Конечно же, такое поведение дочери работника идеологического фронта было непростительным, но так как, кроме Ленки, никто и не догадывался о ее местопребывании, то она продолжала бы бездельничать и дальше, если бы не пришло время собираться в гости к Куприяновым. Да и родителей следовало поздравить.

Заставив себя встать и одеться, Тамара прошмыгнула мимо стойки вахтерш и, мгновенно опьянев от свежего морозного воздуха, скрылась за углом общежития. Добравшись по разукрашенному красными флагами и транспарантами городу до главпочтамта, она позвонила домой, поговорила с пребывавшей в прекрасном настроении мамой и, освободив кабину с междугородным телефоном-автоматом, задумалась. Отыскав в кошельке двушку, она сняла трубку городского телефона и набрала номер Инночки. Подружка оказалась дома.

— Приезжай к нам! — с ходу предложила она.

— А удобно?

— Еще как удобно! Родители уехали в Москву и вернутся лишь завтра к вечеру. Так что мы с Артемом одни. Вот только… — она замялась.

— Что только?

— Леша должен скоро появиться… Он всего на день домой ездил, за теплыми вещами. Им с Артемом на сутки «болванку» курсовой дали.

— Тогда… Тогда я не приеду.

— Почему? — расстроилась Инночка и, прикрыв ладонью трубку, тихо добавила: — Приезжай, я вас помирю.

— Спасибо, дорогая, но лучше я заеду к тебе завтра утром, а сегодня к родственникам, как и обещала. И ребятам ничего обо мне не говори.

— Жаль… Ой, вспомнила! Прихвати конспект по сопромату! Я попробую сама эпюры сделать.

— Хорошо. Заодно и черновики задач привезу. До завтра.

Чтобы выполнить просьбу Инночки, Тамаре пришлось вернуться в общежитие. Выходя из комнаты, она нос к носу столкнулась с соседкой.

— Привет! — удивилась та. — А я думала, ты уже уехала. — И, потупив глаза, спросила: — Можно, Паша сегодня здесь заночует?

— Делайте что хотите, я приеду завтра, — устало ответила Тамара. — А что, Радченко вас уже выселил?

— Он приехал и куда-то собирается. Но сказал, что на ночь вернется.

— Ясно. Тогда пока.

В ожидании троллейбуса Тамара зябко куталась в демисезонное пальто: к вечеру сильно похолодало и редкие лужи на глазах покрывались тонкой коркой льда. Зимние вещи она собиралась взять из дома лишь в следующие выходные. Наконец из-за поворота послышался характерный шум и на перекресток медленно выполз троллейбус.

Вскочив в полупустой салон, она пробила талончик и села на свободное сиденье. Водитель уж закрыл было двери, но, видимо, пожалев запоздавшего пассажира, снова открыл заднюю и затем резко рванул вперед. Через минуту над головой Тамары лязгнул компостер. Машинально подняв глаза, она замерла: прямо над ней возвышался Радченко.

В какие-то доли секунды его удивленно-вопрошающий взгляд изменился и пронзил ее ледяным холодом равнодушия. Невольно сжавшись и отвернув голову к окну, она украдкой проследила за его отражением в стекле: Алексей прошел вперед и также сел на свободное место. В заполненном искусственным светом пространстве большого футляра народу было немного: водитель работал, рассчитывая получить двойную оплату, кое-кто из пассажиров по случаю праздника уже был навеселе и мирно дремал на сиденье, кое-кто только готовился отпраздновать в кругу друзей очередную годовщину Октябрьской революции и нетерпеливо считал остановки. Сидевшие же в разных концах троллейбуса парень и девушка не слышали ни лязга работающих дверей, ни звука то набиравшего обороты, то тормозившего двигателя, зато всеми фибрами души чувствовали присутствие друг друга.

На остановке, где жили Кушнеровы, Радченко вышел в переднюю дверь. Тамара даже бровью не повела, когда за стеклом мелькнул его профиль. На следующей остановке вышла и она. То ли от холода, то ли от встречи, но ее уже буквально трясло: он не только не заговорил, он сделал вид, что ее не заметил! А она, глупая, еще на что-то надеялась…

Тамара автоматически поднялась на четвертый этаж, позвонила в дверь и лишь к ночи, согретая вниманием родственников и их гостей, смогла забыть о сцене в троллейбусе.

