а потом разворачивается и уходит, оставляя меня в одиночестве.

Пока я лежу под плотным стеклянным куполом, время начинает вести себя подозрительно и странно: оно то замедляется, превращаясь в тягучую смесь вязкого вещества, то ускорятся, словно кто-то специально нажимает на перемотку, чтобы помочь мне справиться с одиночеством, а иногда и вовсе останавливается. Хотя, наверное, мне всё это просто кажется, потому что лежать в этом месте с каждой минутой становится всё невыносимее. Хочется, наконец, вырваться из этой полудрёмы и оказаться на свободе.

Ко мне постоянно кто-то приходит и либо стоит рядом, либо что-нибудь говорит, либо просто проверяет моё состояние. Я тянусь к ним, но никак не могу ухватиться за спасительную ниточку своего ускользающего от меня сознания. А когда они все уходят, я снова остаюсь в одиночестве.

Я часто вижу лицо Катрин и Скотта, они изучают меня и пытаются сделать хоть что-то. Иногда приходит Итани и рассказывает, как дела в Логове. Не знаю, в курсе она, что я в сознании, или нет, но девушка всё равно разговаривает со мной. Я узнаю, что Пернатые, наконец, объявили о войне, что теперь все группы залегли на дно, потому что не желают участвовать во всём этом, однако пока никто не нападал на нас открыто, поэтому всё спокойно. В Логове боевая готовность, оно тщательно охраняется как снаружи, так и изнутри. А ещё я узнала, что пролежала здесь почти три дня после нашей вылазки за телами. Это меня не удивляет и не расстраивает, потому что я нахожусь в такой прострации, что мои мысли доходят до пункта понимания только через несколько минут, а может даже и часов.

Итани единственная, кто улыбается и продолжает верить, что всё хорошо.

Один раз ко мне приходил Брайан, спрашивал что-то у Катрин. Они говорили о Кэйле, который, якобы, спятил и без предупреждения свалил за территорию Логова вместе с Арвином. Их не было здесь почти три дня, однако, за ними ведётся слежка через коммуникаторы. Этим занимается Семь. А когда Катрин ушла, младший Лидер подошёл к изолятору и пару минут смотрел на меня, словно не мог понять, в сознании я или же нет. А потом легко стукнул кулаком по стеклу и пробормотал:

— Идиотка…

Брайан исчезает так же быстро, как и появляется. Я понимаю, что он был у меня только спустя какое-то время, а осознание того, что Кэйл пропал и, очевидно, ищет прототип машины времени, совершенно разрывает меня на части.

А потом ко мне приходит Семь. Я вижу её размыто и нечётко, но я всё-таки понимаю, что это именно она. Девушка внимательно смотрит на меня, а затем достаёт свой коммуникатор и что-то печатает там. Она начинает говорить — я вижу, как шевелятся её губы, но не слышу слов — или просто бормочет что-то себе под нос. Она косится на меня, а затем я слышу:

— Он ведь из-за тебя ушёл? — говорит Лизбет, и я понимаю, что Семь имеет в виду своего брата. — Я знаю, что ты меня слышишь. Я всё о тебе знаю.

Сердце сжимается, и я чувствую, как колкие иголки страха вонзаются в мои лёгкие. Почему Семь так сказала? Откуда она знает, что я в сознании? И что именно она знает обо мне? Может быть, Кэйл рассказал ей про дневник и про то, что во мне был спрятан прототип машины времени? Или Лизбет имеет в виду что-то совсем другое? Что-то, что связано с моим прошлым? Я не понимаю…

Семь снова смотрит в коммуникатор, и на её губах появляется лёгкая усмешка.

— Три. Два. Один.

Парень вскидывает голову, и в это же мгновение дверь распахивается и впускает Кэйла. Следом за ним появляется Арвин. Оба они выглядят потрёпанными и грязными, словно ползали по земле несколько часов подряд. Парень замирает, как только его взгляд падает на сестру, затем он переводит глаза на меня.

— Семь? — он, кажется, удивлён.

Девушка скрещивает руки и пристально смотрит на близнеца. Я не вижу её взгляда, но судя по Кэйлу, её сестра недовольна. Они какое-то время молчат, и мне уже начинает казаться, что вот-вот кто-нибудь из них пристрелит другого, но ничего подобного не происходит.

— Потом будешь оправдываться, — холодно говорит Семь. — Ты нашёл его?

Кэйл хмурится, непонимающе всматриваясь в своего близнеца, затем нервно переступает с ноги на ногу и качает головой.

— Нет. Откуда ты…

Семь прячет коммуникатор в карман и больше не слушает брата.

— Так и знала, — девушка подходит к панели управления инкубатором и начинает вводить код, чтобы выпустить меня.

— Эй, что ты делаешь? — куратор подбегает к ней и перехватывает руку, чтобы не позволить нажать на кнопку. — Её нельзя выпускать, ты же знаешь это!

— Заткнись, Кэйл! — Лизбет выдёргивает руку и ударяет брата локтём в живот, отчего парень шикает и сгибается пополам от боли.

Я вижу, как Арвин достаёт пистолет и направляет его на Семь, но Кэйл поднимает руку, останавливая его. Его подчинённый неохотно опускает оружие и медленно подходит к нам, заглядывая через плечо куратора и смотря на меня. Мне становится неловко, но я понимаю, что они всё равно не видят моей реакции.