Назавтра в полдень она попрощалась с Куприяновыми и пешком отправилась к Инночке — специально решила пройтись по свежему воздуху, чтобы осмыслить утренний разговор с дядей Женей.

Дверь открыла подружка.

— А я уж думала, ты не придешь! — обрадовалась она. — Ну что, пойдем на кухню чай пить?

— Инна, спасибо, но я не буду. Только что от родственников и, как ты понимаешь, совсем не голодна, — спрятав в шкаф пальто и просовывая ноги в тапочки, отказалась Тамара. — Держи конспект и задачки.

— Как это не будешь! Я вчера полдня пирог пекла по бабушкиному рецепту и специально спрятала его до утра.

— Ну, если сама пекла… Ладно, давай свой пирог.

Инночка поставила на плиту здоровенный чайник, достала чашки с блюдцами, дождавшись, пока закипела вода, заварила чай, многозначительно посмотрела на подругу и торжественно открыла дверцу серванта. Каково же было ее изумление, когда на блестящем подносе, который она вытянула, оказалась лишь треть того, что вчера было шикарным пирогом, испеченным по бабушкиному рецепту!

— Артем, как вам не стыдно! — возмущенно крикнула она в глубину квартиры.

— Ха-ха-ха-ха, — не обратив внимания на «вы», расхохоталась Тамара, увидев по-детски обиженное лицо подруги.

Еще раз посмотрев на остатки пирога, Инночка перевела взгляд на Тамару и тоже рассмеялась. При этом поднос в ее руках накренился и довольно приличный по объему кусок заскользил вместе с листом вощеной бумаги. Плюхнувшись прямо на заварочный чайник, он заставил его перевернуться, заварка выплеснулась на стол и коричневой струйкой полилась прямо на Инночкин шлепанец. Ойкнув, та резко отдернула ногу и, отпрянув назад, толкнула Тамару, в руках которой был чайник с кипятком.

От неожиданности та выпустила ручку, и… в одно мгновение кипяток окатил все вокруг. Несколько капель попали Инночке на ногу, но Тамаре досталось куда больше: на джинсах тут же расплылись огромные пятна, от которых поднимался пар. От жгучей боли потемнело в глазах, брызнули слезы. Почувствовав, что начинает мутиться сознание, она машинально опустилась на табуретку.

Услышав шум, Артем прибежал на кухню, да так и застыл в дверном проеме.

— Леша, давай сюда! — испуганно крикнул он.

— Одежду снимай! Быстро! — услышала она отрывистые команды и сквозь туман в глазах рассмотрела лицо Алексея.

В ту же секунду Артем приподнял ее над стулом, а руки Алексея стали расстегивать джинсы. Сопротивляться она не могла и в тот момент, когда стали аккуратно стягивать прилипшую к коже мокрую ткань, отключилась.

— …Ну слава Богу! Есть что-нибудь от ожогов? — донеслось до нее: в нос ударил резкий запах нашатыря.

С трудом открыв глаза, она снова увидела над собой встревоженное лицо Алексея.

— Не знаю… — словно сквозь вату в ушах услышала она растерянный голос Инночки. — Есть! От солнечных!

— Давай! — не оборачиваясь, бросил Алексей. — Ну как ты? — погладил он по голове Тамару. — Потерпи, сейчас что-нибудь придумаем.

С удивлением обнаружив, что лежит в зале на разложенном диване, она скользнула туманным взглядом по комнате, затем задержала его на Артеме, перевела на появившуюся в дверях Инночку и снова закрыла глаза.

— Давай еще нашатырь… — услышала она далекие голоса. — Может, «скорую»?.. Пока не надо… Болевой шок… Она рассказывала, что не терпит боли…

Что-то зашипело. Почувствовав на обожженных местах спасительную прохладу, Тамара глубоко вздохнула. Запах нашатыря уже не был таким резким. Снова приподняв веки, она посмотрела на всех уже более осмысленно и попыталась оторвать голову от подушки.

— Лежи, лежи, — остановил ее Алексей. — Инна, принеси одеяло, а ты, Артем, закрой балкон.

Тамару и вправду начинал бить озноб. Тут же с пледом появилась Инночка и, оттеснив Алексея, заботливо укутала подругу, оставив незакрытыми лишь обожженные ноги.

— Это я виновата, — всхлипнула она. — Лучше бы я оказалась на твоем месте.